И всё же Юдина не походила на шахтёрку. Ни руками, ни походкой, ни по запаху.
Она закурила, сделала пару медленных затяжек, стоя у входа. Лёха молча наблюдал, не убирая ножа.
- Странная она... Зачем пришла? Не к Ярославу же, просто так, посреди ночи, – подумал он.
Но вслух ничего не сказал.
А Лариска смотрела куда-то в сторону, поверх головы мальчишки, будто видела совсем другой мир. И молчала.
- Эй, – вдруг прищурился Лёшка и спросил с явным подозрением, – ты что, простыла?
Юдина чуть подалась назад, как будто её ударили невидимым предметом.
- В смысле? Голос, что ли, охрип немного?
- Да нет, – ухмыльнулся Лёха и покачал головой. – Просто дым от сигареты после затяжки изо рта у тебя идёт, а из носа – ни единого клубочка. Значит, не тянешь по-настоящему.
Лариса на миг опешила. Глаза её округлились – то ли от удивления, то ли от внезапного ощущения, что этот паренёк её на дух не переносит.
- Ладно, пойду я, – сухо сказала она и поправила сумку на плече. – Когда Косой проснётся, передай, что заходила.
- Конечно, – кивнул он с вежливой, но насмешливой улыбкой. – Передам слово в слово.
Как только скрипнула калитка и шаги Ольги растворились в осенней тишине, сзади раздался голос:
- Не надо больше так пугать сестру Ольгу. У неё и так жизнь нелёгкая.
Лёхя обернулся – Косой, как оказалось, вовсе не спал. Он полулежал, подперев голову рукой и смотрел в потолок.
- Брат, да она ж… ну, не самая честная женщина, – неуверенно сказал Лёха. – Она держится рядом только потому, что знает – ты всегда приносишь добычу. А таких тут ценят.
Эх, балбес он, всё-таки ещё. А то сам не знаю. Зато минет она делает неплохо, а это при такой жизни тоже немало.
- А кто здесь вообще честный? – спокойно отозвался Ярослав. – В этом мире порядочные люди долго не живут. Тут выживает тот, кто подстраивается. Кто делает вид. Кто крадёт, или врёт, или просто молчит. Лариска такая же, как и мы с тобой. Только снаружи мягче.
Он помолчал, потом с лёгким усмешкой добавил:
- И потом… Она ведь ни разу не сказала, что ей нравлюсь. Откуда тебе знать, что ей не просто… нравится, как выгляжу?
Лёха едва не поперхнулся:
- Братан, ты не мылся с месяц. Тут все одинаково выглядят – сажа, кровь и пот. Кто тут на кого заглядывается – вообще загадка природы.
- Ха, – усмехнулся Ярослав. – Ладно, ладно. Не злись. Просто мысли у меня такие сегодня странные. Засыпаю и думаю о том… дворце.
Он поднялся и сел, уставившись в пол.
- Он появляется снова и снова. Как будто существует где-то внутри. Круглый зал. Потолки – высокие, как в театре, стены обставлены старинными шкафами. Витрины – но внутри не видно ничего, всё будто скрыто густым чёрным туманом. И в центре… стоит стол. Старый, покосившийся. На нём печатная машинка. Медная. Настоящая – даже клавиши холодные на ощупь. Только вот клавиш там всего двадцать четыре. И на каждой – слово. Не буква, не символ, а целое слово: "честный", "сильный", "добрый", "богатый", "настоящий"…
- Что за странная машинка?
- Странная, – кивнул Ярослав. – Но печатает сама. Ленты не видно, а пергамент будто не кончается. Даже помню, что сегодня она "написала". – Он закрыл глаза, будто вычитывая текст с внутренней поверхности век:
Квест: Подарите кому-то свой улов. Квест завершен.
Награжден Базовым Свитком Дублирования Навыков.
Вы можете использовать его для изучения навыков другого человека.
Лёха недоверчиво фыркнул:
- Это сон. Бред. Ты слишком много времени проводишь в лесу один.
- А может, и не совсем бред, – сказал Ярослав, не открывая глаз. – Может, у кого-то в голове возникает просто память, а у меня – целый… механизм. Как будто что-то или кто-то наблюдает за мной. Учит. Направляет.
Он замолчал, и тишина повисла между ними. Только капли с крыши продолжали лениво падать в грязную жёлобину за окном.
- И самое странное, – добавил Ярослав чуть тише, – она, эта машинка, как будто… хочет, чтобы был хорошим человеком. Но что это вообще значит – быть хорошим, когда каждый тут, в этом городе, выживает как может? Когда даже правда умирает первой?
- Чёрта с два!.. – вырвалось у него сквозь зубы.
Мир вокруг дрогнул, словно от тяжёлого вздоха. В одно мгновение он оказался внутри странного, затянутого тишиной пространства. И не просто где-нибудь, а посреди величественного зала, такого огромного, что его размеры казались невозможными — будто сам воздух здесь подчинялся иным законам.
Высокие, уходящие ввысь колонны, поддерживали сводчатый купол, покрытый паутиной невидимого света, будто звёзды ночного неба растворились в камне. Вдоль стен, словно стражи древнего знания, стояли гигантские витрины. Тяжёлые, из чернёного дерева с гладким стеклом, но то, что скрывалось внутри, невозможно было разглядеть – всё окутывал плотный, бархатный туман, чернее самой ночи.
Этот мрак шевелился, как живая сущность. Он не просто скрывал – он защищал. Прятал от чужих глаз, как будто сам решал, кто достоин взгляда. Казалось, внутри плавают какие-то предметы – оружие, старинные книги, куклы, обломки чего-то, что когда-то сияло. Всё – в тени, в забытьи.
Ярослав Косой – да, именно так звали его – медленно шагнул вперёд. Треск эхом прошёлся по мозаичному полу. Он остановился перед одной из витрин и протянул руку. Кончиками пальцев коснулся стекла. Оно было не холодным, как ожидалось. Наоборот – тёплым, почти живым. И сразу же – сопротивление. Как если бы его ладонь натолкнулась не на стекло, а на мягкую, но непроницаемую преграду – как в вязком сне, где всё сопротивляется.
Он нажал сильнее. Бесполезно. Чернота дрогнула, будто зарычала беззвучно, и оттолкнула его обратно.
Это была не его сила. Не его время.
Зал дышал в такт с его мыслями. Это не просто место. Это было... что-то большее. Не сон – он слишком ясен. Не реальность – слишком чист. Словно пересечение миров. Или личная тень чего-то, что ещё только предстоит стать правдой.
***
- Может, и у меня есть какие-то… способности, – неожиданно для себя сказал Ярослав.
Он сидел на деревянной ступеньке у порога своей покосившейся хижины. Ночь после дождя казалась особенно тихой. Звезды разлились по небу, будто кто-то рассыпал крошки стекла по бархатной синеве. От мокрой земли всё ещё тянуло свежестью и запахом пепла.
Из-за тонкой занавеси, заменяющей дверь, выглянул худощавый, вихрастый парень, Лёшка. Он откинул тряпку, чтобы выглянуть наружу, и на мгновение замер, уставившись в небо, где звезды сверкали с упрямой чистотой.
- Ты… что имеешь в виду? – с осторожностью спросил он.
- Сам пока не знаю, – Ярослав почесал шею и сел рядом, положив руки на колени. – Но кое-что всё же есть. Нужно проверить. Говорят, один человек как-то вытащил целый поезд прямо из воздуха. Раньше смеялся над этой сказкой. Но после того, как ты начал вытворять свои чудеса, уже ни в чём не уверен.
Лёшка смутился и отвёл взгляд. Он всегда чувствовал себя неуютно, когда речь заходила о его… странности.
Понимаете, его "способность" была поистине загадочной – удача. И не просто везение, как у картёжников или лотерейщиков. Если он искренне желал чего-то, чтобы это случилось с другим человеком – чаще всего с Ярославом – то чудо, в каком-то извращённом смысле, происходило.
Если он хотел, чтобы он вернулся с добычей – зайчишка сам натыкался на его капкан. Если мечтал, чтобы кто-то не заболел – температура падала сама собой, без лекарств.
Но расплата всегда приходила. Сразу. Иногда – сильная простуда. Иногда – вывихнутая лодыжка, разбитая губа, странная лихорадка или ночной кашель, такой, что казалось, лёгкие выворачиваются наизнанку.
Ей богу, сначала отмахивался. Говорил: "совпадение". Но совпадения происходили с упрямой регулярностью. И в какой-то момент он понял: либо его названный брат – ходячий магнит для абсурдной статистики, либо это нечто иное.
И именно это чувство – смешанное из тревоги, заботы и чего-то родственного – заставляло его быть рядом. С самого начала. Быть щитом, пока Лёшка не сгорит, пытаясь "повезти" кому-то другому.
Небо над головой вдруг озарила белая полоса. Метеор, быстрая вспышка – как нож по чёрному холсту.
- О, падающая звезда! – Лёшка уже сложил ладони, почти машинально. – Сейчас…
- Даже не вздумай, – тихо, но жёстко остановил его, коснувшись плеча.
- Но это всего лишь…, – начал было парень.
- Нет. – Он покачал головой. – Одно твоё желание – и с тебя снова семь шкур слезет. Не стоит оно того, брат.
Они сидели в молчании, слушая, как где-то вдали кричит ночная птица. И капля дождя, не успевшая соскользнуть с крыши, плюхнулась в грязь рядом.
Ярослав прикрыл глаза. Да, он чувствовал что-то. Внутри. Как будто в его сознании, в глубине, открылась дверь. Появилось ощущение… машинки. Механизма, оценивающего поступки. И с этим ощущением пришла тревожная мысль: если он правда способен на что-то, то этим нужно научиться пользоваться. Пока это не решило использовать его самого.
В последнее время Ярослав почти не пользовался удачей Лёшки. Он и сам научился охотиться достаточно хорошо, чтобы прокормить их обоих. Паренёк больше не нуждался в волшебных подачках судьбы, и, как ни странно, братишка не слишком-то возражал – слишком хорошо знал, какую цену платит за каждое своё "чудо".
Худощавый Лёшка задумчиво проводил взглядом хвост угасшей метеоры, прочертившей небо над их головами.
- Почему они так быстро исчезают? – пробормотал он, будто про себя. – Вот так – вспыхнуло и нет. А если человек не успел загадать желание?
Ярослав молчал, потом хмыкнул, почесал подбородок и, прищурившись на небо, ответил:
- Наверное, потому что им плевать на наши желания. Кто сказал, что эти звёзды вообще кого-то слушают?
Лёха обернулся к нему, нахмурился и пристально посмотрел, будто не понял – или не хотел понимать.
***
Лёшка, по сути, был ночным сторожем Ярослава. Хотя формально – просто его младшим братом. Ну, так сказать. Так было легче его воспринима