Но старик Ван, тяжело дыша, махнул руками:
- Нет-нет, всё в порядке! Слушай внимательно. Собирайся. Группа снова выходит за стены. Только что мне передали письмо от босса Ланского. Понятия не имею, как они умудрились это провернуть, но он правда дал добро – ты пойдёшь с ними проводником!
Ярослав замер. Сердце его сначала облегчённо отпустило – раз Лариска жива и здорова, значит, всё не так плохо. Но уже в следующую секунду тревога вернулась, только теперь другая: неужели эта группа и правда уговорила Ланского? А может, они просто сунули ему чемодан налички под стол? Или, страшнее того, сам Лев Станиславович замешан в их экспедиции? Что, чёрт побери, за цели у них в этих горах?
Как бы там ни было, выбора у Ярослава не оставалось. Похоже, идти придётся. Он развернулся и зашагал прочь, направляясь в сторону школьного двора.
- Эй, ты куда? – окликнул его обеспокоенный старик Ван.
- Мне надо найти учителя, – ответил Ярослав, не оборачиваясь. – Хочу поговорить насчёт того, чтобы Лёшка с Лариской временно остались в школе. Пока меня не будет – пусть будут под присмотром.
Только так он сможет идти спокойно, не гадая, в порядке ли всё дома.
И всё же, если этим людям взбрело в голову, что они смогут командовать им, как им заблагорассудится, когда выберутся на пустоши… это будет их главной ошибкой.
Глава 2
- Учитель…, – тихо, но с достоинством произнёс Косой, обращаясь к преподавателю. – Надеюсь, вы не будете возражать, если Лёшка и Лариса останутся пожить в школьных корпусах на время моего отсутствия.
Учитель внимательно посмотрел на Ярослава, задержав взгляд, будто пытаясь прочесть между строк. Потом спросил без лишних слов:
- Значит, решил? Пора идти?
Ярослав медлил с ответом. Он глянул в окно – серое небо давило свинцовой тяжестью, как будто само предчувствовало бурю. Только тогда он заговорил, не отводя взгляда от горизонта:
- Похоже, отступать уже поздно. Вы же сами видели, в каком положении оказался Богдан… Наша жизнь – и ваша, и моя – теперь в руках тех, кто сидит за стенами крепости. Если сам выйду к ним навстречу, если сделаю первый шаг, возможно, смогу выкрутиться. Может, даже получится бросить кого-то под удар ради собственного спасения…. Впрочем, если буду и дальше отсиживаться здесь, отказываться, юлить – боюсь, они начнут действовать по-другому. Тихо, исподтишка. И тогда нам всем не поздоровится.
- А другой путь? Хоть один? – спросил учитель, не моргнув.
Ярослав еле заметно покачал головой:
- Не вижу. – И усмехнулся, чуть криво, почти самодовольно: – Но вы не переживайте, учитель. Даже если все остальные лягут – я-то выкарабкаюсь.
В глубине души он, конечно, вовсе не стремился в эту заварушку. Да и вообще, когда всё стало налаживаться, ради чужих интересов отказываться от своей новой жизни, такое себе. Однако опыт, набранный в диких землях, научил его выживать – и без помощи, и без жалости. Он и правда не особо боялся, что не вернётся живым. Скорее наоборот – был уверен: не такими трудностями его пугать.
Вот только награда, которую ему обещали, не стоила и ломаного гроша. Всё было бы по-другому, если бы им с Лёхой и Лариской позволили войти в крепость. Только тогда бы эта затея имела хоть какой-то смысл. А иначе – просто бессмысленный риск. Умом, конечно понимал, что они для него просто обуза, по сути захребетники, но совсем жить одному в этом мире….
Он очень, очень хотел прорваться за стены крепости и оказаться внутри. Но и бросить своих – Проныру с его хитрющей мордой и Лариску, строгую, сдержанную, как училка первых классов, – он не мог. Не хотел. Хотя жизнь она такая, всё может случиться, но во всяком случае, не сейчас.
Косой не стал делиться с Лёшкой своими мыслями. Не сказал, что после того, как обретёт силу и уйдёт в этот чёртов большой мир, по ночам не будет ворочаться на койке, мучаясь тоской. Потому что ему мало – душно в этом городке, как в консервной банке.
Место, где они жили, было таким крошечным, что, взобравшись повыше, можно было одним взглядом охватить его от начала до конца. Такое тесное, что стоило вдове на западной окраине заорать на уличных пацанов – её слышали даже на восточной. Шумный, пыльный, бедный – как ржавый таз на коммунальной кухне.
Ярослав хотел большего. Мир за границами города казался ему необъятным и диким – манил, звал, выл сквозь щели в окнах.
Но была одна загвоздка – забота. За Лариской и Лёшкой. Кто их защитит, если он уйдёт? Да, для него они всего лишь элемент от одиночества.
Если учитель не разрешит им остаться в школьных помещениях, Косой не двинется ни на шаг. Ни за какие коврижки. Тут уж дело принципа. А вот если….
- Похоже, ты всё для себя решил, – сказал учитель, глядя на него с тем своим спокойствием, от которого у Ярослава внутри что-то поджималось. – Пусть Лариса Петровна и Лёха переезжают сегодня же вечером. А я пока приберусь в комнате для них.
Он всё понял – и не стал спорить. В городе вряд ли нашёлся бы кто-то, кто знал пустоши лучше Ярослава Косого. Уж кому-кому, а ему-то выживание преподавать не нужно. А раз парень уверен – значит, не впустую это всё.
Косой выдохнул. Тяжесть с плеч будто бы сползла.
- Учитель… Я тут немного накопил. Двадцать тысяч. Возьмите их, как оплату за еду и крышу над головой для Лариски и Лёхи.
Учитель вздохнул и покачал головой:
- Забирай обратно. Я – учитель, а не квартирный маклер. Деньги беру только за знания.
- Пожалуйста. Ну хотя бы на сигареты, а? Чтобы по вечерам дымить себе в удовольствие, – слабо усмехнулся Ярослав.
Тот замялся. Покашлял. Понял, что спорить с ним – себе дороже.
- Ладно, так и быть. Возьму пять. Будет это, скажем, аренда.
Косой не стал спорить. Молча отсчитал деньги, передал. Он был человеком прижимистым, но не тогда, когда речь шла о своих. Да и в пустоши ему деньги точно не нужны. Еду, если что, добудет сам, а одежду там продать ему никто не сможет. На Лёху же он готов был тратиться хоть каждый день. Без колебаний. Всё-таки тот очень многое ему дал.
Оставшиеся пятнадцать тысяч Ярослав положил отдельно. Их он собирался отдать Лариске.
Не Лёхе. Ему – ни копейки. Потому что Лариска, если вдруг решит сбежать с этими деньгами – ну и чёрт с ней. Лёшка от этого не пострадает. А вот если дать всё ему – он тут же окажется в опасности. Деньги его погубят. Косой знал это наверняка.
Да, он до сих пор сомневался в Лариске. Может, и зря. Может, она бы и обиделась, если бы узнала. Но лучше так, чем потом кусать локти.
В конце концов, он знал её слишком недолго. Не в том дело, что она подозрительная. Просто Ярослав за свою жизнь в этих чертовых землях столько раз смотрел смерти в глаза, что доверие у него на вес золота. Чтобы кто-то стал для него своим – нужно было пройти через ад, не меньше. А она? Она появилась слишком недавно. Да и была не интересна ему лично, в некотором смысле.
Потом они с Лёшкой вернулись в их импровизированную клинику – надо было собрать вещи. Их короткое, почти домашнее, обиталище вновь должно было опустеть.
Старик Ван, встречая их, сказал с нажимом:
- Ты не беспокойся, Ярослав. Двор при мне – никому не позволю заселиться сюда без тебя. Ни единой души не пущу.
- Что ж, благодарю от души, – кивнул Ярослав Косой, принимая решение соседа с обычной своей сдержанностью.
- Да ну тебя, – вдруг хохотнул старик Ван. - Зачем так настаивать, чтобы Лёшка с Лариской в школе поселились? Пусть бы у меня остались. Я же живой, никуда не делся. Со мной под боком чего им бояться?
- Так я и от тебя их, между прочим, защищаю, – не моргнув, отрезал Ярослав.
И хоть сказал это он почти в шутку, но в голосе звенела правда. В этом городе только школа, казалось, ещё держалась на каком-то порядке. Всё остальное разваливалось или гнило изнутри.
Старик Ван, впрочем, не обиделся. Он был не из тех, кто с тонкой кожей. К тому же он знал Ярослава – и потому понимал, что настороженность у того не от страха, а от привычки к жизни, где доверие – это слабость.
А Лёха и Лариска в этот момент молча собирали вещи. Ни слов, ни возмущения, ни суеты. Только шуршание ткани и перестук банок с лекарствами. Что-то было в этом особенно тоскливое – как будто прощание вышло слишком сухим, будто не успели крикнуть друг другу то главное, что стоило бы.
Наконец Лёха, завязывая последний мешок, поднял глаза и шепнул:
- Ты правда уходишь?
- Вернусь, – сказал Ярослав, даже не задумываясь. – Путь несложный, пока выбираем маршрут с умом и голова на плечах. Если же станет жарко – ну, брошу их к лешему и сам сюда откачусь. Не первый раз.
Он не стал уверять друга в безопасности, не стал рассказывать сказок – просто вложил деньги в руку Лариске. Молча.
- Всё равно мне в пустошах тратить их негде. Так что держите при себе, но аккуратно, – добавил он.
- Поняла, – кивнула Лариса Петровна и вдруг, словно между делом, сказала: – Только не забудь запастись чем-то пожевать. Там же работа не для слабаков. Если с едой не повезёт – рассчитывать будет не на что.
Ярослав усмехнулся и покачал головой:
- Поверь, давно уже не тот, кто жалуется на вкус или жаждет деликатесов. Да и еду найти не так уж сложно – особенно когда отойдём на несколько десятков километров от подола, там начнётся зона, где можно хоть что добыть.
Но её слова натолкнули его на мысль.
Он вспомнил, как однажды сумел спрятать во внутреннем "дворце" – странном месте внутри себя, что жил как некое пространство и было связано с таинственным голосом – флакон с лекарством. Да и жетоны те же свободно там исчезали. Если это возможно, значит, дворец – не просто воображение. Это другое измерение. Настоящее. И возможно, всё же инвентарь таки у него есть….
И вот, черт его дёрнул, Ярослав схватил с рядом стоящей бочки лепёшку – кукурузный хлеб, жёлтый, сухой, с трещинками по краям – и попробовал "убрать" её туда же, в дворец. Поставить мысленно задачу – спрятать. И… ничего.