Короткий коридорчик вывел ее в холл. Поскольку ее экологические принципы велели ей экономить электроэнергию, она не стала включать свет и в потемках заторопилась в сторону лаборатории, напевая себе под нос для пущей смелости.
За дверью ее ждал сюрприз: в лаборатории сидел Люк. Он прильнул к микроскопу и как будто не услышал, что она вошла. Хоуп приблизилась к нему на цыпочках, решив напугать его до полусмерти.
– Не дури, Хоуп, – приглушенно прорычал он из-под защитной маски, закрывавшей почти все лицо. – У меня тут тонкие манипуляции.
– Что за манипуляции в такой поздний час? – спросила Хоуп, огорченная тем, что ее затея не удалась.
– Клетки в процессе разогрева.
– Что за работа?
– Какая может быть работа, когда ты меня отвлекаешь? Полагаю, если ты явилась сюда на ночь глядя, то тоже с целью поработать?
– Очаровательно! – ответила она, не двинувшись с места.
Люк оторвался от микроскопа, резко крутанул табурет и уставился на нее:
– Тебе чего, Хоуп?
– Как у Джоша с юмором? Я имею в виду: улыбка-то у него сногсшибательная, а вот есть ли чувство юмора, неизвестно.
Люк окинул Хоуп суровым взглядом и снова приник к микроскопу.
– Могу, конечно, и со спиной твоей поговорить, – не сдавалась Хоуп, – но ты бы мог быть повежливее.
Люк послушно развернул табурет.
– Джош – мой лучший друг, а ты в нашей компании новенькая. Ты ошибаешься, если думаешь, что я стану обсуждать его с тобой в его отсутствие.
– Зачем греть клетки?
– Я правильно понял, что этот вопрос не связан с предыдущим?
– Я сочла эту тему исчерпанной и перешла к следующей.
– Хорошо. Это способ их разбудить.
– Раньше ты их усыплял?
– Да, методом охлаждения.
– Зачем?
Люк понял, что от нее просто так не избавиться. Он устал, работы у его оставалось еще на несколько часов. Порывшись в кармане, он достал две монеты по 25 центов и протянул Хоуп.
– В коридоре стоит кофейный автомат. Мне большой стакан, со сливками, с двойной порцией сахара. Себе возьми какой хочешь.
Хоуп весело смотрела на него, не вынимая рук из карманов.
– За кого ты меня принимаешь?
Он молча воззрился на нее.
– Постыдился бы! – бросила она и направилась к автомату.
Вернувшись, она поставила перед ним бумажный стакан.
– Так над чем ты тут трудишься?
– Сначала обещай, что не скажешь Джошу.
Хоуп обрадовалась: у них с Люком будет общая тайна, в которую они не посвятят Джоша. Она согласно закивала и приготовилась внимательно слушать.
– Слыхала про биостаз?
– Это что, зимняя спячка?
– Почти. Состояние, схожее с зимней спячкой, только более протяженное. Его еще называют «обратимая остановка жизни».
Хоуп взяла стул и села.
– Некоторые млекопитающие способны замедлять свой обмен веществ до состояния, близкого к смерти. Для этого они постепенно понижают температуру тела почти до нуля. При такой летаргии у животного резко снижается потребление кислорода, в сто раз сокращается сердечный ритм и скорость кровообращения. Сердцебиения почти не расслышать. Для выживания организм вырабатывает сильные антикоагулянты, препятствующие образованию в крови сгустков. Клеточные процессы, можно сказать, останавливаются. Очаровательно, ты согласна? Задача в том, чтобы выяснить, обладают ли другие млекопитающие этой способностью, не умея ею пользоваться. Ты наверняка слышала о редчайших случаях, когда люди, угодившие в ледяную воду или заблудившиеся в горах и спасенные спустя продолжительное время, выживают без осложнений для нервной системы, несмотря на тяжелую и длительную гипотермию. Организм у них реагирует схожим образом – можно сказать, отключается для защиты жизненно важных органов, совсем как у тех животных, о которых я говорил.
– Хорошо, все это я знаю. но почему ты занимаешься биостазом?
– Не торопись. Теоретически – тут я настаиваю на слове «теоретически» – состояние биостаза может позволить организму застыть и законсервироваться на неопределенное время.
– Разве не так поступают уже теперь со сперматозоидами для экстракорпорального оплодотворения?
– Не только, еще и с эмбрионами на ранней стадии деления. Максимальное количество клеток при этом равняется восьми, но это единственные, так сказать, организмы, которые удается таким способом законсервировать, а главное, при необходимости оживить. Сохранение – это одно, возвращение к жизни – совсем другое. Наука в своем нынешнем состоянии столкнулась с физической проблемой. При очень сильном понижении температуры внутри тканей образуются кристаллы льда, разрушающие или повреждающие клетки.
– Что ты, собственно, пытаешься доказать?
– Ничего, мне хватает изучения явления, это занятие меня очаровывает. Криогенизация находится на пересечении нескольких дисциплин: медицины, физики низких температур, химии. Самое трудное – найти человека, способного все это совмещать.
– И ты стремишься стать таким «совместителем», дирижировать всем этим оркестром?
– Может быть, когда-нибудь… Имеет человек право на мечту?
– Зачем скрывать это от Джоша?
– У меня есть на то свои причины. Ты дала мне слово и, надеюсь, сдержишь его.
– Откровенно говоря, я не вижу ничего удивительного в том, чтобы посвятить ночь наблюдению за замороженными клетками. Можешь на меня положиться, я не подведу.
Люк, опять припав к микроскопу, пожал плечами.
– Брось! Ты принимаешь меня за фантазера. Не мешай работать.
Хоуп внимательно за ним наблюдала. Здесь была какая-то странность, она не сомневалась, что Люк что-то скрывает не только от Джоша.
– Знаешь, почему я выбрала эту специализацию? – спросила она, немного помолчав.
– Не знаю и знать не хочу.
– Чтобы синтезировать молекулу, которая воспрепятствовала бы развитию нейродегенеративных заболеваний.
– Гляди-ка! Вздумала покуситься на болезнь Альцгеймера, не больше и не меньше?
– На Альцгеймера и на всю его родню. Как видишь, я тоже занимаю место в когорте великих фантазеров.
Люк повернулся к Хоуп. От его проницательного взгляда ей стало не по себе.
– Когда-нибудь я тебе все объясню, но не сейчас. А пока оставь меня в покое. Раз ты сюда явилась, значит, у тебя тоже есть дела.
Почувствовав, что больше из Люка ничего не вытянуть, Хоуп отошла от него и села за другой стол.
В голове у нее беспорядочно роились мысли. Цепляясь за скудные знания, приобретенные на первом курсе, она силилась постичь, чем способна одарить медицину криогенизация. Однажды ей попалась статья об некоем эпизоде, зафиксированном в приемном отделении больницы в Питтсбурге. Там раненых в критическом состоянии подвергли глубокой гипотермии, чтобы дать хирургам время заняться их травмами. Температуру тела понижали до 10 градусов, погружая организм в состояние на грани клинической смерти, а потом раненого приводили в чувство. На основе холода, рассуждала Хоуп, в будущем можно будет создавать новые методы лечения. Ей хотелось понять, что именно заставило Люка тайком от Джоша укрыться в лаборатории на всю ночь.
Когда она подняла голову, оказалось, что Люк так и не отлип от микроскопа.
– А нельзя применить холод как технику маркировки при борьбе с раковыми клетками? – спросила она. – Предположим, перед сеансом химиотерапии понижаем температуру тела. По логике вещей, злокачественные клетки в спящем состоянии более уязвимы.
– Как и доброкачественные, – отозвался Люк. – Выскажи это предположение завтра на занятии. Посмотрим, как отреагирует профессор.
– Держи карман шире! Сначала я сама обкатаю свою гениальную идею.
– Гениальность заключается в том, чтобы додуматься до чего-то раньше всех остальных, – бросил Люк безразличным тоном. – Если, прежде чем сделать очередное гениальное открытие, ты дашь себе труд воспользоваться серверами, которые факультет предоставляет в твое полное распоряжение, то узнаешь, что уже несколько лет назад в небольшие опухоли стали вводить криозонды для снижения их температуры до минус сорока градусов. Внутри злокачественных клеток образуются кристаллы льда, взрывающиеся при нагреве. Просто поразительно, как далеко может уйти медицина за то время, что ты мешаешь мне работать.
– А вот грубить необязательно. Мне просто хотелось поболтать.
– Нет, ты докапываешься, чем я тут занимаюсь, а у меня нет на это ответа. Просто эксперименты, вот и все.
– Эксперименты какого рода?
– Такого рода, что мне, может быть, придется из-за них переходить на другой факультет. Потому я и тружусь ночью, потому и не хочу о них распространяться. Поняла?
– Поняла только, что теперь буду умирать от любопытства. Видимо, ты меня и вправду плохо знаешь. Ну, будешь говорить? Да или нет?
Люк перешел к ней за стол, взял ее за плечи и притянул к себе.
– Советую тебе хорошенько подумать. Если я поделюсь с тобой этой тайной, то ты волей-неволей станешь моей сообщницей.
– Уже подумала!
Но Люк вернулся на свое место, и Хоуп поняла, что сейчас больше ничего от него не добьется. Собрав свои вещи, она вышла из лаборатории. На сей раз она была слишком взбудоражена, чтобы бояться темного коридора.
У себя в комнате она опять растянулась на кровати и взяла смартфон, чтобы написать письмо. Прочитав написанное, она, поколебавшись, нажала на клавишу «отправить».
2
Зазвонил будильник. Джош открыл глаза, потянулся и нехотя вылез из кровати. Набрал в ладони холодной воды, потер щеки и, полюбовавшись в зеркале своей мятой физиономией, решил побриться под душем. Следовало применить все имеющие средства, чтобы выйти из сонного оцепенения.
После бритья он тщательно вытерся, посмотрел на часы и стал торопливо одеваться. Приближались экзамены, предстоял длинный день.
Он проверил, все ли собрано для занятий, заряжен ли телефон, в кармане ли часы, и выбежал из студии, захлопнув за собой дверь.
По пути он забрал из газетного ящика бесплатную университетскую газету и заторопился в кафетерий.