Баглай дословно передал текст радиограммы об эшелоне с сеном. Седов поинтересовался:
— Что-нибудь выяснил?
— Мои люди на станции не смогли подойти к эшелону. — Баглай огорченно развел руками. — Усиленная охрана, путевая бригада и машинист — немцы.
— Это не меняет дела. Нам крайне важно знать, что скрывается под этим сеном. Неспроста такая охрана.
— Придется сына послать, — вздохнул Баглай. — Взрослому на станцию не пройти, а он вроде бы уголь будет подбирать. Может, что и заметит. А главное, сообщит о прибытии эшелона. Если не получится у Кима, попробуем другой вариант.
…Паровоз, попыхивая, подходил к станции. По тому, как забегали охранники, как заспешили на перрон подразделения гитлеровцев, Ким догадался: эшелон ожидается не простой. Это был тот самый товарняк с сеном, который отец наказывал ему караулить на станции.
О том, чтобы подойти к поезду близко, не могло быть и речи — по путям сновали эсэсовцы с собаками. Заметив, что паровоз становится под кран для заправки водой, мальчик, не торопясь, пошел от станции, а свернув за угол, бросился бежать к дому подпольщика Василия, которому должен был сообщить о прибытии загадочного эшелона.
Василий все понял с полуслова и начал собираться:
— Ты, Ким, ступай домой. Живо. А я буду встречать состав у поворота.
…Сразу же за городом железная дорога делала крутой поворот. На этом месте составы всегда замедляли ход. Именно здесь, затаившись в кустах возле путей, Василий поджидал эшелон. Он понимал, что идет на большой риск. Но только тут был шанс вскочить на платформу и определить, что находится под сеном.
Одиночество тяготило партизана: случись с ним что — никто не узнает.
Вдруг рядом послышался шорох. Василий, мгновенно повернувшись, выхватил пистолет и замер в изумлении — к нему подползал Ким.
— Дядя Вася, — прошептал мальчик. — Я вспомнил. На станции между пятой и седьмой платформами, кажется, не было часовых. — Ким умоляюще посмотрел и добавил: — Не гони только… Вдруг пригожусь?
Василий искренне обрадовался мальчику — вдвоем веселее. Подмигнул:
— Недаром тебя назвали в честь Коммунистического Интернационала Молодежи. Солидарный ты парень… — И сказал уже серьезно: — Спрячься в кустах метрах в десяти от меня, впереди по ходу поезда. Когда я поднимусь на платформу и начну сено перетаскивать, гляди в оба. Понял?
По гулу рельсов определили, что эшелон подходит. Вот он все ближе и ближе. На повороте, как и предполагали, паровоз замедлил ход. Мимо прошли первые платформы. И тут Василий стремительно выскочил из кустов, ухватился за металлический поручень и, бросив свое сильное тело на платформу, пополз к стогу из тюков прессованного сена.
Через секунду-другую какой-то звук заставил Василия приподнять голову. На мгновение он похолодел — в метре от него стоял здоровенный, обсыпанный сеном гитлеровец. Он настороженно смотрел вниз.
Ким заметил охранника и, отвлекая его внимание на себя, бросился к платформе.
— Дяденька, мне в Жлобин нужно, — плаксиво тянул Ким и, ухватившись за поручень, полез на платформу.
Эти секунды спасли Василия. Он вскочил на ноги и ударил гитлеровца по голове зажатым в руке пистолетом. Охнув, фашист осел.
Переложить в сторону тюки было делом нескольких секунд. Сначала показались траки танка, затем черно-белый крест на борту.
Словно отдышавшись на повороте, поезд снова стал набирать скорость. Первым спрыгнул Ким, затем — Василий.
Уже смеркалось, когда они пришли в дом Баглаев.
— Что так долго? — озабоченно спросил Михаил Григорьевич.
Василий хотел рассказать все по порядку, но, не вытерпев, ошарашил:
— Танки под сеном — вот что. — И торжествующе посмотрел на Седова. — Танки, которые мы… то есть я… — виновато и неумело пытался он оправдаться в том, что взял с собой Кима. Но мальчик, не заметив промаха Василия, подлил масла в огонь:
— А у танка, дядя Саша, сбоку на башне знак.
— Какой еще знак? — насторожился Седов.
Ким при свете лампы огрызком карандаша, как мог, нацарапал череп и кости.
— Неужели "Мертвая голова"? — недоверчиво протянул Седов. — Ну ладно. Разберемся. А вы, герои, марш отдыхать.
— Товарищ полковник, разрешите войти?
Полковник Шерстнев поднял глаза на вошедшего Белова:
— Что у вас?
— Сведения, переданные Ланом, подтвердились. По данным, полученным из других источников, эшелоны с танками следуют через Бобруйск и Жлобин на юго-восток, и далее — в центр России…
Полковник подошел к карте и прикинул на ней путь следования эшелонов. Карандаш в его руке замер на углу красной линии, выступом входившей в немецкую оборону.
Так советское командование получило еще одно подтверждение того, что фашисты стягивают на Курскую дугу большое количество техники, в том числе и танки.
Долговязый жандарм с металлической бляхой на груди, неожиданно выйдя из-за дерева, изучающе поглядывал на подходившего к нему мальчика. Ким внутренне сжался, не ожидая ничего хорошего от встречи с фашистом.
— Дяденька, пропустите. Я в соседнюю деревню, к больной тете, — слезно причитал Ким. — В обход далеко, боязно. А через аэродром — рядом. Меня всегда пускали.
Но жандарм не слушал объяснений. Он жадно вглядывался в корзину с яйцами, которую оборванный мальчуган держал в руке.
— Комм — иди сюда. Их либе яйко и сало, — приговаривал он, торопливо рассовывая съестное по карманам.
Ким в душе радовался — может, забудет обо всем гитлеровец и пропустит его по дороге через аэродром.
Но не успел он сделать и двух шагов, как прозвучало "хальт! " и грубый рывок бросил его на землю.
Серые недобрые глаза фашиста словно сверлили Кима:
— Цурюк!
Ким, понурив голову, поплелся назад к чернеющей окраине Деднова. Он так и не смог выполнить поручение Седова — посмотреть, сколько фашистских самолетов на аэродроме.
Но Седов, к удивлению мальчика, нисколько не расстроился из-за этой неудачи.
— А до войны ты на пустыре у аэродрома что делал? — спросил Александр Иванович.
— В Чапая играл с мальчишками…
— Ну вот и на этот раз во что-нибудь сыграйте. Подбери хлопцев побойчее. В общем, действуй. — И ободряюще улыбнулся.
…Часовые поначалу с неохотой, а потом все заинтересованней поглядывали на стайку ребят, с визгом и криком налетавших друг на друга. А когда возникла куча мала, фашисты, казалось, забыли обо всем. Они азартно подбадривали ребятишек, не возражая против того, что финал битвы переместился прямо к колючей проволоке, вплотную к ангарам. И когда побежденные посадили победителей на плечи и "повезли" домой, часовые гоготом и улюлюканьем проводили драчунов. Им было невдомек, что самый бойкий и шустрый мальчонка, бегая вдоль колючей проволоки, считал самолеты.
Выслушав Кима, отец и Седов удовлетворенно переглянулись.
— Правильно, все цифры сходятся. Помог ты нам, Ким, здорово. Иди-ка, брат, погуляй, — сказал Александр Иванович и обратился к Баглаю:
— Ну, Михаил Григорьевич, дело за тобой. Теперь нужно учитывать каждый самолет, который поднимется с аэродрома или сядет на него.
Посылая Кима на это задание, ни отец, ни Седов не хотели, конечно, подвергать его опасности. Ранее подпольщикам попала в руки копия такого приказа:
"Начальнику ГФП-718 (тайная полевая полиция — Прим, авт.) Бобруйска… Приказываю сменить весь обслуживающий персонал из местных жителей. Вновь начавших работу на аэродроме перевести на казарменное положение.
Военный комендант г. Бобруйска Ф. Гоффман".
Так подпольщики после замены персонала лишились своего человека на аэродроме, а значит, и возможности получать достоверную информацию. Вот почему Баглай и Седов послали на задание Кима.
"Центру от Лана. На аэродроме находится свыше 60 самолетов. В одном километре севернее развернут ложный аэродром".
Через несколько дней вечером, когда очертания домов стали сливаться с чернеющим небом, послышался рокочущий гул. Это летели наши бомбардировщики. После бомбового удара аэродром надолго был выведен из строя.
В середине июня партизаны узнали, что гитлеровцы напали на след разведчиков. Связная подпольщиков Вера поспешила предупредить об этом Баглая.
Проходя мимо дома Михаила Григорьевича, она заметила игравшего во дворе Кима. Замедлив шаг, тихо сказала:
— Передай отцу, что дома оставаться нельзя. Скорее уходите в лес. — И, не оборачиваясь, повернула за угол.
…В партизанской бригаде с нетерпением ждали вестей от подпольщиков. И какова же была радость партизан, когда на следующее утро в землянку вошли смертельно уставшие, но целые и невредимые Баглай с сыном и радисткой.
Седов сообщил о случившемся в Центр. Оттуда последовало категорическое распоряжение:
"Седову, Баглаю с Кимом ближайшим самолетом вылететь в Москву. Радистке оставаться в партизанской бригаде до особого распоряжения".
Шло время, а самолета с Большой земли все не было — начались затяжные дожди. Наконец в один из ясных августовских дней на партизанском аэродроме приземлились два самолета. Седов решил лететь на первом с тяжелоранеными, чтобы в Москве встретить Баглая с сыном, которые должны были прилететь следующей ночью.
Но самолет с Баглаем и Кимом не прилетел в Москву ни на второй, ни на третий день. Выяснилось, что при перелете через линию фронта он был обстрелян фашистами и потерпел аварию.
В Центре забеспокоились — о разведчиках не было никаких сведений. Полковник Шерстнев вызвал в кабинет майора Седова.
— Что-нибудь выяснили о Баглае с сыном?
— После аварии самолета они решили добираться в Москву самостоятельно. И вот — как в воду канули, товарищ полковник.
— Ускорьте поиски. Не иголка же они в стоге сена, — бросил Шерстнев.
В комнату к дежурному по отделению милиции Октябрьского района Москвы вошел постовой и доложил, что задержаны двое подозрительных — документов нет, фамилии говорить не хотят.