Оракул
Глава 1
Помещик Филимонов Виталий Аркадьевич стоял в сигарной комнате клуба дворянского собрания города Нарышкин. В креслах вальяжно расселись отцы города: предводитель дворянства Филиппов, судья Перепел и сотрудник государственной безопасности Михельсон. Андрею Васнецову эта сцена показалась бы знакомой. Не прошло и недели, как он сам стоял на том же самом месте, ожидая вердикта «трех тостяков».
Адвоката Добродецкого в качестве спутника заменил распорядитель дуэлей Бобровский, но в отличие от излучавшего уверенность юриста, Виталий Вениаминович выглядел немного нервным. Филимонов-старший и вовсе дрожал всем телом от возбуждения.
— Справедливости! — Филимонов переводил взгляд с одного господина в кресле, на другого. — Я требую справедливости! Наши дети убиты. Иный Костецкий опозорен. Щенку Васнецову эти преступления не должны сойти с рук! Он должен, должен, должен за все ответить!
И другим, жалобно-просящим тоном, очень тихо добавил:
— Пожалуйста!
Предводитель Филиппов тяжело вздохнул и обратился к судье.
— Олег Георгиевич, будьте любезны, помогите нам вникнуть в детали происшедшего.
— Виталий Аркадьевич, мы все разделяем ваше горе! — откликнулся судья Перепел. — Но давайте разбираться. В чем конкретно вы обвиняете юного Васнецова? Он явно не был источником конфликта.
— Он спровоцировал наших мальчиков.
— Но помилуйте, Виталий Аркадьевич, — всплеснул руками судья, — так уж вышло, что я присутствовал и лично наблюдал обстоятельства вызова! Ваш сын, светлая ему память, а также покойный Ерофеев и Костецкий первыми подошли к Васнецову, который мирно ужинал со своей девушкой, и начали оскорблять парня. Андрей же отвечал вполне миролюбиво. В чем же его провокация?
— Он сидел там, как будто имел право! — Филимонов-старший сжал руку в кулак, будто показывая, что бы он сотворил с аристократишкой-выскочкой.
— И такое право у него было, — покачал судья головой. — С чего бы ему не отдыхать в приличном заведении?
Филимонов сорвался и перешел на визг, которому бы позавидовал юный Ерофеев.
— Щенок должен бояться! Щенок не должен вести себя как ровня в обществе настоящих дворян! сильных и красивых! — Филимонов тряс кулаком над головой. — Он должен отнестись с почтением! С почтением! Он знал, что мальчики не стерпят такого поведения и захотят показать ему, где его место! Это была ловушка!
Предводитель закатил глаза, САБовец же наблюдал за происходящим с явным интересом. Судья тяжело вздохнул и перевел взгляд на распорядителя дуэлей.
— Виталий Вениаминович, правда ли, что на смертельном исходе настоял Васнецов?
— Отнюдь, Олег Георгиевич, — угодливо заговорил Бобровский, — он предлагал схватку до потери боеспособности. Его противники, и в первую очередь молодой Филимонов, настояли на смертельной битве.
— Противники? — вмешался предводитель, — а кто именно вызвал Васнецова на дуэль?
— Все трое, — ответил судья, — этому я тоже был свидетелем.
— То есть по замыслу вашего сына и его друзей, Васнецов не должен был пережить этот день ни при каких обстоятельствах?
Филимонов-старший промолчал.
— Ладно, Олег Георгиевич, будьте любезны, продолжайте.
— Конечно, Сергей Николаевич! — вернул инициативу судья. — Виталий Вениаминович, вы зафиксировали какие-то нарушения в ходе схваток?
— Нет, все было по правилам. Я лично проверил оружие всех участников, мечи были добротными, пригодными к бою. Секунданта Васнецов выбрал не из дворян, но правила такое допускают. Скорее круговая ответственность противников выходит за рамки, но и это не запрещено.
— Вы что там все ослепли? — закричал Филимонов-старший. — Как мог хилый юнец, которого только ленивый не шпынял в университете, победить троих чемпионов, свет нации! Это была ловушка, заранее запланированное убийство. И то, что мальчишка оказывается лучшим бойцом, чем три опытнейших фехтовальщика, и то, что юнец вел себя как взрослый опытный мужчина, издеваясь над мальчиками своим показным спокойствием! Убийство! Убийство! Убийство!
— Два фехтовальщика, — пробубнил себе под нос распорядитель.
— Что, простите, — переспросил судья.
— Васнецов победил двоих. Костецкий сдался, не рискнув вступить в схватку.
— Мне уже все ясно, — устало сказал предводитель, — но для проформы… Виталий Вениаминович, Васнецов сражался как опытный фехтовальщик?
— Трудно сказать, тут бы пригодилось мнение эксперта. Со стороны победы мальчика выглядели случайностью. Он скорее казался неуклюжим, но везучим фехтовальщиком. Чтобы сымитировать такую неловкость нужен дар высочайшего уровня, гораздо выше, чем даже у меня, при всем моем опыте.
— И все же, сложилось же у вас какое-то впечатление от боя?
— Мое личное мнение, мальчик тренировался, рискнул и ему улыбнулась удача. Хотя, не спорю, он был на зависть хладнокровен. Но разве мы не поощряем спокойную голову даже в экстремальных условиях у наших молодых дворян, защитников Отечества?
— Мне все ясно, — подытожил Филиппов. — Виталий Аркадьевич, я понимаю, что вы оказались в сложной и весьма печальной ситуации, долги, проигранные иски, смерть вашего наследника, и глубоко вам сочувствую. Я не вижу криминала в происшедшем с Никитой и его друзьями. К сожалению, должен констатировать, что они сами виновники своих бед. Я прошу вас, Виталий Аркадьевич, взять себя в руки и найти смысл, цель, которая позволит вам жить дальше. К слову, ваши долги передо мной выкуплены третьей стороной, и это дает мне возможность предложить вам помощь, чтобы выпутаться хотя бы из финансовых неурядиц.
— Я этого так не оставлю, — пробурчал Филимонов. — Я отправлюсь в Нижний, к самому Нарышкину, — добавил он гораздо громче.
— Вы имеете на это полное право, — поморщился предводитель, — но ручаюсь, что князь ответит вам то же самое: в смерти Никиты не виноват никто, кроме его собственного сложного характера. Намеки на то, что юный Васнецов так резко и неожиданно повзрослел, кажутся мне странными. Мальчик столько пережил, неудивительно, что он окреп духовно и физически. Тем не менее, мои глубочайшие соболезнования, Виталий Аркадьевич. И подумайте, насчет заема. Я предлагаю помощь чисто по-дружески.
Филимонов-старший вышел из сигарной комнаты, не прощаясь, изо всех сил стараясь держать голову и спину ровно. Сразу из клуба он направился в свое имение, где его никто не ждал, кроме старого слуги. Жена бросила его много лет назад, оставив заботиться о сыне, как ему заблагорассудится.
Виталий Аркадьевич поднялся на второй этаж в свой кабинет. Достал лист бумаги и дорогую перьевую ручку, начал было писать что-то, но передумал, достал из сейфа старый револьвер с рукоятью, отделанной перламутром, вышел на балкон и прижал ствол к подбородку.
Жар, скопившийся в недрах собора, плавил всю площадь. Чем ближе мы подходили к этому закопченному памятнику архитектуры, тем больше ныл ликвор, сообщая, что ему приходится подлечивать ожоги.
Воссоединение семьи Васнецовых прошло скорее бурно, чем радостно. Они знали, как появляются в этом мире инвейдеи. Все мы знаем про семь стадий принятия неизбежного. Отрицание и гнев Васнецовы направили на меня, вбив себе в голову, что я пришел по их души. Сперва я пытался мягко увещевать обезумевших от горя родителей, в итоге пришлось применить силу, чтобы их успокоить.
Наталья Владимировна весьма умело метнула пять ножей, я их все перехватил, а потом забрал и пистолет, за которым потянулся Владимир Петрович. К слову, охотниками они оказались странными, я не видел в них ни следа того развития, что дает ликвор, ни силы, ни скорости. Просто люди в хорошей физической форме. Немножко усталые, но сколько они уже отсиживаются в огненном аду!
Я положил оружие обратно на стол, еще раз объяснив супругам, что не желаю им зла, равно как и непричастен к смерти их сына. Я не выбирал, чье тело мне занимать. И уж точно Андрей на тот момент был абсолютно и безвозвратно мертв. После этого беседа наконец наладилась.
Я предложил им выбраться из осколка, перевести дух, почистить, так сказать, перышки и просто поесть по-человечески. Но сразу супруги не согласились, они еще не вполне доверяли мне и отказывались поверить, что им не угрожает Вержицкий.
Я спросил прямо, как два охотника позволили какой-то гвардии жалкого барона загнать себя под землю, они опять замялись, Наталья Владимировна не хотела откровенничать со мной. Но Владимир Петрович все же решился.
— Мы не охотники, молодой человек. Пришельцы, да, но с абсолютно другой специализацией.
— Я пока новичок и мало знаю про инвейдеев. Соня… вы, кстати, с ней знакомы?
Владимир покачал головой.
— Странно, но ладно. Она рассказывала про Оракула.
— Про Евгению Степановну? — оживился Владимир.
— Отчество не помню. Соня называла ее «Бабушка Женечка».
— Тогда мы знакомы с Оракулом, — кивнул Васнецов-старший. — Вы должны понимать, что инвейдеи мало общаются друг с другом. Мы все по натуре — одиночки. Итак, раз вы слышали про Оракула, то в курсе, что есть разные специализации. У монстров тоже. Вы уже разобрались, чем мы от них отличаемся?
— Насколько я понял, мы раньше были людьми, а твари кем-то другим.
— Грубовато, все немного сложнее, — вступила Наталья, — но в целом, примерно так и есть.
— Ну вот, — продолжил Владимир, — и мы другие. Наташенька у нас — географ, а я — механик.
— Что это значит?
— Наташа умеет находить и открывать новые трещины, проходы в осколки. У нее идея фикс — составить подробную карту!
— А вы?
— Я нахожу общий язык с машинами. Любыми.
— А как вы пополняете ликвор?
— Ненавижу это слово! Андрей, — Наталья запнулась. — Извините, я не знаю, как к вам обращаться.
— Меня знают в этом мире либо как Андрея Васнецова, либо как Алексея Петрова. Зовите Алексеем, так будет всем проще.
— Вы же взрослый человек, Алексей! Я думаю, вы гораздо старше, чем выглядите! Ну какой, простите, ликвор. Причем тут спинномозговая жидкость?