Свечка еще раз, но уже в подробностях рассказал о гостье-демонице.
– Вот бы она ко мне наведалась, – мечтательно заметил Пиклю. – Так, значит, вас она наградила смертоносными татуировками, а в плоть Амбершеля спрятала странных рыб.
– Да.
– А зачем они нужны?
– Мы не имеем ни малейшего понятия.
– А графиня? Логично предположить, что демоница явилась именно для того, чтобы вручить подарок ей.
– В некотором роде.
И монах рассказал о волшебном кристалле и о том, как Сочия им пользуется.
– Ого, – восхитился Пиклю. – Думаю, такому подарку я обрадовался бы даже больше, чем если бы мой дружок вдруг снова выучился стоять.
Брат Свечка не стал скрывать от него во время рассказа, что к его собственному «дружку» возвращается вновь обретенный пыл, когда монах думает о демонице.
– Чудесный подарок – этот самый кристалл, – продолжал Пиклю.
– Вы говорили, что, возможно, что-то такое слышали.
– Я ошибался. Не знаю ни о каких волшебных предметах, позволяющих сменить обличье. Но графиня не слишком изобретательно его использует, так выходит? Будто в игрушки играет.
Свечка кивнул.
– Я так понимаю, она дама порывистая и до сих пор не особенно считается с тем бременем, которое наложило на нее замужество.
– Она старается.
– Так отчего же вы разволновались? Вмешалось какое-то новое Орудие?
Монах пересказал ему услышанное от Сочии.
– Значит, за ней гнался орел, который был в несколько раз больше ее самой.
– И крыло у него было покалечено, – добавил совершенный, уверенный, что это важная подробность.
– Кончик правого крыла. Да. Хм… Мало кто из Орудий был калекой. Кое в каких пантеонах встречается хромой кузнец. Говорят, это верование восходит еще к тем временам, когда кузнец был настолько нужен племени, что ему ломали ногу, а потом не давали ей правильно срастись, чтобы не сбежал. Судя по истории дэвов, подозреваю, что эти самые кузнецы были рабами из других племен. В остальном же обычные боги и богини мало чем отличаются от вашей гостьи – юные и ослепительно красивые. Или же старые и сварливые сверх меры.
Свечка вздохнул и отпил немного воды с лимоном. Жена Пиклю чуть подсластила ее медом.
– У северян было несколько увечных богов, – припомнил Пиклю. – Бейш, Байш, Бойш или как-то так, ослеп из-за чьей-то злобной шутки. У Зова или Зера, бога войны, не было руки – ее откусило какое-то чудище, которое он потом прикончил другой рукой с помощью волшебного копья – Пронзающего Сердца. А у верховного божества не хватало глаза. Лучезарные часто прибегали к жертвам. Глаз он выменял на…
– А какой не было руки?
– Не знаю, – пожал плечами Пиклю. – Видимо, правой, как думаете?
– Думаю, правой. Так это его порождение?
– Я не самый большой специалист. Как вы уже, несомненно, поняли.
– И не знаете, у кого спросить?
– Знаю. Но вряд ли вам это поможет.
– У кого же?
– В коллегии в Броте. Несколько принципатов так же хорошо разбираются в древних верованиях, как и в своей собственной религии.
– Понятно. Значит, снова придется возвращаться к графине ни с чем.
– Вот вам идея: пусть слетает в Брот и обернется членом коллегии. Так она сможет расспросить осведомленных людей.
– Обернуться другим человеком? – удивилась Сочия. – Так и сказал?
– Да. И при этом отнюдь не шутил.
– А я смогу?
– Не знаю. Никогда об этом не думал.
– Я тоже, – сказал Бернардин. – Все старые сказки вспоминал: оборотни превращаются из людей в зверей, чаще всего в волков, но не в других людей. Злые колдуны, выдающие себя за кого-то другого, в сказках всегда наводят чары.
– Сказочному колдуну чары наложить проще. Ему-то только и надо, что предстать в глазах свидетелей другим человеком, а по правде-то нужно еще разговаривать, как тот, кем притворяешься, так же двигаться.
– Понимаю, – согласилась Сочия. – Я тут вдруг поняла, что мы не обдумали толком свои дары. И чего она от нас хотела, их вручая.
– Значит, – с мрачной усмешкой отозвался Свечка, – вот оно – мое неожиданное призвание: стану наемным убийцей в свои шестьдесят девять.
– Что-то там творится, – вдруг перебил Бернардин, склонив голову. – Вернусь, как только все разузнаю.
Сочия переглянулась с совершенным.
– А я ничего не слышал, – признался старик.
– Я тоже.
Никто из них не сказал этого вслух, но оба успели заметить: Бернардин лучше соображал, быстрее реагировал, чувства его обострялись. А брат Свечка чувствовал себя все моложе, будто ему всего-то шестьдесят один.
Бернардин вернулся не один, с ним был оборванный и изможденный солдат шестнадцати лет от роду.
– Вот, парень, и она собственной персоной. Повтори ей то, что мне рассказал.
Мальчишка попытался отвесить Сочии положенный поклон. Свечка испугался, что он упадет и не сможет потом подняться.
– Забудьте про эти глупости, – велела Сочия. – Рассказывайте, Аарон д’Фитак.
Мальчик просиял: графиня знает его по имени.
– Я служу у Вдовы. Было большое сражение. Возле руин Ветеркуса. Таких больших еще не бывало. Нам противостояли лучшие силы Анны Менандской.
Брата Свечку охватило очень дурное предчувствие. Судя по тому, как издалека заходит мальчишка, с Кедлой все плохо.
– И дальше? – прохрипела Сочия.
– Мы почти всех перебили. Вдова приказала пленных не брать, потому что, возможно, в этом бою и настанет переломный момент. Мы не брали – ни рыцарей, ни дворян.
Бернардин усадил Аарона в свое кресло и велел Эскамероле принести еду и питье.
Мальчик с жадностью набросился на угощение и с набитым ртом продолжал рассказ, перечисляя имена павших арнгендских рыцарей. Выходило так, что в этот список попала вся высшая знать Арнгенда.
– Пленных не брали, – повторил мальчишка. – Вдова очень ловко их заманила. Они ничего не подозревали до самого конца, а потом мы начали их убивать. Возле брода все было усыпано телами. Они ехали по звериной тропе – хотели сзади нас отрезать, чтобы мы не смогли сбежать в Коннек. Но Вдова знала их замыслы. Она всегда знает. И потому велела нам укрыться и караулить. А потом мы как пальнули из четырех фальконетов по лошадям. Такая паника поднялась – думаю, сотни три сразу полегло. И тогда все наши, кто умел с луком управляться или с арбалетом, начали стрелять по этой свалке. Даже самые гордые рыцари стреляли. Из Правосудных никто против приказа Вдовы не пойдет.
– Сколько было арнгендцев? – спросил брат Свечка.
Мальчишка, конечно, уже навоображал себе, но войско точно явилось немалое, раз в нем ехало столько важных вельмож.
– Вы скажете, что я вру, но было их не меньше тысячи человек.
– Предводитель Войска Праведных в Сумрачных горах с помощью фальконетов расправился с противником, во много раз превосходящим его числом, и без тех преимуществ, о которых упоминал Аарон, – заметил Бернардин.
– А сколько было вас? – спросила Сочия. – Пушек сколько? И где вы их раздобыли?
– Нас было триста восемьдесят шесть человек. И четыре фальконета, которые мы захватили в замке в Артриже.
– Я что-то запутался, – пожаловался Свечка. – Где этот Артриж? И когда Кедла успела его захватить?
– Не знаю, – пожала плечами Сочия. – Мне же больше не дозволяется ее навещать.
– Это не все, – вмешался Бернардин. – Самое важное он пока не сказал.
Свечка понял: вот сейчас мальчишка сообщит ту страшную новость, которую так долго вез.
– Аарон, что еще ты должен нам передать? – спросила Сочия.
– Врагов мы убили больше тысячи. Столько их и было, честное слово. А наших полегло тридцать семь.
– Аарон!
– Графиня, они схватили Вдову! – выпалил мальчик и расплакался. – Пошел снег. Все топтали его, получилась настоящая каша, да еще столько крови. Она возглавила атаку против остатков арнгендских сил. Их и было-то не больше сотни – остальные убиты или бежали. Ее конь поскользнулся на этой каше, она не успела выскочить из седла, и он придавил ее и сломал ей ногу. Арнгендцами командовал Стефан Блейский – настоящий громила. Он схватил Вдову, перекинул через седло и ускакал. Мы не смогли его догнать. Засел в замке в Арнжери, а с ним и остальные уцелевшие. Грозится теперь ей отомстить.
– В Конгрегации, должно быть, все с пеной у рта клянутся устроить над ней судилище, – прорычал Бернардин.
Свечка кивнул. Представление получится великолепное.
– Мы его предупредили: если навредит ей, заплатит не только сам, но и вся его кровная родня, – сказал Аарон.
Совершенный не находил слов. Он уже давно ожидал чего-то подобного, готовил себя к таким новостям, но его все равно охватил ужас. Так бывает, когда многострадальный отец наконец покоряется воле Ночи.
– Бернардин, собирайте отряд… – начала было Сочия.
– Нет.
– Что-что?
– Бесполезно. Все закончится задолго до того, как мы сумеем что-либо предпринять. Быть может, все уже кончено. Аарон д’Фитак, сколько ты сюда скакал?
– Шесть с лишним дней. Мчался как мог.
– Видите, графиня? Уже неделя прошла. Сколько уйдет, чтобы собрать людей, снабдить их продовольствием, да еще добраться до Арнжери? А сколько потребуется Менандской ведьме, чтобы снарядить войско и отправить его нам навстречу? Вся кампания Правосудных целиком держалась на том, что их не могли застать там, где рассчитывали.
Сочия отреагировала очень бурно, но потом все же осознала, что Бернардин прав.
– Но я не могу просто так тут сидеть и ничего не делать.
– Можете и должны. Ради Антье и Коннека.
– Что?
Бернардин говорил что-то странное. Свечка его слова услышал, но, потрясенный несчастьем с Кедлой, не обратил на них внимания.
Правый висок старика пронзила острая боль. На мгновение он испугался, что это конец и отпущенные ему дни закончились. Добрый Господь, верно, решил отправить своего заблудшего совершенного в новое путешествие на колесе жизни.
– Сочия, – выдохнул он, – я ведь тебя предупреждал, что так и будет.