[23].
Принятый Локком от Гоббса, Бойля и Ньютона метафизический подход к явлениям, сводивший, как правило, качественные различия к количественным, был достаточно эффективен в борьбе против схоластического постулирования качеств без объяснения их происхождения, но раскрыть источники движения, жизни и сознания он был не в состоянии. Количественный подход к вселенскому динамизму, биологическим процессам и психике терпел фиаско. В 10-м и 11-м параграфах X главы четвертой книги «Опыта...» Локк отвергает гилозоизм как необоснованную спекуляцию, но он не принял истолкования сознания как продукта высокоорганизованной материи, ибо любую организацию ее частиц он понимал лишь как количественно-структурное усложнение, а любое их движение — как перемещение. Ему оставалось считать, что материя «не обладает способностью произвести в себе движение. Но предположим, — рассуждает Локк, — что движение также вечно; все же материя — ...вместе с движением — никогда не могла бы произвести мысли, какие бы ни производила она изменения в форме и объеме...»[24]. Отсюда ссылки Локка на божье всемогущество и колебания его позиции при характеристике природы сознания.
И все же в ряде мест «Опыта...» Локк расшатывает метафизические представления о мире, в котором мы живем. Современник Лейбница и почти современник Декарта не мог поступить иначе. Он говорит о бесконечном многообразии мира, о связях, которые пронизывают все его части и соединяют их, о взаимодействиях и развитии в природе[25]. Р. Аарон полагает даже, что Локк вообще пользуется в «Опыте...» историческим методом[26]. Это, конечно, преувеличение, но как бы то ни было, сами познавательные способности, согласно Локку, надо прослеживать исторически «и обнаружить их возникновение, развитие и постепенное совершенствование...»[27]. Более того, в переходах в противоположность! Мнимое противоречие между второй, сенсуалистической и четвертой, рационалистической книгой «Опыта...» Локк разрешает именно таким путем: «...наше познание начинается с частного и постепенно расширяется на сферу общего; хотя впоследствии ум принимает прямо противоположное направление...»[28]
Приложение идеи развития к материальному миру позволяет Локку подойти к пониманию того, что сознание есть продукт материи: «всемогущество» мироправящего начала могло проявиться опосредствованно, бог мог снабдить материю способностью сознавать и мыслить, а существование мыслящей материи не более трудно представить себе, чем существование нематериального сознания[29]. В споре со Стиллингфлитом, епископом Вустерским, обвинившим философа в подрыве устоев религии, Локк ценой допущения идеи личного бессмертия стремится спасти от нападок тезис Гоббса о материальности души человека. О Дунсе Скоте К. Маркс писал, что он «заставлял самоё теологию проповедовать материализм»[30]. То же можно было бы сказать и о Джоне Локке.
Но аргументация обновляется. Допущение способности материи мыслить Локк подкрепляет ссылкой на удивительную способность материи притягивать. Кроме того, он признает у животных наличие зачатков рассудочной деятельности, а если животные, заведомо не имея той души, о которой говорит церковь, могут весьма целесообразно поступать в довольно трудных положениях, то почему человеку для мышления непременно необходимо наличие души, субстанциально отличающейся от материи? Это рассуждение продолжает Вольтер: если деревья способны произрастать от природы, почему у людей не может быть природной способности мыслить? Более последовательный, чем Локк, материалист Джозеф Пристли в «Исследованиях о материи и духе» (1777) вместо формулируемой в форме риторических вопросов гипотезы выдвигает безоговорочное утверждение о существовании мыслящей, но материальной субстанции. Все психические процессы всегда имеют место «только в соединении с некоторой организованной системой материи»[31]. Другой английский материалист XVIII в., Джон Толанд, в «Пантеистиконе» (1720) дает еще более конкретную формулировку: «Мышление... есть особенное движение мозга...»[32] Да и сам Локк исподволь вел читателей «Опыта...» к этому положению своим решительным отрицанием существования врожденных идей вместе с их особым субстанциальным носителем.
4. КРИТИКА ТЕОРИИ ВРОЖДЕННЫХ ИДЕИ. ЭТИКА
Учение о существовании врожденных идей, т. е. понятий и суждений, несущих в себе знания, а также врожденных принципов, указывающих, как надо себя вести, было во времена Локка основой идеалистических концепций внечувственного и вообще внеэмпирического знания, равно как и основой представлений о существовании особой духовной субстанции как седалища врожденных идей. Вся первая книга «Опыта о человеческом разумении» посвящена начатой уже Гоббсом и Гассенди критике теории врожденных идей.
Эта теория разделялась многими современниками Локка и в то же время уходила своими корнями в далекую древность. Уже в платоновских диалогах «Федон», «Федр» и «Менон» была развита концепция познания как «воспоминания» (αναμνησις). Платон утверждал, что душа «способна вспомнить то, что прежде ей было известно», ибо души «до того, как им довелось оказаться в человеческом образе, существовали вне тела и уже тогда обладали разумом», и отсюда происходит «припоминание того, что некогда видела наша душа, когда она сопутствовала богу...»[33]. Со времен античности учение о врожденных идеях было сращено всегда если не с идеей предсуществования душ, то с утверждениями об их нематериальности вследствие интимной связи с прозорливым божественным началом — их творцом и высшим источником присущих им знаний.
Локк направил свою критику нативизма против так называемых кембриджских платоников и их оксфордских сторонников, а также вообще близких к ним философов и богословов, которые в той или иной мере опирались на средневековую неоплатоническую традицию (Р. Кэдворт, Г. Мор, Дж. Гленвиль, Р. Карпентер, Р. Саут, Д. Серджент, Дж. Смит, Э. Стиллингфлит, М. Хейл)[34]. Прежде всего эти мыслители настаивали на врожденности моральных принципов, а по «Наброску В» видно, что Локк тоже начинает с критики этического нативизма. Но Локк атакует также гносеологический нативизм сторонников Декарта, и антикартезианская направленность его критики видна во второй книге «Опыта...»[35]. Конечно, и у Декарта, и у Лейбница врожденные идеи были не только реликтом средневекового миросозерцания, но и проявлением их великой веры в мощь человеческого разума, однако это не дезориентировало материалиста Локка в определении направленности его критического пафоса. Во всех случаях это была критика в адрес идеализма.
Суждения о врожденности знаний чувственных качеств Локк считает противоречащими разуму и опыту. Необоснованны, по его мнению, и положения о врожденности понятий, суждений и принципов. Локк опровергает аргументацию сторонников подобных утверждений, основанную на мнимом факте «общего согласия» людей, зыбкой «очевидности» законов логики и аксиом математики, на непрочных надеждах обнаружить врожденные идеи в «не замутненном» внешним опытом сознании детей, которые были изолированы от общества, а кроме того, в сознании необразованных людей и представителей неразвитых народностей. В своей критике Локк умело использует данные медицины, детской психологии и этнографии, отчеты путешественников и мемуарную литературу.
Сторонники нативизма больше всего рассуждали о врожденности идеи бога и его заповедей, и именно эту идею Локк решительно отвергает, отнеся понятие о боге к числу сложных, довольно поздно образованных идей. Он обращает внимание на то, что сохранить веру во врожденность идеи бога и связанных с нею понятий особенно выгодно тем, кто, ссылаясь на небесное провидение, желает править людьми якобы от имени верховного владыки. «Обладать авторитетом диктатора принципов и наставника неоспоримых истин и понуждать других на веру принимать за врожденный принцип все, что может служить целям учителя, — это немалая власть человека над человеком»[36]. Намек Локка явно относился к феодальным церковным и светским кликам, которые использовали нативизм и для пропаганды свирепой нетерпимости.
Критика Локком теории врожденных идей была отправным пунктом его педагогической концепции. Отвергая актуальное наличие врожденных знаний в сознании ребенка, Локк не отрицал, однако, врожденности потребностей, стремлений и аффектов, в том числе таких, которые позднее стали называть инстинктами, и таких, которые образуются у еще не родившегося ребенка под влиянием внешних воздействий, проникающих через тело матери. Не отрицает Локк и врожденности некоторых иных особенностей поведения. Современная нам наука признает все эти и другие им подобные явления и объемлет их общим понятием унаследованной и в этом смысле заложенной в структурах нервной системы программы поведения, в которой естественно усмотреть наличие информативного содержания. Информативный момент имеется уже во врожденных потребностях и влечениях, но все это не может поставить под сомнение факт исторической правоты Локка в его споре по поводу «врожденных» законов логики, исходных догм религии и принципов морали.
Критика теории врожденных идей явилась исходным пунктом для всей теории познания Локка, как и для его педагогики. Правда, тогда, да и позднее читатели воспринимали ее как абсолютное отрицание в психике человека каких-либо полученных от рождения черт и особенностей, а значит, понимали эту критику огрубленно, что приводило к преуменьшению роли присущих человеку внутренних детерминант поведения и познания, а значит, к общей недооценке активности субъекта. Тем не менее отрицание врожденных идей расчистило почву для дальнейшего анализа возникновения и развития, границ и состава, строения и путей проверки знания.