Самый большой пистолет из серии «инсекты», вспомнил я, местный аналог магнума сорок четыре. Внушительный ствол, наверняка и хозяин был солидным мужчиной.
— Тогда-то и спохватились, что Светлана пропала. Доложили крестному. Предводитель пока не в курсе. Люди судьи сходу ничего не нашли. Тогда-то подключили госбезопасность, то есть меня.
Гэбэшник выложил передо мной лист бумаги и ручку.
— Визируй! Это не подписка, чем мне такого как ты, пугать, я нанимаю тебя как внештатного агента САБ. Ты должен иметь право задавать вопросы.
Я прочитал бумажку, вполне знакомый документ, подписал без сомнений. Следом Михельсон вручил мне корочку.
— Удостоверение фальшивое, но, если сильно не всматриваться, прокатит.
— Ты прямо уверен, что это по моей части?
— Чуйка моя орет, что очередной монстр объявился. Свято, или в данном случае «проклято», место пусто не бывает. Ты убрал вампира, пришел кто-то еще.
— Или из-под камня вылез.
— Или так, — пожал плечами Михельсон. — Ладно, время позднее. Ты бумаги изучай. Все подробности там. И еще одно: Предводителю еще не сообщили. Надеются на лучшее.
— Это очень, очень, очень глупо! — прокомментировал я.
— А то я не знаю! — вздохнул гэбэшник. — Но так судья решил. А я пока активно вмешиваться не желаю. Активнее, чем тебя позвать, конечно. Помоги, охотник, в долгу не останусь. Да и связи в высшем свете тебе не помешают.
Конечно же папку я забрал. Близилась ночь, я хотел вернуться на дачу, и там в тихом семейном кругу изучить дело. Проезжая по городу, я по привычке сканировал пространство в поисках беспорядков, которые позволят мне восстановить справедливость и заодно пополнить запасы ликвора. Нарышкин вовсе не замечал трагедию девушки Светланы, ел, пил и веселился, наслаждаясь теплым летним вечером.
Беззвучный крик о помощи донесся до меня уже на выезде. Проехав на сигнал, я попал в неожиданно мрачный район. Такие трущобы более подходили запущенному Гречину, а не эталонному Нарышкину.
Я припарковался в темном переулке, забрал из багажника катану, прошел дальше вглубь скверного места. Какое-то время я блуждал по лабиринту, тревожил меня только скверный запах, но вскоре примерно в том же направлении, откуда доносился сигнал бедствия, послышались аккорды металлического рока. Так-то я рок-музыку люблю, но не в таком бездарном исполнении. Ну или акустика трущоб губила мелодию.
Преодолев еще пару сотен метров, я вышел к квадратной коробке, почти правильному кубу в три этажа из грязно-серого кирпича, разрисованного неумелыми граффити. Рок-клуб по-нарышкински.
Глава 3
Клуб назывался «Саби нойзу», весьма психоделическое имя, переводилось с японского как «Шум ржавчины». У хозяина или его пиарщиков было специфическое чувство юмора. Хотя, я сильно сомневаюсь, что кто-то из завсегдатаев клуба мог оценить иронию.
Музыка, разумеется, доносилась из клуба, а откуда же еще? Но сигнал, кричащий о беде, вел меня в сторону. Обойдя клуб, я вышел в сквер, столь же грязный и запущенный, как и все в этом ржавом районе. К толстому тополю в центре прижался спиной растрёпанный парень лет восемнадцати, судорожно сжимавший катану, и я издали видел, какого скверного качества этот меч.
На парня наскакивали два шустрика в косухах с многочисленными заклепками. Они тоже размахивали катанами, возможно, не такими скверными, как у их жертвы, но тоже дрянными. Пока особого вреда никто никому не нанес, хотя у страдальца уже пострадал рукав на левом плече. Одет бедняга был в кожаную крутку, но цивильную, менее колоритную, чем у его противников. От нападавших несло хищником также, как от покойного Никиты Филимонова. Я даже подумал, что, наверное, так и жилось бедному Андрею Васнецову, запертому в универе с молодыми, пробующими на нем свои зубки, волчатами.
И хотя я уже свел счеты с обидчиками Васнецова, я почувствовал непреодолимое желание обучить этих волчат чему-то полезному. Например, хорошим манерам.
В любом случае, двое на одного — совсем нечестно, так что я со спокойной совестью вмешался. Менять облик я не стал, разборка явно дворянская, а стало быть, и судить происходящее следует аристократу Васнецову. Сперва, демонстративно не обращая внимания на агрессивных щенков, я спросил у жертвы:
— Как тебя зовут?
— Паша, — начал парень дрожащим голосом, но взял себя в руки и поправился гораздо тверже, — Павел Вязников.
— Эй, — один из волчат махнул мечом в мою сторону, — это тебя не касается, чеши, куда шел.
Я поднял ладонь, демонстрируя общепринятый жест «подожди, дойдет и до тебя очередь».
— Ты как, Вязников? — я дружески положил руку ему на плечо.
— Все хорошо, — Вязников упрямо задрал подбородок.
Теперь я обернулся к волчатам.
— Что здесь происходит, господа?
— Сказали тебе, придурок, вали! — огрызнулся первый волчонок.
Второй сделал шаг вперед и улыбнулся почти дружелюбно.
— Дуэль у нас, милостивый государь. И простите моего друга за его манеры, но он прав, это действительно наше дело.
— Дуэль? — я удивленно поднял брови. — Так вы, господа, дворяне? Хорошо бы, если так, а иначе это нападение простолюдинов на аристократа, что безусловно является тяжким преступлением.
— Да ты обурел, дебил? — взорвался первый волчонок, второй же закатил глаза.
— Витя, погоди! — Он отодвинул приятеля себе за спину. — Безусловно, мы дворяне, милостивый государь. И ссора с Вязниковым — дело нашей с ним чести. Я прошу вас не вмешиваться.
— Раз уж мы все тут — аристократы, — попросил я любезно, — не изволите ли представиться, как и велят приличия благородным людям.
— А ты-то кто? — вякнул первый волчонок из-за спины второго.
— Я первый спросил. Впрочем, мне скрывать нечего, меня зовут Андрей Васнецов. Теперь же я могу услышать ваши имена?
— Меня зовут Николай Коржин, а он — Виктор Вронский.
— В чем причина ваших разногласий?
— Мне его рожа не нравится! — Витя снова попытался выйти на первый план.
— Вряд ли это достойная причина для дуэли. Да и место выбрано неудачно, в Нарышкине же существует специальная дуэльная площадка. Я это знаю точно, поскольку сам ею пользовался.
— Ничего, мы по-простому, — ухмыльнулся Витя. Сейчас мы быстренько научим этого баклана хороши манерам и вернемся на концерт. Не бойся, Васильков, или как тебя там, мы его не убьем, просто повоспитываем.
— Кто из вас двоих вызвал господина Вязникова на дуэль, а кто согласился быть секундантом?
— Вронский вызвал, а я секундант, — Коржин помрачнел, тихое, но веселое приключение перерастало в серьезный конфликт при свидетелях.
— А разве секунданты сами участвуют в поединке?
— В нашем — участвуют! — буркнул Вронский.
— Но я почему-то не вижу секунданта Вязникова.
— Не положено ему, — Вронский терял на глазах былой энтузиазм.
— Вы слишком вольно трактуете дуэльный кодекс, господа! По мне, так вы задумали убийство.
— Да никто никого не убьет! — задергался Вронский.
— У нас дуэль! А вы, уважаемый, не имеете к ней никакого отношения! — Коржин испробовал последнюю жалкую попытку взять дело под контроль.
— Павел, — обратился я к жертве. — Вы не возражаете, если я возьму на себя обязанность секунданта?
— Я не… Спасибо!
— Вот и славно.
— Васнецов, Васнецов, — наморщил лоб Коржин. — Знакомое имя. Тройная дуэль?
— Совершенно верно. Ну раз мы все выяснили, пора приступит к делу. Ан гард, господа.
Я обнажил катану, которую до сих пор скрывал с помощью ликвора. Студиозы оказались фехтовальщиками куда худшими, чем те же Филимонов с Ерофеевым. Я позволил себе немного развлечься, располосовал им пафосные рокерские куртки, оставив на теле неглубокие, но кровоточащие разрезы. И только после этого я перерубил их клинки один за другим, мечи у горе-дуэлянтов были куда хуже Никитиного.
— Вот и все. Предлагаю вам господа немедленно обратиться за медицинской помощью, иначе вы истечете кровью. И будьте уверены, как секундант господина Вязникова я обязательно расскажу о нарушениях дуэльного кодекса распорядителю Бобровскому.
— Ты чо, стукач? — ощерился Витя.
— Ты чо, дурак? — ответил я ему в тон и отвесил невеже затрещину, от которой Вронский грохнулся на землю.
— Не пойти ли нам в клуб? — с этого момента я подчеркнуто не обращал внимания на волчат, общаясь только с Вязниковым. — Никогда там не был, да и выпить нам с тобой не помешает!
— Но я… — Паша потрогал разрезанный рукав.
— Мне кажется, ты отлично впишешься в круг местных модников, — утешил я дуэлянта. — Идем. Ну или, если хочешь, езжай домой, дело хозяйское.
Под моей защитой смельчак, конечно же, решился на подвиг.
Граффити служило основным элементом дизайна клуба, изначально явно задумывавшегося как модный лофт с неотделанными кирпичными стенами и огромным количеством неоновых вывесок. Хватало и простой подсветки, а также лазерных лучей, пронизывающих пространство.
Очевидно, каждый посетитель этого замечательного места счел своим долгом привнести лепту в оформление фойе, нарисовав что-то красивое с помощью баллончика с краской. Как правило, флюоресцентной. Многие просто писали нечто остроумное.
В само здание мы вошли без проблем, хотя некоторые посетители, курящие у входа и в предбаннике, оценивающе глянули на нас, гадая, насколько мы вкусная добыча. Я отвечал им лучезарной улыбкой, и почему-то у курильщиков пропадал к нам интерес. Даже странно, у Васнецова такая милая улыбка.
Громила на входе в зрительный зал спросил билеты. Паша свой потерял, а у меня его и не было никогда, но нашелся универсальный пропуск. Верзила сунул сотню в карман и шагнул в сторону.
Зал отличался от фойе только обилием экранов, транслирующих движуху на сцене. Там же группа в рванине а-ля «ходячие мертвецы» играла типичный трэш-металл.
Собственно, это был не зал, а клуб с танцполом и столиками по периметру, в том числе и на двух ярусах балконов. Мы протолкались сквозь толпу к барной стойке