— Да пошли они все… Слушай, это был репортаж или мнение редакции?
— По-моему, разница невелика. Репортер имеет право высказывать собственное мнение.
— Да знаю я! — Она продолжала ходить по комнате, и полы ее халата развевались, как паруса. — Ему не сойдет с рук намек на то, что мы что-то скрываем! Уитни гордится тем, что в его отделе дела ведутся честно. И твое имя трепать никто не позволит. А все-таки какой мерзавец этот Морс!
— Меня лично он не волнует, Ева. И тебя не должен.
— Он меня не волнует, он меня бесит! — Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. И вдруг губы ее расплылись в злорадной улыбке. — Я знаю, как я ему отплачу! — Ева снова открыла глаза. — Интересно, что скажет этот ублюдок, если я свяжусь с Надин Ферст и пообещаю ей эксклюзивное интервью?
— Иди сюда, — сказал Рорк, отставляя чашку.
— Зачем?
— Не спрашивай. — Он сам встал, подошел к ней и, взяв ее лицо в ладони, крепко поцеловал. — Ты сводишь меня с ума.
— То есть ты хочешь сказать, что мой план тебе нравится?
— Мой покойный папаша иногда принимался учить меня жить. «Парень, — говорил он заплетающимся от выпитого языком, — хочешь драться — дерись без правил. И бей всегда ниже пояса». У меня есть предчувствие, что еще до заката ты уделаешь Морса так, что у него яйца будут всмятку.
— Не всмятку, — гордо улыбнулась Ева. — Я их ему напрочь оторву!
Рорк притворно вздрогнул.
— Женщины-злодейки такие сексапильные. Ты, кажется, говорила, что пара часов у тебя есть?
— Уже нет.
— Увы! Проверку придется отложить. — Он достал из кармана дискету. — Возможно, это тебе пригодится.
— А что это?
— Кое-какая информация. О Сесили Тауэрс, о ее бывшем муже, о Хэммете, о «Меркурии».
Ева вцепилась в дискету обеими руками.
— Но я же не просила тебя об этом.
— Не просила. Ты бы, несомненно, и сама получила эту информацию, но я решил сэкономить твое время. Кстати, если тебе нужно мое оборудование — оно к твоим услугам.
Ева поняла, что он говорит о незарегистрированном оборудовании, о существовании которого не подозревало даже ведомство компьютерной охраны.
— Пока что я предпочла бы действовать по официальным каналам.
— Как тебе будет угодно. Но если передумаешь, когда меня не будет, знай, что Соммерсет уже предупрежден о том, что у тебя есть доступ.
— Соммерсет был бы счастлив узнать, что у меня имеется доступ в ад, — буркнула Ева.
— Извини?
— Ничего, это я так. Мне надо переодеться. — Она пошла к двери, потом вдруг обернулась. — Рорк, ты не думай, я много размышляю об этом.
— О чем?
— О том, как ты ко мне относишься.
— Тут и размышлять нечего, — усмехнулся он.
Глава 3
Ева даром времени не теряла. Оказавшись в кабинете, она первым делом разыскала Надин Ферст. В студии ей сообщили, что Надин объезжает исправительные колонии — делает репортаж о пенитенциарных реформах. Услышав по телефону заспанный голос Надин, Ева сообразила, что не учла разницы во времени.
— Даллас! — сказала Надин хрипло. — Господи, да здесь же сейчас глубокая ночь.
— Извините. Но вы, надеюсь, уже проснулись?
— Проснулась, исполненная ненависти к вам!
— Вы там получаете новости?
— Вообще-то да, но я была немного занята, — насмешливо улыбнулась Надин. — Подождите секунду, я возьму сигарету.
— И давно вы стали курить?
— Здесь любой закурит, — сказала Надин, затягиваясь. — Это крысиная нора! Но купить можно все, что угодно: сигареты, химию… А какая здесь медицина! Просто девятнадцатый век какой-то. К тому же ни малейших развлечений…
— А к убийцам относятся как к преступникам, — продолжила Ева. — У меня просто сердце разрывается от жалости.
— Да вы не можете себе представить, что здесь творится! Во всей колонии нет места, где можно прилично поесть, — пожаловалась Надин. — Ладно, что вам надо?
— Хочу вас порадовать, Надин. Вы когда возвращаетесь?
— Это зависит от разных причин. — Надин наконец проснулась окончательно. — У вас есть что-то для меня?
— Чуть больше суток назад была убита прокурор Сесили Тауэрс. Ей перерезали горло. Тело было обнаружено на тротуаре на Сто сорок четвертой улице, между Девятой и Десятой авеню.
— Тауэрс?! Боже милостивый! Она давала мне интервью несколько месяцев назад, после дела Дебласс. Ограбление?
— Нет. Драгоценности и бумажник с деньгами остались при ней. А там такой райончик, что грабитель с нее даже туфли бы снял.
— Черт! — Надин на секунду прикрыла глаза. — Потрясающая была женщина. Расследование поручено вам?
— Угадали.
— Понятно. — Надин задумалась. — Так почему же следователь, ведущий столь важное дело, обращается ко мне?
— Потому что ваш знаменитый коллега Морс уже все жилы из меня вытянул.
— Вот гад! — Надин нервно затянулась. — Теперь ясно, почему я ничего не знаю. Он утаивает от меня информацию.
— Вы со мной всегда играли честно, Надин. Я с вами — тоже.
Надин несколько секунд молчала.
— Постойте, постойте… Эксклюзивное интервью?!
— Это мы обсудим, когда вы вернетесь.
— Считайте, что я уже там!
Ева с улыбкой положила трубку. «Это заткнет тебе пасть, Си Джей!» — подумала она. И, напевая что-то себе под нос, встала из-за стола. Ей надо было кое с кем повидаться.
В девять утра Ева уже стояла посреди роскошно обставленной гостиной Джорджа Хэммета. Пол был выложен бордовыми и белыми мраморными плитами. На одной из стен красовался огромный тропический пейзаж. На широком низком диване были разбросаны серебристые подушки. Но Ева решила пока не садиться.
Хэммет вышел из соседней комнаты, и вид у него был ужасный.
Бледный, глаза опухли, щеки запали. Проседь в пышных волосах стала еще заметнее.
Серые глаза казались тусклыми — по-видимому, от усталости и горя.
— Ева! — Он подошел к ней, взял руку в свои ладони и коснулся губами щеки, явно показывая, что считает эту встречу неофициальной.
— Я не хочу вас задерживать, Джордж… — сказала она, чуть отступая назад.
— Пустяки! Извините, что не сразу вышел. Говорил по телефону. — Он указал на диван, и Еве пришлось сесть. — Могу я вам что-нибудь предложить?
— Благодарю, не надо.
— Может быть, кофе? — улыбнулся он. — Насколько я помню, вы большая любительница кофе. У меня есть тот самый сорт, который предпочитает Рорк. — Хэммет вышел на кухню и быстро вернулся с кофейником и двумя чашками. Продолжая улыбаться, он повернулся к Еве. — Надеюсь, это поможет мне успокоиться. Я ждал вашего визита, Ева. Или мне теперь следует называть вас «лейтенант Даллас»?
— Значит, вы понимаете, зачем я пришла?
— Конечно. Сесили… Никак не могу в это поверить! — его голос дрогнул. — Столько раз слышал в новостях, разговаривал с ее детьми и с Марко… И все равно не могу поверить в то, что ее больше нет.
— Вы видели Сесили Тауэрс вечером того дня, когда ее убили?
Хэммет чуть заметно вздрогнул.
— Да. Мы ужинали вместе. Мы часто ужинали вдвоем — мы ведь были очень близки… Вы, наверное, спросите, насколько близки? Скажу сразу: у нас были интимные отношения. На протяжении нескольких лет мы были любовниками. Я очень ее любил.
— Но вместе вы не жили, — заметила Ева.
— Дело в том, что она… В общем, нас это устраивало. У нас, скажем так, были разные вкусы, кроме того, мы оба ценили свою независимость. По-моему, это даже укрепляло наши отношения. — Он тяжело вздохнул. — Мы не делали из них тайны, наши друзья и родственники — все знали. Но на публике мы наши отношения не афишировали. Боюсь, теперь этого скрыть не удастся.
— По-видимому.
— А впрочем, это уже не важно, — признал он. — Важно только одно: найти того, кто это сделал. Ах, Ева, если бы вы только знали! Сесили была… Она была самой замечательной женщиной в мире!
Интуиция подсказывала Еве, что переживания Хэммета искренние, но она отлично знала, что и убийцы могут переживать.
— Вы должны мне сказать, когда видели ее в последний раз, Джордж. И ваш ответ мне придется записать на диктофон.
— Да, конечно. Это было в десять часов. Мы поужинали «У Робертса» на Двенадцатой. Потом взяли такси. Сначала я отвез ее. Да, около десяти, — повторил он. — Я приехал домой через четверть часа — ждал кое-каких сообщений.
— Как обычно проходили ваши встречи? То есть… Я хотела сказать — где?
— Где? — переспросил он задумчиво. — По-разному… Часто приезжали сюда, иногда — к ней. Время от времени хотелось чего-то необычного, и мы снимали на ночь номер в «Паласе». — Он внезапно замолчал и уставился в пустоту. — Боже мой! Боже мой!
— Простите, — пробормотала Ева, понимая, что никакие слова не помогут его горю. — Я искренне вам сочувствую.
— Кажется, я начинаю все осознавать, — через силу проговорил Хэммет. — И, когда понимаешь наконец, что случилось, становится еще тяжелее. Она вышла из такси, рассмеялась, послала мне воздушный поцелуй. У нее были такие красивые руки… А я поехал домой — и забыл о ней! Стал заниматься делами. В двенадцать принял снотворное и лег: утром у меня было назначено заседание. Я спокойно спал, а она в это время лежала под дождем, мертвая… Не знаю, как смогу это вынести.
— Я бы, конечно, предпочла побеседовать с вами позже, но, увы, должна была прийти сегодня. Кажется, вы последний человек, который видел ее живой.
— Кроме убийцы. — Он вдруг напрягся. — Если, конечно, не я ее убил.
— Чем скорее я это выясню, тем будет лучше. Для всех.
— Да, конечно… лейтенант.
Она услышала горькие нотки в его голосе.
— Вы не помните, какой компании принадлежало такси? Мне надо проверить ваши передвижения.
— Такси вызывали из ресторана… Кажется, это был «Рапид».
— Разговаривали ли вы с кем-нибудь между полуночью и двумя часами ночи?
— Я уже говорил, что принял лекарство и лег спать около полуночи. Один.
Это можно было проверить, просмотрев запись охранной видеосистемы у входа в здание, но Ева отлично знала, что при желании запись можно и уничтожить.