Однако уже вскоре он сообщил девушке:
– Возможно, все пройдет проще, чем ты ожидала. Здесь королева Изабет. Навайцы любят ее не меньше, чем кауренцы.
– Откуда вы знаете, что она тут?
– На перекрестках дежурят солдаты в навайских мундирах.
В Метрелье остатки каравана вошли уже в темноте. Моросило. Люмьер надрывался изо всех сил. Такого обычный этикет не предусматривал. Новому герцогу следовало войти в замок солнечным утром под звуки фанфар, торжественно и с соблюдением всех церемоний.
Путники спешились во внутреннем дворе. Слуги торопливо проводили всех в отведенные им покои, где уже ждали еда, ванны и другие роскошества, включая нормальные кровати. Торжества и церемонии подождут.
– Как обычно, Изабет весьма практична, – сказал Свечка Бикоту Ходье.
Герцогский герольд настоял на встрече, и совершенному пришлось его принять, пока сам он отмокал в теплой воде в медной лохани.
– Почему больше не ходят в общие бани? – спросил монах.
– В Коннек пришла истинная вера, – заявил Ходье, – и добрые чалдаряне больше не выставляют свои тела незнакомцам напоказ.
– И многие очень правильно делают.
Ходье шутку уловил.
– Кто бы говорил, – огрызнулся он.
– Вот я и говорю. Так чего вам надо?
– Меня пугает эта свирепая женщина из Антье. Но сначала скажите, откуда у вас эти жуткие татуировки? И зачем они вам?
– Откуда? Из Антье. Мне не оставили выбора. Мною завладело создание Ночи, а когда демоница отпустила меня, появились эти змеи. Но вы же не на старые мои косточки пришли полюбоваться, переходите к делу.
– На такое-то глядя, трудно помнить о деле.
Брат Свечка хотел было ответить резко, но поблизости ошивались слуги: они могли все услышать. И так уже скоро по городу слухи поползут из-за его слов.
– Бикот, я вас прошу. Мы уже слишком стары, чтобы время понапрасну терять.
– Разумеется. У меня нет к вам какого-то конкретного дела, просто хотел рассказать, что тут творилось со времени вашего отъезда.
– Так рассказывайте. Только не пытайтесь меня втянуть ни в чьи глупые интриги. Я принадлежу к ищущим свет. Все мирское…
– Ладно! Слушайте же!
И старик-герольд описал, что изменилось в жизни города.
– Вы бежали на восток потому, что решили, будто Анна обрушит всю мощь Арнгенда на Каурен.
– Она бы так и поступила, если б могла.
– Да. Но силы ее сторонников таяли, а Правосудные заставили ее уйти в оборону.
И Ходье рассказал, как возродился местный лагерь пробротских епископальных чалдарян, чему сам герольд был несказанно рад.
– Не ждите, что новая правительница будет вести себя как Тормонд, – предупредил Свечка. – Сочия будет ошибаться, но нерешительностью она не страдает. И обычных свар не потерпит.
– Ее, совершенный, возможно, еще ждет сюрприз.
– И Каурен тоже, Бикот. Я вам открою секрет: Правосудные идут сюда. Скоро сами обо всем услышите. А самое главное, сюда идет Кедла Ришо, Цареубийца. Тем, кто вздумает злить графиню, не поздоровится.
Свечка презрел собственный совет и теперь сам себя мысленно распекал. Утешился он вот чем: если пригрозить Правосудными, передача власти в Каурене пройдет более мирно.
Бикота Ходье охватила растерянность. Что бы там ему ни поручили, теперь поручение это не имело смысла. Молчание затянулось, и герольд все больше становился похож на загнанную в угол крысу.
– Где знаки власти, которые дал вам Тормонд? – наконец выпалил он. – Не может здесь быть нового герцога…
– Бикот, успокойтесь. Что вас так огорчило?
– Знаки власти! Печать! Где они, еретик?
– Там, где и должны быть, – у герцога. Бикот, какое злодейство вы затеяли? Можно облегчить душу исповедью. – С этими словами брат Свечка протянул к герольду левую руку.
– Душу можно облегчить, покончив с ересью! – крикнул Ходье и вытащил кинжал.
Змея на руке у совершенного зашевелилась, скользнула вперед и замерла, готовая к броску.
Ходье охнул.
Змея повернулась к слугам, и те застыли.
Бикот тоже не мог шевельнуться, но продолжал лепетать:
– Значит, это правда. Вы, совершенные, носите метку ворога.
– Мы все – нет, но этого совершенного действительно коснулась Ночь. И я желаю знать, почему герольд Бикот Ходье вознамерился навредить своему сеньору. Вы шпион Анны Менандской?
Слуги все слышали. А ведь даже подозрение в подобном преступлении могло навлечь на человека смертный приговор.
– Нет! – в ужасе закричал Ходье.
– Значит, вы шпион Конгрегации, что, по сути, то же самое. Или вы служите другой силе, желающей покончить с независимостью, богатством и безопасностью Коннека?
– Нет! Нет! Я никому не служу! Я не пешка! Уберите эту тварь.
– Бикот, я этими змеями не повелеваю. И не знаю, почему они делают то, что делают. Это я их орудие, а не наоборот.
Ходье брат Свечка знал с тех времен, когда оба они еще были детьми. Близко они никогда не сходились, но и не враждовали.
– Бикот, придя сюда, вы питали какую-то надежду. Кстати, мальчики, вода остывает. Пусть кто-нибудь принесет еще одно ведро с горячей водой.
Монаху редко предоставлялась возможность понежиться в роскоши, и сегодня он не хотел отказывать себе в удовольствии. Горячая ванна хоть немного, но компенсирует ту зиму, что они провели в горах Рейндо, или ту, когда убегали от главнокомандующего.
Змея снова превратилась в невероятно правдоподобную татуировку. Глаза, пасть, торчащий оттуда язык окрасились цветом.
Это отвлекло внимание Свечки.
Раньше изображение не было цветным, да и таким пугающе настоящим тоже.
Нужно поглядеть в зеркало – рассмотреть змею на шее. Ведь она убила человека.
– Рассказывайте, Бикот.
Во время утренних и дневных церемоний совершенный Сочии и Люмьеру не помогал. Не произошло ничего необычного. Свечка наблюдал за графиней и ее сыном из галереи, вглядывался в лица присутствующих, но никаких особенных эмоций на них не заметил.
Уже пошли слухи о его размолвке с Ходье. Бикот и его приятели перепугались. Ими, как выяснилось, двигали весьма простые мотивы – боялись потерять теплое местечко.
Монах этого понять не мог. Не делал бы Ходье глупостей – мог бы до конца дней оставаться на своем посту. Но он ведь именно глупость и сотворил. Сочия могла показательно его покарать.
– Совершенный, мне все равно, что вы скажете, – заявила Сочия, державшая на руках Люмьера, – в последнее время ребенок не был обделен материнским вниманием. – У меня имеются определенные преимущества, и я намерена ими воспользоваться. В Каурене не останется от меня секретов. Хочу укротить его, пока не уехала Изабет.
– Будь осторожна. Не вкладывай оружие в руки тем, кто придерживается радикальных взглядов.
– Оружие я сама обращу против них.
– Сочия!
– Совершенный, вы просто чудо какое-то. И отец, и муж в одном лице, только в два раза деятельнее, – и никакого положенного жене веселья. Милый старый хлопотун. Послушайте же, я действительно усвоила почти все то, чему вы пытались меня научить.
Наверное, но можно ведь перейти на следующий уровень…
– Я так жалею, что нельзя взять сюда Бернардина. Было бы гораздо легче, если б можно было напустить его на местных злодеев.
– Сочия, это не Антье. Здесь в десять раз больше людей и в пять раз больше разных политических сил.
– И я их приструню. Если не успею, пока Изабет тут, значит сделаю это, когда вернется Кедла. – Сочии очень хотелось повидать Кедлу, но накопилось слишком много дел. – Я не стану использовать людей королевы, если смогу без них обойтись.
– Тебе необходимо подкрепление. У тебя есть навайцы.
– И вот тут-то вы мне и поможете.
– Прошу тебя!
– Вы знаете важных людей.
– Думал, что знаю, пока Бикот Ходье…
– Он запутался. Я с ним поговорила. Больше он неприятностей не доставит.
– Но… Как ты?..
– Пригрозила ему вами.
– Что?
– В некотором роде. Составьте список наиболее влиятельных людей. Я их всех сюда созову, пусть будет эдакое старомодное покаяние. Покажу им, что я не девочка и злить меня очень глупо. А вы будете рыскать вокруг с мрачным видом и грозиться закатать рукава.
Про татуировки монаха знал уже весь город.
– После того, что испытал Каурен, можно было бы предположить, что люди устали и готовы к миру, но по-прежнему нет конца заговорам и вероломству. Властолюбие и жадность неистребимы.
– Зло никогда не дремлет.
– Проклятье! А девчушка-то наконец научилась думать.
– Рано или поздно это должно было случиться. Вы меня допекли.
Спустя семь дней после прибытия нового герцога до Каурена добрались слухи об арнгендских событиях. Вскоре новостей еще прибавилось: одни были правдивыми, другие – сильно преувеличенными. В них решительно никто не верил. Как это возможно, чтобы женщина, пусть даже и Цареубийца, поставила Арнгенд на колени?
В гостях у Арчимбо брат Свечка узнал, что пробротские епископальные чалдаряне покидают город. Они сочли, что последнего великого защитника их церкви, Анну Менандскую, постигло великое несчастье. Их клика, и так уже изрядно поредевшая, не пережила бы очередного погрома.
Пробротские чалдаряне решили отправиться в более дружелюбные края и подождать, покуда Господь не изничтожит отступников и еретиков.
Свечка их уходу обрадовался: во-первых, он не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал, а во-вторых, после их ухода в Каурене станет спокойнее.
– Мы должны воспользоваться тем, что все ошалели, – сказала Сочия.
Монах согласился, хотя ему не нравилось это постоянное «мы». По сути, он сделался главным визирем графини, хоть и против своего желания. Больше некому было. Найти надежных людей, способных заняться делами герцогства, оказалось не так-то просто. Сочия привезла с собой лишь несколько чиновников, да и те недостаточно хорошо знали Каурен.
Изабет собиралась отправиться в Наваю, как только поутихнут дожди. Ей свою империю надо было держать в руках.