– Генерал, мы чего-то не знаем? – спросил Костыль.
– Возможно. Может, они думали, что мы что-то знаем, а мы и не знаем. Выясни. Эти люди весьма уверены в будущем.
Нассим не двинулся с места, пока из виду не скрылся последний арнгендец.
Вернулся Аль-Аз эр-Селим, но вестей добрых не привез. Эр-Рашалю удалось сбежать в Идиам. Солдаты Азима были люсидийцами и слышали всяческие жуткие истории, ходившие об этих землях, – они наотрез отказались ехать в пустыню вслед за колдуном.
Старый Аз тоже принялся гадать, почему это западные рыцари преисполнились такой уверенности, но ничего полезного не выяснил.
Гора позвал Костыля на балкон:
– Костыль, я хочу отправить тебя еще в одно путешествие. Прошу! Ведь ты единственный, кому это под силу.
Единственный, кому это под силу, не стал скрывать тревогу:
– Еще одно путешествие я не перенесу.
– Да ты меня переживешь лет на двадцать. На этот раз поедешь не один – возьми дюжину воинов. Кого угодно, кроме аль-Азера.
Костыль молча ждал приговора.
– Езжай в Аль-Кварн.
Костыль по-прежнему молчал.
– Найди наших братьев и узнай, как они относятся к нынешнему положению дел. Узнай, насколько удалось Индале объединить каифаты. А еще узнай, что сталось с родными капитана Тейджа. И с моей женой.
– Видимо, меня вы решили послать из-за жены капитана. Мы искали и раньше, но безуспешно.
– Искали, но и они не лезли на рожон. Не хотели привлекать внимание.
– Сейчас уже спокойней должно быть. Я его жену как-то встречал, правда, давно. Вы что-то задумали?
– Ничего такого ужасного, не воображай. Им задолжали. Да и возможно, их появление в Святых Землях напомнит капитану о корнях. Он, видимо, позабыл о них.
– Да, генерал. Если бы он нас с собой забрал, мы бы тоже позабыли.
Нассим никогда не состоял в настолько закрытом и сплоченном отряде, как тот, каким командовал Элс Тейдж, и потому не мог до конца понять, какие узы скрепляют его участников. Зато он хорошо понимал, что на войне образуются братства, связанные гораздо крепче, чем иные семьи.
Несколько раз такое едва не случилось и здесь, в Тель-Муссе, но Индала не давал своим люсидийцам подолгу засиживаться на одном месте. В Тель-Муссе происходил своего рода отбор: лучшие воины проходили боевое крещение, а худшие погибали и не становились потом обузой в более крупных кампаниях.
– Я не могу тебе приказать, – сказал Ализарин. – И так уж я тебя загонял.
– Не надо на совесть давить.
Нассим хотел было возразить, но сдержался.
– Нет нужды спешить. И рисковать.
Костыль не ответил. Да и что тут отвечать? Он сам выбрал себе такую жизнь и когда-нибудь неизбежно умрет такою же смертью.
– Если родня – дело по-прежнему щекотливое, в петлю не суйся. И с остальным тоже.
– Люди Внушающего Великий Трепет не потерпят, если мы начнем шнырять повсюду, словно заговорщики.
– Прихватят – скажи им правду.
– Какую именно правду?
– Хоть я и не стану военачальником под Индалой, я все же хочу призвать других ша-луг участвовать в его новой Большой Войне и вытеснить чужаков из Святых Земель.
На Костыля напал приступ мрачного ехидства.
– А чужаки – это дринджерийцы, люсидийцы или племена из Пеквы?
Гора усмехнулся, слова старика его даже слегка позабавили.
17Коннек, дары
Каждый вечер брат Свечка, Сочия и Бернардин Амбершель собирались и обсуждали, что удалось выяснить о поразительной гостье. Но улов был скудным. Никто ее не видел и ничего о ней не знал. Госпожа Алексинак осмотрела татуировки совершенного, шрамы Бернардина и огромный кристалл Сочии, который та теперь носила с собой в ножнах, как кинжал, но даже знахарка ничего не смогла сказать. Забытое ожерелье ей было также незнакомо, и ничего необычного она в нем не нашла.
Госпожа Алексинак была моложе брата Свечки, но тоже в весьма преклонных годах. Странные дары ее напугали.
– Госпожа моя, здесь сокрыты могущественные силы. Ни одно Орудие не подходит под ваше описание, ни одно Орудие не принимает такой облик. Наших Старейших – тех, что начали воскресать, всех главнокомандующий истребил. Это что-то иное. Такого в Коннеке никогда не видали.
Бернардин Амбершель вдруг, как это с ним иногда случалось, всех удивил, блеснув интеллектом:
– А может, это какая-нибудь новая богиня?
– Новая для Коннека – это уж точно, – отозвалась госпожа Алексинак. – Но вы сказали, она изъяснялась на старомодный лад. Должно быть, она одна из древних Орудий.
Когда Сочия еще была беременна, брат Свечка по возможности старался избегать общества ведьмы. Таких людей не привечали даже ищущие свет – разве что когда знахарки своими знаниями облегчали роды или помогали больным. Но несмотря на свое дикое ремесло, выражалась госпожа Алексинак ясно и рассуждала вполне здраво, хотя в данной ситуации Свечка предпочел бы на ее месте буйнопомешанную.
– Известно, что Руденс Шнайдель пробудил много темных сущностей древности, – рассуждал совершенный. – Главнокомандующий покончил и с ними, и с колдуном, но, может, Шнайдель не единственный, кто занимался воскрешением богов. Их же полным-полно было, пока всех не истребила Древняя Империя.
– Вы имеете хоть малейшее представление о том, что она с вами сотворила? – спросила Алексинак.
Брат Свечка не стал говорить, что чувствует себя гораздо более живым (раньше он и представить себе такого не мог, да человеку его лет это и не подобало), но старую ведьму интересовали только татуировки и шрамы.
– Нет, – сказал монах. – Меня дети стали бояться.
– Они всегда боятся сумасшедших стариков, – отрезала Сочия.
– Сочия, – обратился к ней совершенный, – а ты ничего от нас не скрываешь?
Сочия была без ума от своего волшебного кристалла и тут же стала злоупотреблять его волшебными силами. Обитатели за́мка начали шептаться о привидениях и демонах. До совершенного доходили слухи о чудовищных псах, которых якобы видели слуги, о мгновенно исчезающих огромных кошках, незнакомцах и незнакомках, которые по ночам бродили по коридорам и не отвечали на оклики. Еще поговаривали о некой гигантской птице, очень похожей на орла, которая будто бы вылетала из окна рядом с покоями графини. Люди Сочии волновались о ее безопасности.
– Что ты от нас скрываешь? – спросил совершенный.
– Я меняла обличье, – призналась Сочия. – Много раз. Больше шутки ради, чем для важного дела.
– Важного дела?
– В подходящем облике можно отправиться куда угодно.
– А, понимаю. – Теперь монах точно знал, что будет волноваться, как бы девчонка не угодила в беду. Какие именно неприятности ей грозят, он уже сейчас мог с легкостью перечислить, набралось бы не меньше десятка. – И охотно верю. Демоница велела использовать кристалл осмотрительно. Может, чтобы не привлекать внимание, а может, потому, что силы его ограниченны. Вдруг превратиться можно раз двадцать, а потом его волшебство иссякнет?
– Мы этого не знаем.
– Вот именно. Мы вообще ничегошеньки не знаем о ее подарках. Придется разбираться самим. Это же точно была демоница. А ведь давно известно: все, что создано Ночью, часто бывает обманчиво. Особенно это касается даров.
Возразить Сочии было нечего.
– Просто увлеклась. Бернардин, но я же все-таки выяснила много полезного. Слетала повидать Кедлу, разведала для нее кое-что. Вот это женщина… Уже через пять минут после моего появления расписывала, какие козни мы можем подстроить нашим врагам.
Брат Свечка это представил без труда. Кедла действовала быстро и жестоко и умела использовать любую подвернувшуюся возможность. Судя по тону Сочии, они уже успели что-то учинить.
– Может, этот камень и творит чудеса и помогает тебе, но все равно нужно разузнать побольше, перед тем как пускаться в смертельно рискованные авантюры.
Сочия неохотно признала правоту Свечки, но потом рассказала Бернардину о заговоре, который она раскрыла с помощью своих перевоплощений.
– Ага. Так и думал, что братья Рейзен вовлечены, но они ни разу не дали мне повода. Теперь он у меня есть.
– Как Кедла справится, если я перестану ее навещать?
– Справится и без тебя.
– Но…
– Раньше вполне справлялась. Твоих сведений ей наверняка хватит еще на много злодейств.
– Но…
– Ты просто хочешь сбежать навстречу приключениям, а править не хочешь. Но ты не Реймон Гарит. Ты не можешь просто так все оставить на других. Скоро тяжбы начнутся.
– Вечно эти тяжбы. Но вы правы: мне хочется сбежать, – покорно вздохнула Сочия. – Есть и еще кое-что. Возможно, наша демоница преследует Кедлу.
– Почему ты так решила?
– Кедла говорит, как только дело доходит до стычки, начинаются странности.
– Например?
– Всякие чудны́е дела, – пожала плечами графиня. – Иллюзии, видения. И все легче удается, чем должно бы.
– Совершенный, у меня от этого всего мурашки по спине, – пожаловался Бернардин. – Во что мы вляпались?
У брата Свечки у самого мурашки бегали.
– Это-то нам и следует выяснить.
– Как?
Но совершенный и понятия не имел.
В Антье жило немного дэвов и еще меньше – дейншо. Ни у собратьев мейсалян, ни у чалдарян, ни у язычников ничего полезного брату Свечке выяснить не удалось, и он решил обратиться к святым людям дэвов и дейншо. Этим он и занялся в один прекрасный вечер, предварительно выяснив, кого следует расспросить, и условившись о встрече. За себя старик не боялся. В городе злословили, что, пока в Антье верховодит Бернардин Амбершель, даже самая соблазнительная девица может без страха пройтись по улицам в чем мать родила.
Бернардин действительно поддерживал порядок драконовскими мерами. Но никто, кроме епископа ля Веля, не возражал.
Почти все дэвы и дейншокины теперь жили за городскими стенами, в быстро растущем пригороде на западном берегу реки Джоб. Когда волки войны не терзали окрестности Антье хотя бы несколько месяцев, сразу начинала процветать торговля.