— Дэвид, не буду скрывать, ситуация серьезная. Мои противники используют федеральные органы для устранения конкуренции.
— Именно об этом я и хотел поговорить, — в голосе Роквуда прозвучала решимость. — У меня есть связи в Бюро расследований. Заместитель директора Клайд Толсон давний знакомый семьи. Мы сотрудничаем по вопросам промышленной безопасности.
Бюро расследований Министерства юстиции, так тогда называлось ФБР до реорганизации 1935 года. Дэвид Эдгар Гувер возглавлял организацию с 1924 года, а Толсон был его правой рукой и ближайшим доверенным лицом.
— Какого рода сотрудничество? — уточнил я.
— Нефтяная отрасль привлекает внимание радикальных элементов и иностранных агентов, — объяснил Роквуд. — Саботаж на буровых, промышленный шпионаж, попытки профсоюзов установить контроль над стратегически важными месторождениями. Бюро регулярно консультируется с нами по этим вопросам.
Я понял направление мысли Роквуда. В конце 1920-х годов федеральные власти были крайне обеспокоены ростом влияния коммунистов и анархистов среди рабочих. Красная угроза казалась реальной.
— Дэвид, вы считаете, что атака конкурентов может иметь политический подтекст?
— Более того, — его голос понизился до шепота. — Мне известно, что твои противники имеет тесные связи с европейскими банками. Это же те самые люди, которых мы опасались? В частности, они связаны с немецкими финансовыми домами, которые могут быть заинтересованы в дестабилизации американской экономики.
Это отличный выход. Экономический национализм процветал в Америке конца 1920-х, а любые намеки на иностранное влияние в финансовой сфере воспринимались крайне негативно.
— Что вы предлагаете?
— Завтра утром встреча в моем загородном клубе в Лонг-Айленде. Я попрошу Толсона приехать для обсуждения вопросов безопасности нефтяных месторождений. Вы присоединитесь как мой деловой партнер и консультант по финансовым рынкам.
Загородный клуб Роквуда в Лонг-Айленде идеальное место для конспиративной встречи. Частная территория, никаких посторонних, атмосфера неформального общения.
— А как представить мою ситуацию?
— Как угрозу национальной безопасности, — без колебаний ответил Роквуд. — Молодой талантливый финансист пытается помочь простым американцам пережить кризис, а его атакуют силы, возможно связанные с иностранными интересами. Толсон оценит такую постановку вопроса.
Мы договорились встретиться в клубе в одиннадцать утра. Роквуд обещал подготовить почву, представив дело как часть более широкой угрозы американской финансовой системе.
Напоследок в трубке воцарилась тишина. Я думал, что разговор окончен. Но через несколько секунд магнат продолжил.
— Уильям, — голос Роквуда звучал серьезнее. — Прежде чем мы встретимся с Толсоном, я должен задать прямой вопрос. Есть ли доля правды в обвинениях о ваших связях с… организованными элементами?
Я сжал трубку сильнее. Роквуд был слишком проницательным бизнесменом, чтобы идти на встречу с федералами вслепую. Ему нужна была уверенность, что он не подставляет собственную репутацию.
— Дэвид, — начал я осторожно, — после краха многие представители деловых кругов оказались в отчаянном положении. Некоторые обратились к нетрадиционным источникам финансирования.
— Продолжайте.
— Ко мне действительно обращались люди, желавшие легализовать капиталы сомнительного происхождения. Я встречался с ними исключительно для того, чтобы объяснить невозможность подобного сотрудничества.
— Понимаю, — Роквуд помолчал. — Уильям, позвольте быть откровенным. Вчера вечером я долго беседовал с отцом. Вы знаете, даже несмотря на возраст, он сохранил удивительную ясность ума и понимание сути вещей.
Дэвид Роквуд-старший, основатель нефтяной империи, легендарная фигура американского бизнеса. Его мнение могло повлиять на решения в самых высоких кругах.
— И к какому выводу он пришел?
— Отец сказал буквально следующее: «В тяжелые времена приходится иметь дело с дьяволом, если это поможет спасти страну. Главное, чтобы дьявол в итоге остался в проигрыше». Он считает, что ваш талант и знание рынков важнее любых компромиссов с сомнительными союзниками.
В голосе Роквуда звучало понимание. Он не верил моей версии, но готов был ее принять.
— Дэвид, я ценю доверие вашей семьи.
— Уильям, мы живем в эпоху перемен. Старые правила больше не работают. Важно не то, с кем вы встречались, а то, что вы делаете для Америки. Ваш банк помогает простым людям, фабрика дает работу сотням семей. Это имеет значение.
— Значит, завтрашняя встреча состоится?
— Безусловно. Более того, отец считает, что ваши особые связи могут оказаться полезными для понимания теневых финансовых потоков. Толсон оценит такого информатора.
Роквуд-старший оказался еще проницательнее, чем я предполагал. Он не только принял реальность моих связей с мафией, но и увидел в этом стратегическое преимущество.
— Благодарю за понимание, Дэвид.
— Мы с вами создаем будущее американской экономики, Уильям. И готовы использовать любые доступные инструменты для достижения этой цели.
На следующий день Nassau Country Club в Лонг-Айленде встретил меня атмосферой старых денег и аристократической солидности. Викторианское здание из красного кирпича с белыми колоннами и ухоженными лужайками напоминало английское поместье. Швейцар в ливрее с золотыми галунами почтительно поклонился, узнав меня как гостя мистера Роквуда.
Я прибыл на десять минут раньше назначенного времени, чтобы осмотреться и подготовиться к важнейшему разговору. В холле клуба висели портреты отцов-основателей и промышленных магнатов XIX века. Кожаные кресла, персидские ковры, запах табака и старых книг создавали атмосферу респектабельности.
Роквуд ждал меня в малой библиотеке, уютной комнате с книжными полками до потолка, камином из каррарского мрамора и окнами, выходящими на поле для гольфа. Он сидел в кресле из зеленой кожи, листая последний номер «Harper’s Magazine».
— Уильям, превосходно, что пунктуален, — он поднялся, протягивая руку. — Толсон приедет через несколько минут. Он человек дела, ценит точность.
Роквуд выглядел непривычно серьезным. Его обычная деловая уверенность сменилась сосредоточенностью человека, готовящегося к деликатным переговорам.
— Дэвид, как лучше представить ситуацию?
— Осторожно и постепенно, — он указал на кресло напротив своего. — Толсон подозрителен по натуре, но патриот до мозга костей. Любые намеки на угрозу американским интересам привлекут его внимание.
В этот момент дворецкий клуба провел в библиотеку третьего участника встречи. Клайд Толсон оказался мужчиной средних лет, около сорока, невысокого роста, но крепкого телосложения.
Его темные волосы были тщательно зачесаны назад, а строгий серый костюм подчеркивал официальный статус. Наиболее примечательными были глаза, холодные, внимательные, оценивающие каждую деталь.
— Клайд, благодарю, что нашли время, — Роквуд поднялся для приветствия. — Позвольте представить Уильяма Стерлинга, моего партнера по нефтяным проектам и одного из самых перспективных финансистов Уолл-стрит.
Толсон протянул руку для рукопожатия. Его ладонь была сухой и холодной, хватка — крепкой и короткой.
— Мистер Стерлинг, — произнес он официальным тоном. — Дэвид упоминал, что у вас есть информация, которая может заинтересовать Бюро.
Дворецкий принес кофе в тонких фарфоровых чашках и бесшумно удалился. Мы расположились в креслах у камина, где потрескивали дубовые поленья.
— Клайд, — начал Роквуд, — Уильям столкнулся с весьма странной ситуацией. Его банк, который проводит прогрессивную социальную политику, внезапно оказался под федеральной проверкой по сомнительным обвинениям.
Толсон отпил кофе, его лицо оставалось непроницаемым.
— Банковские нарушения — компетенция Министерства финансов, а не Бюро расследований.
— Безусловно, — согласился я. — Но обстоятельства наводят на размышления. Проверку инициировала организация под названием Continental Trust, которая пыталась купить мой банк и получила отказ.
— Конкуренция в бизнесе — обычное дело, — заметил Толсон.
— Не совсем обычное, — вмешался Роквуд. — Мои источники сообщают, что Continental Trust имеет тесные связи с европейскими, в частности немецкими, финансовыми кругами.
Это привлекло внимание Толсона. Он наклонился вперед, поставив чашку на столик из красного дерева.
— Какие именно связи?
— Совместные инвестиционные проекты, переводы крупных сумм через берлинские банки, возможно, попытки влиять на американскую экономическую политику, — осторожно ответил Роквуд.
Я решил добавить собственную информацию:
— Мистер Толсон, в ходе моей деятельности я регулярно встречаюсь с различными представителями деловых кругов, включая тех, кто имеет неоднозначную репутацию. В последнее время замечаю растущий интерес организованной преступности к легализации капиталов через банковскую систему.
Толсон внимательно посмотрел на меня:
— Какого рода интерес?
— Попытки принуждения банкиров к сотрудничеству, предложения «партнерства», угрозы в случае отказа. Возможно, существует связь между криминальными группировками и теми, кто атакует честных финансистов.
— Это серьезные обвинения, — произнес Толсон после паузы. — У вас есть конкретные доказательства?
— Пока только наблюдения и подозрения, — осторожно ответил я. — Но если Бюро заинтересовано, я готов поделиться всей доступной информацией.
Роквуд поддержал:
— Клайд, мы не просим о вмешательстве в банковские дела. Просто хотим, чтобы Бюро знало о возможных угрозах национальной безопасности.
Толсон встал и подошел к окну, за которым виднелись заснеженные поля для гольфа. Несколько минут он молчал, обдумывая услышанное.
— Мистер Стерлинг, — произнес он, не оборачиваясь, — позвольте говорить откровенно. Бюро давно интересуется финансовыми операциями организованной преступности. Мы знаем, что после краха многие влиятельные люди ищут способы легализации капиталов.