ялось снова и снова. Казалось, игра забавляет не только Мелли.
Запыхавшись, она побрела к Саймону. Они стали вместе наблюдать за медленно клонящимся к западу солнцем.
– Знаешь, Саймон, – проговорила она, кладя голову ему на плечо, – мгновения жизни стоят того, чтобы их запоминать.
В комнате Мелли стала рыться в дорожном саквояже. Там обнаружилась широкая длинная юбка, блузка из хлопка, джинсы, нижнее белье, мягкие туфли, ночная рубашка, туалетный набор. Она подумала, что надо будет поблагодарить за заботу Долорес, не забывшую ничего, кроме ее лекарств. О них она и подумать не могла, так как Гарольд и Бетси никому не рассказывали, что дочь проходит лечение.
* * *
Пиа наготовила много всего вкусного. Перед десертом она вдруг засыпала гостью вопросами: как она познакомилась с Саймоном, чем занимается, что у нее за семья, каким было ее детство… Саймон пытался то ответить вместо Мелли, то поменять тему разговора.
Мелли предложила помочь убрать со стола. Когда она принесла в кухню тарелки, Пиа поманила ее за собой. Они вышли из кухни через заднюю дверь и встали в углу деревянной террасы, опоясывавшей дом.
– Куришь? – спросила Пиа.
– Нет.
– А я курю. – Пиа привстала на цыпочки и достала из-за светильника пачку сигарет. – Курение смертельно опасно, еще вреднее оно, когда куришь в одиночестве. Давно вы с Саймоном играете вместе?
– Давненько, – лаконично ответила Мелли.
Молчание тянулось, пока не кончилась сигарета.
– Диванчик в вашей комнате раскладной, – сказал она. – На нем Саймону будет лучше спать, чем на полу.
Подмигнув и далеко отбросив окурок, она вернулась в кухню.
* * *
Мелли ушла спать первой. Саймон появился в спальне немного погодя. Диван стоял не разложенный, Мелли приветливо хлопала по подушке рядом с собой.
– Можешь лечь здесь, только, чур, не раздевайся догола.
– Правда? Я тебе не помешаю?
– Честно говоря, хочется вспомнить, что чувствуешь, засыпая рядом с мужчиной.
– Так неважно с памятью? – спросил Саймон, растягиваясь рядом с ней.
– В последнее время все хуже.
Они потушили свет, и в темноте Мелли поведала Саймону обо всем происшедшим с ней после падения вертолета: восстановительная хирургия, трансплантаты, кома, пребывание в Центре «Лонгвью», пробуждение…
Больше всего Саймона поразил ее рассказ про «Нейролинк». Он вспомнил, что читал о нем статью, но тогда он решил, что восстановление памяти находится еще на стадии эксперимента. Мелли заверила его, что, напротив, до нее уже сотне пациентов провели «восстановление» и что список людей, желающих сохранить свою память, постоянно растет.
Саймон сообщил, что бывший знакомый как-то похвастался ему за ужином, что один его друг подвергся подобной операции после мотоциклетной аварии. Тогда он не поверил, решив, что знакомый просто пускает пыль в глаза.
– Этот твой бывший знакомый, какой он был? – спросила Мелли, зевая.
– Красивый и неверный.
* * *
Наутро, открыв глаза, они увидели в окне такое же ясное небо, как накануне.
Мелли сильно удивили вещи Саймона, оставленные на стуле.
– Тебе не нравятся эти брюки? – в свою очередь, удивился Саймон.
Мелли промолчала. Она была готова поклясться, что на мгновение разглядела на футболке Саймона рисунок: повешенная на дереве колдунья. Теперь на футболке ничего подобного не было.
После плотного завтрака Пиа сообщила им, что до вечера они предоставлены сами себе. Если в полдень у них разыграется аппетит, то к их услугам весь Барнстейбл, где нет недостатка в очаровательных кафе и ресторанах. Лучший совет заключался в том, чтобы осмотреть городок, кишевший картинными и прочими галереями.
Мелли и Саймон так и сделали. Улочки городка их очаровали, но не все галереи, на их взгляд, отвечали высоким требованиям вкуса.
В порту Саймон предложил Мелли прогуляться по пирсу, до тележки одинокого торговца, чтобы подкрепиться его булочками и кофе.
– Вчера вечером я оценил твою смелость, – сказал Саймон.
Молодой гитарист радовал гуляющих, наигрывая старинные мелодии. Когда с ним поравнялась Мелли, он напевал: «And here’s to you, Mrs. Robinson…»
– Я с удовольствием ломала комедию, – заговорила она, опомнившись после короткого оцепенения. – Вечер удался, от Пиа я в восторге.
– Я про наш разговор в спальне. Я был очень тронут твоей откровенностью. Нужна смелость, чтобы все это мне рассказать. Ты бросилась в воду не раздумывая.
Мелли ступила на пирс, и у нее возникли странные ощущения. Резко повернувшись к Саймону, она пристально посмотрела ему в глаза.
– Поцелуй меня! Знаю, ты не любитель женщин, но все равно, пожалуйста, поцелуй! – настойчиво прошептала она.
Поцелуй состоялся – очень деликатный. Внезапно Мелли привиделось – лишь на мгновение, так, что она не успела его узнать, – другое лицо, и она вспомнила другие губы, мужской парфюм, аромат кожи…
Что еще важнее, Мелли вспомнила, что любила. Теперь в этом не было сомнения.
Когда поцелуй завершился, Саймон удивленно уставился на нее.
– Я смущена, не знаю, что на меня нашло, – скороговоркой произнесла она.
– Странно… – удивленно проговорил Саймон. – Но неплохо, совсем неплохо. Ты первая женщина в моей жизни…
Мелли было очень неловко, она прикоснулась пальцем к его губам, чтобы он умолк, но Саймон осторожно убрал ее руку.
– …и последняя! – закончил он, рассмеявшись.
И они отправились пить кофе на край пирса.
* * *
Вечером, после ужина, уже в спальне, Мелли, терпеливо дожидавшаяся этого момента, спросила у Саймона:
– У меня были с кем-нибудь серьезные отношения?
– Насколько я знаю, нет.
– Я никогда ни о ком не рассказывала?
– При мне – нет, хотя ты никогда не распространялась о своей личной жизни. Музыканты даже сомневались, что она у тебя была. Тебе приписывали одного-единственного любовника – рояль, не имея в виду, конечно, ничего дурного.
– Даже так? На гастролях со мной никогда не бывало мужчин?
– Нет. Разве что он тоже обладал замечательной скрытностью. Я сказал что-то не то?
– Ничего, просто у меня возникло странное чувство, когда ты произнес слово «замечательной».
– Наверное, это хороший признак, волшебное слово, которое разбудит твою память.
Сам Саймон забавы ради несколько раз повторил про себя слово «замечательный», но ничего особенного не заметил.
В ту ночь Мелли опять стали сниться сны.
Она находилась в маленьком номере приморского отеля. Постель была смята, на стуле под окном, у которого она стояла, лежали джинсы. Морской воздух обдувал ей лицо, ноги у нее были в песке, на нее накатывалась волна, но она не собиралась ни убегать, ни сопротивляться. Все было очень странно, как и полагается во сне. Но было и нечто совершенно невероятное: увидев свое отражение в зеркале над кроватью, она его не узнала.
Она проснулась вся в поту. Еще только начинало светать, но она больше не смогла уснуть.
* * *
Саймон привез ее домой ближе к вечеру. Он стремился любой ценой избежать воскресных пробок, потому что тем же вечером уезжал на гастроли.
Он стеснялся говорить об этом Мелли, но она его успокоила: она не скучала по концертам и вообще ни по чему. У амнезии были не только недостатки.
Подъехав к крыльцу дома Барнеттов, Саймон пообещал регулярно ей писать, раз она не умеет пользоваться звуковой системой общения.
– Ты хотя бы усвоила, что электронная почта не доставляется почтальоном? – не удержался он от вопроса.
– А ты усвоил, что рискуешь схлопотать звонкую пощечину?
Мелли притворилась, что хочет поцеловать его в губы, но в последний момент чмокнула в щеку.
– Я тебя напугала?
– Нет, с тобой я мог бы войти во вкус.
– Ни капельки тебе не верю, но твоя галантность мне по душе. Спасибо за этот уик-энд, мне все понравилось, даже не хочется возвращаться, лучше повеситься на рояльной струне!
– Знаешь, в твоем возрасте необязательно жить под родительской крышей.
– Со вчерашнего дня я только об этом и думаю. Не надо было отказываться от квартиры, которую я снимала в начале турне… Но целый год на колесах – это слишком! Кажется, мне хотелось поселиться в Тоскане. Все это я узнала из своего интервью итальянскому журналисту.
– Окажись он немцем, ты бы наверняка призналась ему в горячем желании осесть в Берлине. Меня не будет несколько недель. Станет душно в этом огромном доме – мои шестьдесят квадратных метров в твоем распоряжении. Я предупрежу портье, тебе достаточно будет взять у него дубликат ключей. Можешь располагаться, как у себя дома.
Мелли поблагодарила Саймона, огорченная, что он уезжает так надолго.
Когда машина уехала, она нехотя поднялась по ступенькам и вошла в дом.
Бетси, ждавшая дочь в холле, заключила ее в объятия.
– Ну, кто был прав? – спросила она ее на ухо, вся сияя.
– Ты, конечно, – ответила со вздохом Мелли.
Она заглянула в кухню, чтобы обнять Долорес, но тут вспомнила, что еще не кончилось воскресенье.
Бетси не терпелось узнать, как прошел уик-энд. Идя за дочерью по пятам, она спросила:
– Ты хочешь чаю? В машине с откинутым верхом наверняка не жарко.
Она стала заваривать чай, Мелли наблюдала за ней, сидя за столом. Сейчас было самое время пооткровенничать.
– Кажется, у меня просыпается память, – начала она. – Я кое-что увидела и почувствовала. Опознать пока всего этого не могу, это как вспышки. Такого еще не бывало.
Бетси поставила чайник и нежно обняла ее.
– Как я рада за тебя! Никогда не устану благодарить этого врача. Смотри и дальше не забывай принимать лекарства.
20
Пока Мелли была в «Лонгвью», физиотерапевт предложил ей разобрать почту и поискать там ее друзей. Они наверняка удивлялись, почему от нее нет новостей.
Вспомнив, как он ее учил, она, сидя перед планшетом, трижды моргнула, и программа узнавания лиц мгновенно соединила ее с почтовой службой.