Андрей ПушковОпустошение
Мы стали свидетелями печального конца мира, некогда изобиловавшего жизнью, радостью и надеждой. Теперь он предстал перед нами как мрачный пейзаж, где даже ветер, казалось, утих, словно не желая нарушать тишину, окутывающую эту забытую землю.
Наша планета, истерзанная техногенной и климатической войной, сгорела в огне разрушений и страданий. В один миг вся та жизнь, что была привычна и близка, осталась лишь на пожелтевших открытках прошлого, словно выцветшие фотографии, хранящие воспоминания о ярких днях. Небо, некогда ясное и безоблачное, теперь затянуто серыми облаками, которые, как тяжелые одеяла, накрывают землю, поглощая последние лучи солнца. Этот мир уже никогда не будет прежним, и нет надежды, что уроки, столь горькие и важные, будут усвоены. Каждый взгляд на эту безжизненную пустошь вызывает в сердце горечь и отчаяние, словно напоминание о том, что было и могло бы быть.
Земля, как древний дуб, устояла. Его корни глубоко проникают в землю, несмотря на бушующие вокруг бури. Удивительно, как наш шарик, этот хрупкий дом, не раскололся или вовсе не сменил орбиту, улетев в бескрайние просторы космоса. Но даже он не мог противостоять натиску времени и человеческой жадности. Самый главный паразит – человек – выжил и даже не думает о том, чтобы сажать цветы. Вместо этого, на месте когда-то цветущих садов теперь остались лишь клумбы из гильз, залитые кровью сородичей.
Человеческий род уникален в своем стремлении быть ближе к хаосу. Мы, словно марионетки, танцуем на краю пропасти, не замечая, как под ногами трещит земля. Каждый вздох становится тяжелым, как свинец, а надежда уходит, как утренний туман, растворяясь в воздухе и оставляя лишь горечь и пустоту.
***
В этом новом мире, где красота и гармония уступили место крику отчаяния в вакууме, наша подводная лодка всплыла в родных северных широтах. Здесь, где некогда простирались льды, сверкающие под солнечными лучами, как миллионы алмазов, теперь лишь вода, точнее, все, что от нее осталось – мутная, сероватая жижа, в которой смешались слезы природы и горечь утрат. Пепел еще падал с небес, словно зловещий снег, покрывая поверхность океана тонким слоем, который напоминал о том, что когда-то здесь царила палитра нежных красок. Тучи заволокли небо, и свет солнца стал лишь бледным воспоминанием, затерянным в бескрайних просторах серого неба.
Неужели все мы были так глупы, чтобы не договориться? Разве не было понимания, что ничего не останется, если продолжать идти по этому разрушительному пути? Как будто кто-то забыл, что за каждым ударом следует ответный, и что, начав эту безумную игру, мы все рискуем потерять сам фундамент нашего существования. Одни начали, а другие ответили, и в этом бесконечном цикле насилия и ненависти не было ничего святого.
Правительств больше нет, и мы, остатки человечества, объединились в группы, стараясь избегать столкновений с другими людьми – и не без оснований. Мы понимали, что доверие стало роскошью, которую не могли себе позволить. Каждый встречный мог оказаться врагом, готовым на все ради выживания. Мы научились быть осторожными, прятаться в тенях, избегать конфликтов, но в то же время в наших сердцах все еще теплится надежда на восстановление.
Мы искали способы выжить, редко находя других людей, кто разделял наши ценности, кто понимал, что только вместе мы можем найти путь к свету. Но даже в этих группах, где царила относительная безопасность, оставалась тень недоверия. Мы все были ранены, и каждый из нас носил в себе груз утрат и страха.
В этом новом, жестоком мире мы должны были заново научиться строить отношения и доверять, несмотря на все, что произошло. Найти в себе силы, чтобы не только выжить, но и восстановить то, что было потеряно, чтобы однажды снова увидеть рассвет, который сможет снять завесу тьмы.
Но были и те, кто показал свой оскал, и это даже зверством назвать нельзя. Среди нас появились существа, которые утратили всякую связь с человечностью. Людоеды стали олицетворением безумия, охватившего мир. Их жажда разрушения и насилия не знала границ.
Только двуногим демонам было свойственно не насыщаться. Они не искали пищи для тела; их голод был глубже, темнее: это была жажда власти, страха и контроля. Они не просто убивали; они наслаждались этим, как художник, создающий свое мрачное произведение искусства. Их глаза светились безумным блеском, а улыбки были полны яда, когда они смотрели на страдания других. На высушенных полях старых континентов, где моральные нормы были стерты, а человечность забыта, людоеды стали править балом. Их действия были не просто актами насилия, но и проявлением глубочайшего отчаяния и безумия, охватившего умы тех, кто выжил. Они превращали людей в игрушки, в жертвы своих извращенных желаний, и в этом безумии не было ни капли сострадания.
Среди руин и хаоса, где когда-то царила жизнь, теперь жесткой рукой правила тьма. Мы, оставшиеся в рассудке, смотрели на это с ужасом и отвращением, понимая, что в нас самих тоже может пробудиться этот зверь, если мы не будем осторожны. Мы должны были найти в себе силы противостоять этому злу, сохранить остатки человечности и не позволить безумию поглотить нас. В противном случае мы рисковали стать частью этого кошмара, потеряв себя навсегда.
***
Прошло уже четыре года с тех пор, как все рухнуло на дно. Время, казалось, остановилось, оставив нас в этом мрачном и безмолвном мире, где звуки жизни сменились глухими отголосками прошлого. Мы, экипаж подводной лодки, стали свидетелями катастрофы, которая стерла с лица земли целые экосистемы, оставив лишь пустоту и тишину. Каждый день мы всплывали на поверхность, надеясь увидеть хоть какие-то признаки жизни, но вместо этого нас встречала лишь безымянная тишина.
Мы все помнили, как это началось. Тихий шепот рутины вмиг разорвался звуками тревоги. И вот уже мы пустили ядерные ракеты и погрузились на глубину. Внутри подлодки царила атмосфера подавленности в тот роковой час. Мы обменивались взглядами, полными тревоги и недоумения, пытаясь осознать, что произошло. В толще воды мы поняли, что это не будет жалкий конфликт за ничто, а настоящая война, разразившаяся с неимоверной силой, сметающая все на своем пути.
Сейчас, спустя эти годы, наши лица словно спадали с нас. На них не заметишь улыбки, и глаза потускнели. Мы были пленниками своих воспоминаний, и каждый новый день напоминал о том, что жизнь ускользает, а мы влачим жалкое существование. Кто остался жив, завидовал тем, кто ушел, и мечтал умереть. В их глазах отражалась безысходность, а в сердцах – пустота. Каждый новый день становился испытанием, и многие искали выход, даже если он был самым мрачным. Были попытки уйти от реальности, от боли, от страха, символизируемые мыльными веревками, которые служили напоминанием о слабости духа и нежелании, сдирая ногти, ползти вверх, как будто жизнь стала невыносимой ношей.
Барахтаясь, не давая смерти забрать нас в пучину, мы становились свидетелями того, как надежда медленно угасает. Каждый вздох давался с трудом, как будто воздух вокруг нас стал тяжелым и ядовитым. Мы не искали утешения в воспоминаниях; их припорошил пепел сгоревшего мира.
Но даже в этом мрачном пейзаже, среди серых волн и пепельного неба, где-то глубоко внутри нас еще теплится искра – желание выжить, стремление к жизни. Со скрежетом на зубах мы продолжали искать не только спасение, но и смысл в том, что осталось.
***
Мы вернулись к родным берегам спустя полгода плавания, потеряв нить и смысл нашего задания, словно заблудившиеся в бескрайних просторах, где время и пространство утратили свою значимость. Вернулись, но куда? В материках образовались расщелины, глубокие и мрачные, словно раны на теле планеты от ударов хищной лапы. Эти разломы вели в континентальные пещеры, со скудной, но уникальной флорой и фауной.
Эти подземные миры стали последним прибежищем для жизни, сохранившим в себе искры цивилизации. Здесь, в темноте, где свет солнца никогда не проникает, природа нашла способ адаптироваться, создавая экосистемы, способные существовать в условиях, о которых мы даже не могли мечтать. Но на поверхности ничего живого не осталось. Только пустыня из праха, простирающаяся до самого горизонта, и черные воды, омывающие ее.
Было крайне страшно возвращаться домой, бороздя южные воды. Мы чувствовали, как холодный страх сжимает грудину, когда думали о том, что нас ждет дома. Мы не знали, что случилось с теми, кто остался в темных пещерах, где жизнь продолжала существовать, но в каких условиях? Живы ли они или уже сгинули, поглощенные тьмой и безысходностью?
Связь была лишь коротковолновой, и даже она была ненадежной, как треснувшее стекло. Все спутники были уничтожены в первые минуты конфликта, оставив нас в изоляции, как корабль, потерянный в бескрайних морях. Мы пытались установить контакт, но каждый раз слышали лишь глухие помехи, и в душе росло чувство безысходности. В голове проносились образы тех, кто остался в пустотах земной тверди. Мы не знали, что с ними произошло, и это неведенье терзало наши и без того потрепанные души.
***
Наша подводная лодка подплыла к разлому в земной коре. Сердца наши колотились в унисон с навалом волн о железный корпус нашей лодки, когда мы приближались к рваной бумажке суши, к тому, что осталось от нашего мира. Выйдя на корпус лодки, мы снова увидели то, что сделали с планетой. Этот чудовищный шрам, разрывающий землю, начинался в глубинах океана и заканчивался на поверхности, как рана, которая не заживает с течением времени. Он производил неизгладимое впечатление, заставляя нас замереть в ужасе и недоумении.
Словно мы каждый раз смотрели в пасть льва, а затем клали голову на его клыки. Страх того, что мы могли не вернуться из этого разлома, всегда был с нами, как тень, следовавшая за нами. Мы не смогли выяснить, насколько он безопасен. Вокруг нас простиралась пустота, и в ней таились неизвестные опасности. А ведь были и другие разломы, по нашим данным – целая сеть по всей планете, как паутина, сплетенная из страха и надежды, охватывающая всю планету.