Как же приятно уснуть, особенно вблизи горящего очага.
Сочия проснулась оттого, что кто-то тормошил ее. Рядом, на носилках, сооруженных из стола, лежала бледная измученная Кедла. Сочия зашевелилась. Стул, на котором она спала, был страшно жестким, а девушка уже достаточно отдохнула, чтобы позволить себе проворчать с новыми силами:
– Кедла?
– Я самая. На свободе. Благодаря тебе. Как ты здесь оказалась?
– Пляшу умело, – невпопад ответила еще толком не проснувшаяся Сочия. – Нам удалось тебя вытащить.
Графиня с трудом скрывала тревогу. Выглядела Кедла просто ужасно. Наверняка ее мучила боль. Раны ее никто даже не пытался лечить. Стефан Блейский не видел в этом необходимости: после судилища, наспех устроенного патриархом Безмятежным, ее должны были сжечь.
Сможет ли она снова ходить?
– Кедла, я здесь. Ты свободна. Эти милые юноши очень мне помогли. Найди им дело, только чтоб оружие не пришлось в руки брать. И поговори с госпожой Надеждой. Пусть расскажет тебе, кто она на самом деле.
– Сочия, я и так уже знаю. Она любит покрасоваться и не особенно-то держит язык за зубами, если расспрашивать с умом.
В Арнжери коннектенцы обнаружили меньше сорока человек, да и те в бой не рвались. Арнгендцы успели потерять всякую надежду на помощь Анны Менандской.
– И что теперь? – спросила Сочия.
– Теперь я поем. Посплю. Привыкну к свободе. Надежда помогает мне исцелиться. Как смогу – снова наброшусь на Анну и ее псов.
– Милая моя, ты же можешь погибнуть. Взгляни на себя.
– Сочия, я буду биться, пока меня не прикончат.
– А если победишь?
– Что?
По всей видимости, такой вариант развития событий Кедле в голову не приходил.
– Побеседуй с нашей необычной союзницей. Она собирается предложить кое-что занимательное. А я еще посплю. Скоро пора будет возвращаться в Антье, а то еще Гилеметта возомнит себя настоящей графиней.
Сочия опустилась на крышу дома Арчимбо. Отец Кедлы уже поджидал ее. Он был встревожен и растерян. Раульт-младший только что принес дедушке немного еды и крепкого горького чаю. Когда Сочия сменила обличье, мальчик совсем не испугался, но весьма заинтересованно разглядывал ее, пока она не оделась.
Раульта-старшего это зрелище тоже привлекло.
– Вы видели маму? – спросил мальчик.
– Видела. Мы ее вызволили из рук злодеев. С ней все хорошо. – Глядя поверх головы Раульта на его деда, она добавила: – Тяжко Кедле пришлось. Лошадь упала на нее и раздробила ей ногу. Но она поправится.
Было видно, как после этих слов у старика словно гора с плеч свалилась. Казалось, ему теперь и умереть не страшно.
– Нужно отправить вас назад в замок, – сказал он, взяв себя в руки. – Гилеметта и Эскамерола больше не могут притворяться, что вы больны.
– И правда. Пора обратно в пекло. Но сначала пару дней посплю.
– Это вряд ли. Мы очень боялись, что вы еще на день задержитесь и пропустите встречу с послами королевы Изабет. Гилеметта бы не сумела их обмануть даже с помощью совершенного.
Значит, брат Свечка помогал ее прикрывать. Хитрый старый хлопотун.
Сочия недоумевала, с чего это вдруг явились послы, но слишком устала, чтобы расспрашивать Раульта. Ей хотелось лишь одного – поскорее нырнуть в мягкую постель.
Но она чуть задержалась, чтобы предупредить Арчимбо:
– Мальчишка видел то, о чем никому нельзя рассказывать. Сможешь сделать так, чтобы он держал язык за зубами?
– Конечно, госпожа. Не сомневайтесь.
– И сам все забудь.
– Ни слова никто от меня не услышит. Но воспоминание об этом я буду лелеять, – насмешливо улыбнулся старик.
Сочия фыркнула.
Графиня твердо намеревалась успеть, а Эскамерола и Гилеметта обещали ее разбудить, но, несмотря на все это, она проспала и опоздала на аудиенцию с навайцами. Ни Бернардину, ни брату Свечке задержать королевских послов не удалось.
Вся делегация ждала, послы злились. Сочия торопливо вошла в зал. Одевалась она впопыхах, и наряд ее был небрежен. Поесть графиня не успела и вообще выглядела так, словно явилась выполнить свои обязательства, несмотря на тяжелую болезнь.
В нескольких шагах от трона для аудиенций Сочия остановилась. Она узнала одного из королевских посланцев – Эркюль Жуом де Седилья, граф Арун-Тетарский, один из могущественнейших вельмож Наваи, обласканный королевой полководец.
Но несмотря на все титулы, возглавлял посланцев не граф Эркюль, а граф Дигрес Алпликово, ближайшее доверенное лицо Изабет, ее советник и генерал. Ходили слухи, что после гибели короля он стал для королевы не только советником. Ни для кого не было тайной, что Алпликово королеву боготворит.
О чувствах Изабет мало кто знал. При жизни короля Питера не случилось ни одной скандальной истории.
Сочия задрожала. Раз явились такие люди, значит это не обычная встреча, где ее для виду будут журить за вызывающее поведение. Дело серьезное.
Аудиенция проходила в Антье – при дворе самой Сочии, но графиня была ниже по положению, чем оба дирецийских графа. Она изо всех сил старалась никого не оскорбить.
И горячо молилась про себя: только бы не навлечь на себя гнев королевы, ведь сейчас волеизъявление Изабет решит ее судьбу. Личная война Сочии с Арнгендом вряд ли печалит Изабет, ведь та и сама еще не отомстила за гибель Питера.
Брат Свечка держался поближе к графине и помог ей усесться, когда было покончено с обычными церемониями. В его присутствии ей было легче сосредоточиться.
– Не волнуйся, – прошептал монах. – Новости хорошие.
Когда все заняли отведенные этикетом места, граф Алпликово сделал знак графу Эркюлю, и тот выступил вперед и преклонил колено, изумив этим Сочию. На вытянутых ладонях преподнес он ей свиток пергамента, перетянутый алой лентой и запечатанный темно-красным воском с оттиском навайской королевской печати.
Значит, послание от самой королевы. Возможно, она даже собственноручно его написала. Изабет славилась своим каллиграфическим почерком и не упускала возможности его продемонстрировать.
– Открывайте же. Прочтите! – хором воскликнули граф с монахом.
Сочия потянула было за алую ленту, но Свечка прошептал:
– Нужно развязать.
Конечно же, просто стащить ленту со свитка, да еще не с того конца, – плохая примета.
Графиня мало имела дел с дипломатическими тонкостями и плохо знала связанные с бумагами суеверия.
Все ждали с нетерпением, пока она прочтет.
Нет, этого не может быть!
Реймон Гарит признавался герцогом Каурена и мог передать титул по наследству. С этим решением согласился сам патриарх – новый патриарх, а не заклятый враг Антье, скрывающийся в Арнгенде.
Сочия не знала, что ответить. Свиток выскользнул у нее из рук. Девушке трудно было дышать, сердце билось как сумасшедшее, она хотела попросить о помощи, но лишь бормотала какую-то бессмыслицу.
Ей подумалось, что сейчас она умрет.
Всех присутствующих охватил испуг.
Совершенный встал прямо перед троном, принялся ее успокаивать и не отходил, пока она окончательно не пришла в себя.
Сочия снова могла дышать.
– Спасибо, совершенный. Такое потрясение.
– С ней все будет в порядке, – пообещал старый монах, повернувшись к навайским графам. – Она так ослабла, что ей трудно пережить потрясение.
– Возможно, стоило послать сначала неофициальное письмо, – предположил Алпликово, – но ее величество настояла, что эту весть нельзя разглашать.
– Понимаю. – Свечка поглядел на стоявших позади графов людей (почти всех их он знал лично). – Такое большое посольство.
– В Каурене уже давно нет герцога. Ее величество пожелала, чтобы эти люди объяснили тамошнее положение дел. – Судя по голосу, Алпликово не слишком-то одобрял желание Изабет.
Понятно почему. Среди тех, кого узнал совершенный, были представители разных религиозных меньшинств, делегаты от гильдий и Мас Кребет, вновь ставший консулом, несмотря на свое сомнительное прошлое.
– Сколько у нас времени? – спросил совершенный. – Графиня опоздала на аудиенцию из-за недуга. Ей понадобится время, чтобы все устроить. Действительно жаль, что вы не отправили письма с предупреждением.
– Сейчас зима, – отозвался Алпликово. – Время терпит. Но чем скорее взяться за дело, тем скорее она сможет усмирить Каурен.
Ага, об этом они пока не думали. А ведь Кедла и Сочия как раз и смогут усмирить этот беспокойный край.
– Разумеется. Сочия? Госпожа моя? Снова с нами?
– Да, совершенный. Да. Полагаю, такого потрясения мне еще не доводилось испытывать.
– Но хоть на этот раз вести добрые?
– Да. Добрые.
Монах гадал, что же такое произошло там, в Арнгенде. Видимо, Сочия навидалась ужасов.
Но он не собирался ничего выпытывать. Будет готова – сама все расскажет.
24Альтен-Вайнберг, часовня Святого мученика Минивера
– Что это за место? – спросил Хект.
Он спал, и ему снилось, что они с Элспет целиком предоставлены друг другу, нет никаких ограничений, а времени, наоборот, сколько угодно, и никто ни о чем не узнает. А потом вдруг райское видение пропало, словно задули пламя свечи, и он очнулся в огромном зале, где потолок терялся среди теней. Вокруг возвышались колонны из известняка, а слева в несколько рядов стояли зажженные свечи.
Так это церковь! Все свечи горели, но зажгли их вовсе не молящиеся о благословении чалдаряне.
Вокруг Хекта столпились Лучезарные.
– Скоро придет и Старица, – сказала Гаурли.
В голове наконец прояснилось. Он сидел на мраморной скамье, на которую иногда присаживался второй священник во время службы.
– Где мы?
– Это часовня, в который ты будешь встречаться со своей возлюбленной. Здесь тебя вряд ли станут искать. У нас есть время поговорить.
Хекта охватило нелепое желание оправдаться – объяснить свое чувство к Элспет. Хотя оправдываться было не в чем. Он неизменно поступал правильно.
– Не из лучших побуждений, – сказала Гаурли. – Тебе не совесть мешает – просто не хочешь попасться. Уверься ты, что тайну никто не раскроет, – каждую ночь бы с нею здесь проводил. Но ты знаешь, что секрет нельзя сохранить, мы живем не в пустоте. Кто-то узнает и расскажет кому-то еще, и тогда скандала не избежать.