сё время же охотиться. Надо и отдыхать. А почему бы в такие моменты над имиджем, страждущего до учёбы, но все деньги спускающего на таковую для брата, не поработать.
Платить за обучение он не мог. В реальности просто не хотел. Блогеры в родном мире хорошо показали, как казаться, а не быть. Так зачем жилы рвать, если в реальности в эту школу и не собираешься. Так что делаем вид учиться открыто – дело для меня недоступное. Так что прикидываемся, что греем уши, а память – хваткая, оттуда и все знания. Отмазки тоже надо нарабатывать. Так он как бы и получал свои знания: тайком, с другой стороны окна, впитывая каждое слово учителя, как сухая губка впитывает капли дождя. Ну, а чего, канает и дальше канать в общении со всеми будет.
Учитель рассказывал про старый мир. Про то, каким когда-то был человек. Как строили высотки, летали по небу в железных птицах, лечили болезни светом и звуком. Говорил, правда, осторожно – ведь сам-то тех времён не видел. Да, тут главное не рассмеяться. В общем, учитель гнал пургу, про то, что знал – из рассказов, передаваемых из поколения в поколение, где истина давно переплелась с вымыслом. Но всё равно, Косой слушал, затаив дыхание, словно каждое слово было живым. Театра и кино нет, так хоть уроки послушать.
Иногда он, не сдержавшись, закидывал Лёхе вопросы – о чём учитель говорил, что означало то или иное слово. Ну, а чего вы хотите. Насколько бы похожими миры не были, но и кардинальных различий хватало в терминологии. А Проныре от этого и радость, и тревога. Радость – что брат интересуется. Тревога – что вдруг сам чего не понял и не сможет ответить. Поэтому в такие дни он сидел на уроках с максимально распахнутыми глазами, стараясь не упустить ни слова, ни полувздоха.
Иногда он смотрел на Косого – тот сидел, нахохлившись, у стены, с серьёзным, даже немного грозным лицом. И всё равно Лёха невольно думал: "Чёрт побери, а ведь когда он так внимательно слушает, он даже... красивый". Возможно, именно поэтому Марина, соседская девчонка, так и норовила кинуться Ярославу на шею при каждом удобном случае. Да вообще на него девки и женщины липли как мухи на… мёд. Ну ещё бы, взрослый парень, всегда мясо есть, да и деньги водятся, если требуется.
В этот раз учитель как будто всё это подметил. Он положил книгу на стол, медленно оглядел класс, остановил взгляд на открытом окне – а там, как обычно, торчал Косой.
- Скажи своему брату, – проговорил он в сторону Лёхи, – что он больше не обязан шпионить из-за стены. Пусть заходит во двор. Пусть слушает, если хочет. Здесь ему рады.
Вот блин обрадовал так обрадовал… с другой стороны, может там место поудобнее дремать найдётся.
Лёха расплылся в улыбке, словно услышал, что завтра каникулы, и радостно кивнул:
- Обязательно передам!
***
В местной школе был всего один-единственный учитель – некто по фамилии Сергеев, Иван Матвеевич. Собственно, потому и не рвался особо сюда. Последний человек, который знал всё, сдох в Древней Греции. Потом количество знаний возросло многократно. В общем, учитель, человек, о котором в подоле говорили с уважением, а порой даже с оттенком благоговейного страха. Считалось, что он знает буквально всё: и о былых временах, и о геометрии, и о проросших бобах, и о политике. Но вы понимаете, что это не так. Ну и Косой не дурнее вас. Да и в принципе всегда смотрел на мир с подозрением. Да и пожил в мире, где всё это было. Так что точно знал, люди ведь обычно в чём-то одном хороши, а в остальном – как получится. Так откуда бы у Ивана Матвеевича всё это знание? С учебников, естественно. А без них….
Косой отличался от своих сверстников – он был из тех, кто задаёт вопросы. Учитывая в каком он мире жил до этого, не удивительно. Он не глотал информацию, а пережёвывал, как мясо на сухаре. Особенно новую. Мир-то ведь другой, да и всё здесь иное. Со временем он услышал на одном из уроков, что его манера мышления называется "диалектической логикой". О как. Не вляпался бы сюда и не узнал. Да и слово длинное, и звучит красиво. Да и важно, к тому же. В общем, появился повод втыкать термин и к месту и нет.
А вот Лёшка Проныра – его брат – иногда просто не понимал, зачем тот спорит с учителем, а потом снова и снова приходит слушать уроки. Ведь если не согласен – не слушай. Но Косой был устроен иначе. Он не соглашался – потому что точно знал. А слушал – потому что ценил разум и возможность поспать в безопасности. Тут ведь целая толпа охранников, штаны протирает.
В тот день, сразу после дневных уроков, Косой вдруг заявил:
- Лёха, надо это дело отметить.
- Какое ещё дело?
- Учитель пустил меня во двор. Я теперь официально могу слушать уроки, а не висеть за окном, как летучая мышь.
Раньше он сидел на самой верхушке кирпичной стены — там, где ветер пронизывает до костей, а пыль садится на ресницы. До класса было далеко, звук доносился смутно. Часто Иван Матвеевич вообще держал окна на замке: мало ли, с улицы что влетит – лай, топот, крик – и всё, внимание детей к чёрту. Но с какого-то момента, поняв, что Косой постоянно подслушивает снаружи, он стал оставлять одно окно приоткрытым. Молча, без лишних слов. А теперь и вовсе предложил зайти во двор.
Это был жест. Доверие. Уважение. И Косой это понимал.
Мир вокруг был неспокойным, вывернутым наизнанку. В этом хаосе школа для многих была не местом знаний, а своего рода ярмаркой невест и женихов. Родители гнали детей за парты не ради учёбы, а, чтобы потом легче пристроить в семью. Особенно девочек. Умение читать и складывать трёхзначные числа многими считалось почти чудом – сродни волшебству.
Кому, скажите, нужна культура, когда на ужин нечего положить в миску?
И всё же – школу посещали. И дети из бедных семей, и из тех, что получше обустроены. Где бы ни жили люди, сравнения всегда будут: у кого куртка поновее, у кого в ранце хлеб не серый, а белый. И даже тут, в оторванной от мира подола, кастовость никуда не делась.
А потом произошло вот что. Лёшка увидел, как брат зашёл в лавку старика Вана – того самого, что торговал сухарями, кислой репой и иногда редкими сигаретами.
- Одну, с фильтром, – спокойно сказал Косой.
А что, презент должен быть не просто дорогим, а с наворотами. А гаджетов здесь нет. Мясо учитель себе и сам мог купить. Короче, всё самое вредное и бесполезное, самое дорогое.
- У меня хорошие, – важно кивнул старик. – Без всякой дряни. Чистый табак, как в старину.
Одна такая сигарета стоила сто рублей. Не копейки. Блин, на что бы полезное, но тут дело принципа.
Проныра вытаращил глаза:
- Брат, ты чё, сдурел? Зачем тебе сигарета?
- Учитель пустил меня во двор. Понимаешь? – Косой улыбнулся уголком рта. – А я не привык брать что-то просто так. Он любит курить. Вот я и решил отблагодарить по-человечески.
Да тут все любят, если средства позволяют или работаешь на шахте. Роскошь. Это типа местного Айфона.
Всегда был таким. Относишься к мне по-доброму – отвечаю тем же. Без лишней суеты.
После уроков, когда все расселись по лавочкам во дворе, разложили еду, кто-то достал засохший пирожок, кто-то капусту, Ярослав и Лёха подошли к Ивану Матвеевичу. Тот как раз доедал жареную капусту с кусочком моркови.
- Это вам, – сказал Косой, протягивая сигарету. И широко, как умел, ухмыльнулся.
Он не отверг её. Но мягко, почти по-отечески, дал понять Лёшке: держись на расстоянии.
- Нечего тебе тут дышать этой дрянью, – пробурчал Иван Матвеевич, поднеся сигарету к губам. – У тебя, парень, организм ещё молодой, растущий. Ему не табачный дым, а свежий воздух нужен.
Да, многие знания утрачены, вов всяком случае среди жителей подола, но это сохранилось. Так что Ярослав кивнул с благодарностью. Это тоже важно.
- Спасибо, что разрешили быть во дворе. Мне правда это важно. И за уроки – тоже спасибо, Иван Матвеевич.
Ну, а что, ничто не ценится так дорог и не стоит так дёшево, как вежливость.
- Фух…, – учитель глубоко затянулся, прикрыв глаза с почти блаженным видом. Спичка, которой он прикурил сигарету, судя по виду, была из того самого коробка, что он обычно держал у плиты – с потемневшей от времени головкой.
- Сейчас мало таких учеников, которым хоть что-то интересно, – сказал он, выдыхая дым, – Хочешь – слушай. Можешь стоять у двери, но в сам класс не входи. Уж таков порядок.
Ну, с дуба пока не падал, так что так в наглую спать на виду у людей….
- Да это же отлично, – сделал вид, что обрадовался. – Учитель, а можно вопрос?
В общем, развлекаться решил по полной.
- Говори, – кивнул учитель, потирая щеку. Видимо, табак немного разморил его – голос стал мягче обычного.
- Вы ведь как-то говорили, что до Катаклизма у человечества было полно всяких технологий… Так почему, если мы не вымерли, они не вернулись? – спросил Косой.
Посмотрим, как учитель выкрутится. Он внимательно посмотрел на него из-под очков.
- После Катаклизма было не до науки. Люди дрейфовали в хаосе, как бревна после наводнения. Всем нужно было просто выжить – не до знаний тогда. Учиться некому было, да и некогда.
- Но ведь информация должна была где-то остаться? – не унимался Ярослав. – Разве, изучив её, мы не могли бы быстро вернуть прежний уровень цивилизации?
- Могли бы... если бы эта информация сохранилась. Но она терялась – понемногу, из поколения в поколение. И если бы не крепости, мы бы вообще всё утратили, – вздохнул учитель. – Вот скажи: если я дам тебе инструкцию, как собрать самолёт – ты справишься?
- Нет, конечно. Я ж не инженер. Придётся всё с нуля. Даже если инструкция есть – надо вникнуть, разобрать каждую деталь….
- Вот именно, – кивнул учитель. – Все начинают с нуля. Инструкции – это хорошо, но без фундамента не построишь дом. Да и не все старые знания нужны. Что толку от самолетов, когда небом правят такие птицы….
Он посмотрел на сигарету. Половина уже сгорела. Пальцы пожелтели от табака. Он колебался – докурить сейчас или приберечь? В нём боролись сдержанность и привычка. Потушить перед учениками – вроде как терять лицо. А с другой стороны – тратить такую роскошь за один раз… это ж не самокрутка какая.