Настоящих дружеских посланий она не нашла, только сочувственные пожелания и подбадривающие слова от коллег-музыкантов и поклонников, направленные в основном в первые дни после катастрофы. Дальше – ничего, не считая приглашений от пиар-агентств, не знавших о происшедшем с ней.
Мелли была вынуждена сделать вывод, что ее жизнь, полностью посвященная музыке, представляла собой тоскливую пустыню одиночества. Но физиотерапевт запретил ей так думать. Настоящие друзья не бывают виртуальными. Приободренная его словами, Мелли спросила, приходил ли кто-то ее навестить. Ответа она не получила.
Понятно, что, вернувшись домой, она уже не интересовалась своей почтой. Но Саймон обещал ей писать, поэтому вечерами, уже в постели, она читала его сообщения из всех городов гастрольного маршрута.
Саймон описывал, как проходят концерты, как его принимает публика, с кем ему доводится встречаться в ресторанах за ужином, какая там обстановка и меню. Он часто обещал ей, что они приедут туда вместе.
Перед сном Мелли неизменно отвечала ему, даже если его рассказ не содержал ничего захватывающего.
Как-то вечером, включив планшет, она прочла странное анонимное послание:
Не принимай эти лекарства.
Доброжелатель.
Она сообщила о послании Саймону, который поклялся, что это писал не он.
Кто же этот «доброжелатель», почему он ей написал?
Саймон вошел в азарт, и обмен посланиями занял всю ночь. Находясь в тысяче миль друг от друга, они провели ее вместе.
Кто-нибудь знает, что ты проходишь лечение?
Никто, кроме моих родителей.
Может, кто-то наткнулся на упаковку в твоих вещах?
Разве что Долорес, собирая их, но зачем ей мне писать?
Понятия не имею, спроси ее!
Гениально! Долорес, у меня к вам три пустяковых вопроса. Это вы рылись в моих вещах? Вы написали анонимное письмо? Вы приготовили что-нибудь вкусное мне сегодня на ужин?
☺
Как тебе Торонто? Номер хороший?
Похож на вчерашний, на позавчерашний, на позапоза…
Ты заедешь в Бостон до конца гастролей?
Возможно, в конце месяца.
Пригласишь меня поужинать?
Если приеду, то чтобы увидеться с тобой.
Приятно это читать. Но ты не ответил: как тебе Торонто?
Не хочу вмешиваться не в свое дело, но каково назначение этих лекарств?
Они для улучшения памяти.
Она улучшается с тех пор, как ты стала их принимать?
Что принимать? ☺
☺ ☺ ☺
Никогда не чувствовала себя так хорошо, как в те два дня у Пиа, но тогда их при мне не было.
Все потому, что лучшее твое лекарство – это я… Может быть, уик-энд и вправду удался.
Мы это повторим, даю слово. Где ты играешь завтра?
Перечитай мои вчерашние письма.
А-а, знаю: в Сент-Луисе.
Тогда зачем спрашиваешь?
Чтобы ты не спешил вешать трубку.
Сейчас так уже не говорят.
А вот и говорят, мистер Словарь, если я так говорю. Ладно, уже поздно, я прощаюсь. Завтра тебе надо быть в форме.
Я свяжусь с тобой ближе к полуночи, как только вернусь в номер.
Кстати, где это будет? ☺
Спокойной ночи, саймон, до завтра.
Целую.
Мелли положила планшет на ночной столик и погасила свет.
Через десять минут экран снова засветился.
Из-за природного тщеславия я в восторге оттого, что в этот уик-энд обеспечил тебе хорошее настроение, пускай в этом отчасти виновата кухня пиа… (только не говори об этом долорес). Если подумать, то тебе стоило бы прервать лечение на несколько дней и посмотреть, как это повлияет на самочувствие. После этих добрых советов мистер словарь отходит ко сну.
Назавтра, сидя за роялем, Мелли услышала какое-то шуршание у себя за спиной. Старания сосредоточиться на партитуре ни к чему не привели: вскоре она не выдержала и оглянулась.
Кто-то подсунул под дверь конверт.
Она встала, подняла конверт и открыла его.
Мисс, вас ждут у меня в кухне.
Ваша преданная Долорес,
у которой есть другие дела помимо этого.
Перечитав записку, Мелли поспешила на кухню, выбрав по известной причине путь через левый флигель.
Долорес, занятая у плиты, молча указала на дверь в сад.
Саймон стоял, подпирая спиной дверцу такси.
– Умоляю, обойдись без «Так ты не в Сент-Луисе!» – попросил он, шагнув к ней.
– Так ты не в Сент-Луисе?
– Представь, концерт отменили! Здание оперы вчера пожрал пожар. К счастью, нас предупредили заранее, до посадки на рейс.
– И ты примчался ко мне?
– У тебя было право на два дурацких вопроса. Лимит исчерпан. Ты едешь?
Мелли посмотрела на стеклянную дверь кухни, за которой Долорес махала тряпкой, требуя, чтобы она не медлила.
Мелли села в такси, и оно тронулось с места.
– Куда мы едем?
– Хочу тебя кое с кем познакомить, – ответил Саймон. – У меня всего несколько часов. Труппа уже улетела в Атланту, завтра мы выступаем там.
– «Они», а не «мы».
– Учти, если ты останешься «капитаншей Очевидность», то медикаменты выброшу я. Я приехал, потому что у меня есть новости. Представь, я долго не мог уснуть после нашего обмена сообщениями. Дошло до того, что я пренебрег самолюбием и позвонил своему бывшему.
– Среди ночи?
– Мне хотелось доставить себе небольшое удовольствие, вот я его и разбудил. И хватит меня перебивать! Я расспросил его насчет приятеля, разбившегося на мотоцикле. Готов поспорить на мой смычок, что у них роман, но давай не будем на этом останавливаться. Элвин Джонсон живет в Бостоне, и мой бывший соизволил дать мне его координаты. Сегодня утром, едва проснувшись, я помчался к нему, чтобы рассказать о тебе. Он согласился с нами встретиться. Сначала я думал просто направить тебя к нему, но, узнав, что сегодня вечером выступления не будет, решил сделать небольшой крюк, чтобы тебя сопровождать.
– Я не знаю, как тебя благодарить, Саймон!
– Просто скажи спасибо, обычно делают так. Знаю, я отличный парень. Помни об этом, и пусть крепнет наша дружба. Если ты думаешь, что карьера выдающейся пианистки превратила твою жизнь в океан одиночества, то учти: в жизни первой скрипки людей не больше, не считая нескольких кашалотов, которых я поймал за время выступлений. Пафосу нет предела, как и моему любопытству. Вот так.
– Странно это от тебя слышать.
– Что именно странно?
– Про океан.
– Это странно? Все, давай сюда таблетки!
– Там, на пляже перед домом Пиа, я смотрела на океан, и у меня было чувство, что я на него похожа.
– Тебе почудилось, что вы с океаном похожи?
– Ты перестанешь надо мной издеваться?
– Не перестану, ты на это буквально напрашиваешься!
Такси остановилось перед кафе. Глядя на сидящих на террасе клиентов, Мелли гадала, с кем из них у нее встреча.
– Ты идешь? Времени у меня в обрез, – поторопил ее Саймон.
У Элвина Джонсона была голова Стива Маккуина, насаженная на туловище Элвина Эйли. Женщины за соседними столиками не сводили с него глаз.
Саймон еле-еле выжал из себя несколько звуков, которые, будь они расставлены в правильном порядке, могли бы означать: «Добрый вечер, вы свободны сегодня вечером?»
Элвин поздоровался и предложил им сесть. Он подозвал официанта, заказал три кофе и улыбнулся Мелли. Саймон, справившись с охватившей его волной жара, теперь удивлялся способности температуры его тела падать так стремительно.
– Ну, как твои дела? – обратился Элвин к Мелли.
– Какие дела? – спросила она.
– Катастрофа, пробуждение. Мы же здесь для того, чтобы поговорить об этом?
– Вертолет, потеря памяти. А у тебя?
– Мотоцикл и странность.
– Что за странность?
– Я чувствую себя другим человеком. Они говорят, что это нормально, ведь я «рестор», «человек 4.0» с восстановленным сознанием. Шикарно, да?
– Я не смотрела на это под таким углом. Кто эти «они»?
– Врачи из «Лонгвью».
– Как это «другим человеком»? – спросила Мелли.
– Я очнулся с жаждой читать, которой у меня раньше не было. Не то чтобы я раньше совсем не читал, но теперь у меня потребность пожирать любые книги, попадающие мне в руки. А еще я раньше был вегетарианцем, а теперь обожаю мясо. Разве не чудно?
– Несомненно, – робко ответила Мелли.
Немного помолчав, Элвин спросил:
– А ты что-нибудь помнишь?
– Так, редкими малоубедительными вспышками.
Элвин украдкой ввел слово «малоубедительный» в свой планшет.
– Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду… – сказал он со вздохом. – Ты хоть вернулась в свое тело?
– Как это «в свое тело»?
– Мое погибло в аварии, на мне не было шлема, поэтому…
– Давайте без подробностей! – взмолился Саймон.
– Твою память восстановили в чужом теле? – удивилась Мелли.
– Об этом я и толкую! Подвернулось тело человека, чей мозг погиб. К тому же он не сохранял свою память. По крайней мере, с внешностью мне повезло!
Элвин пересказал им то, что узнал от своих врачей. Его память три года хранилась в серверах «Нейролинка», пока не нашлось совместимое тело.
В случаях, подобных этому, «Нейролинк» производил полное форматирование донорского мозга серией мощных электрических разрядов, а потом вводил туда сохраненное сознание реципиента.
Мелли спросила, какое тело считается совместимым.
– Того же пола, естественно, того же возраста, с теми же физическими характеристиками. Это необязательно, но желательно. Тогда не будет «поствосстановительных» осложнений, особенно по части эмоций и личности, из-за «памяти тела». Так мне, во всяком случае, объяснили. Если ты спортсмен, станут дожидаться тела другого спортсмена. Мой донор был танцором, как я. Странно ходить на пуантах, иногда я чувствую себя самозванцем. Но я, кажется, понял, что самое главное – совместимость кое-каких корти… кортикальных клеток, да, так это называется. – Он показал на свою голову. – В общем, это определяющий элемент, чтобы «Нейролинк» решился сделать перенос.