160 Кто с копием в руке,
Сильный муж, придет
Вызволить царский дом?
Скифский сгибая лук,
Кто с тетивы тугой
Спустит пернатую?
На рукопашный суд
Кто позовет врага?
164 Сосудов влагу выпила Земля, и дар
166 Отцу ниспослан… Новое скажу я вам.
Что, что случилось? Трепет охватил меня.
Оставил на кургане кто-то прядь волос.
Мужские ль это кудри, или девичьи?
170 Загадана загадка немудреная.
Меня, старухи, вижу, ты догадливей.
Опричь меня, кто прядью б одарил отца?
Те, кто могли бы, — вороги покойнику.
И разве не подобен завиток густой…
Чьим, — говори же, — чьим кудрям? Я знать хочу.
Моим, рабыни! Тот же вид. Нет разницы.
Так это, мнишь, Ореста потаенный дар?
Кого ж другого? С братней эта прядь главы.
Но как сюда, изгнанник, он прийти дерзнул?
180 Cыновней жертвой юную прислал он прядь.
Опять меня печалишь. Никогда ль ему
На эту землю, скажешь, не ступить ногой?
А я сама не плачу? Как увидела
Тот завиток я, — захлебнулась горечью, —
Грудь, как стрелой, кольнуло, — градом жадные
Посыпалися слезы. Переполнено
Больное сердце скорбию… Но кто б другой
Из граждан дар заветный посвятил отцу?
Не мать же, не убийца ж отдала волос
190 Cвоих початок! Матерью зову ее,
Но матернего чувства нет в безбожнице
К родимым детям… Брат мой, свет очей моих,
Кудрей твоих ли вижу я волну? Еще
Не смею верить, но надежда шепчет: да.
Увы, когда бы голосом звучащим вы,
Власы, сказали, что мне возвещаете,
Чтоб надвое, смущаясь, не гадала я!
Коль враг железом вас отсек, отринула б
Я льстивую отраду; коль постриг вас друг,
200 В родной печали я б нашла участника.
Но веруем, что знают боги, ветр какой,
Какие волны утлый наш кидают челн.
Спасти хотят, — все будет ко спасению,
И корень длинный пустит семя малое.
Следы!.. Еще улика!.. Очертанием
Моей стопе подобен отпечаток ног.
Кто здесь ходил? Но двое их взошло на холм:
Тут был он сам; тут некий спутник вслед ступал.
Ступни же мера — мера и моей ступни,
210 Как будто сняли слепок точный с ног моих!..
А сердце ноет, вихрь безумный мысль крутит…
Твои молитвы — видишь, как доходчивы:
Молись, чтоб остальное тож исполнилось.
Но что же ныне боги ниспослали мне?
Кого так долго ты ждала, тебе предстал.
Кого звала я из людей, тебе как знать?
Орестов образ ты в мечтах лелеяла.
Но как же ныне голод мой насытился?
Вот — я! Другого брата не найдешь, сестра!
220 Коварство, чужеземец, на уме твоем.
Тогда кую я ковы на себя же сам.
Над горем беззащитной издеваешься.
Так над своим же горем издеваюсь я.
Ты, ты — Орест? Орестом назову тебя?
В лицо глядишь мне — и не узнаешь меня;
А прядь увидев, взятую с главы моей,
И ног моих измерив след своей стопой,
Душою воскрылилась и поверила!
Возьми же прядь и к этим приложи кудрям
230 (Твоим они подобны ль?): здесь вилась она.
А плащ мой не узнала, что сама ткала?
А сих зверей узоры выткал кто на нем?
238 Желанный мой, любимый! Ты четырежды
Оплот мой и надежда; рок и счастье!
240 Отца ты заменил мне! Ты же стал за мать
Безматернему сердцу, сиротливому!
И за сестру закланную один ты мне
243 Остался, верный! Брат мой, государь ты мой!
233 Приди в себя! Забыться в ликованьях
Нельзя нам: зорки вороги домашние.
235 Семьи родимой лучшее сокровище,
Болезная надежда дома отчего!
237 Над ним ты воцаришься, витязь доблестный.
244 За нас и Мощь, и Правда. Третьим будь за нас
245 В союзе крепком сам благий, всесильный Зевс!
Зевс, Зевс всезрящий! Будь сих дел свидетелем!
Воззри на сирый выводок отца-орла!
Ехидны лютой кольцами задушен он;
Орел — змеи добыча. А голодные
250 Птенцы не оперились: не под силу им
Отцовскую ловитву унести в гнездо.
Тебе мы таковыми предстоим, о Зевс,
Сестра и брат, сироты, дома отчего
Изгнанники, без крова и без племени.
Служил тебе отец наш, много жертвовал.
Погибнем — сгинет с нами пресловутый род:
Кто царственные дани вознесет тебе?
Коль род орлиный вымрет, ты кому вручишь
Свои перуны-знаменья являть земле?
260 Коль этот ствол иссохнет, — кто, как мы, богат,
Чтоб жертвами прославить торжества твои?
Упал наш дом, унижен; но из малых сих
Останков сам, великий, вознеси его!
О дети, стражи пламени родимого,
Безмолвствуйте! Услышат вас разведчики, —
Язык найдется: в тот же час все ведомо
Владыкам станет. Их же приведи мне бог
Увидеть на кладнице смоляной в огне.
Свершится, не обманет слово Локсия.
270 Он сам вещал мне, строго заповедуя, —
Идти на все! Грозил он, — и от тех угроз
Кровь стыла в жилах: горе мне, когда с убийц
Я платы равноценной не взыщу мечом.
Не буду знать, куда мне деться, мучимый
Проклятьем, что пристанет, как свирепый бык.
Страданьем безысходным возмещу я сам
Невзысканную пеню за прощенный грех.
Когда гневятся мертвые, — открыл мне бог, —
Живущих посещают язвы лютые.
280 Коростом хворь насядет и вгрызется в плоть,
Гнилым источит зубом человечий вид,
Оденет кости белыми лохмотьями.
Но язвы ль только? Вылетят Эринии
Из крови отчей: их налет еще страшней.
Горя во мраке, ищет неотводный взор
Ослушника: так, если не искуплена
Родная кровь, убитый мучит родича
Стрелой ночною. Смута и безумие
Его одержат; призраки кружат над ним,
290 И гонит отщепенца медножалый бич.
Нет части в общей чаше таковым; и нет
Им части в возлияньях; но незримый гнев
Отеческий их гонит от алтарных плит.
Опального кто примет гостем, общником?
Так заживо умерший, чахлый остов, он
Влачит до гроба, всеми проклят, свой позор.
Таких вещаний кто бы не послушался?
Не верь, пожалуй: действовать обязан ты.
Меня к решенью все толкает, все сошлось:
Божественная воля; по отцу недуг
Тоски неутолимой; нищета, нужда…
А город отчий, славный по лицу земли!
Венец похитив Трои древней, рабствовать
Двум женам будет гордый Аргос?.. Иль Эгисф
Мужчина? Ладно! Испытаем мужа мощь!
КОММОС
Три великих сестры, три вкруг Зевса Судьбы,
Нас ведите путем,
Где пристанет попутчицей Правда!..
"Да злословит язык злоязычью в ответ!" —
310 Вопиет она так, во услышанье всем,
О возмездии равном ревнуя.
"Чей смертелен удар, тот смертельный удар
Заслужил. Что другим причинил, претерпи!" —
Трижды древнее слово нас учит.
Строфа I
Словом каким наговорных чар,
Жертвой какой, страдалец,
Тебя сын твой вызвать бы мог,
Сон отогнать могильный?
Разронены свет и тьма;
320 Но опочившим предкам
Живых память — угодный дар:
Славы Атридов пойте!
Строфа II
Усопших помысл
Немощна, мой сын, пожрать