RaykoОружейник
Часть 1. Глава 1
"Дело не в дороге, которую мы выбираем, — то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу."
О. Генри
До реки Швед так и не дошел. Его надежда быстро обнаружить следы промышлявших в этой местности волкодавов исчезла, как осенняя дымка, а потом и вовсе улетучилась вместе с мечтой выйти сегодня из леса.
Попытавшись отогнать страх, появившийся с наступлением сумерек, он в очередной раз достал карту, и уставился в нее пустым невидящим взглядом. Постояв так несколько секунд, он все же сфокусировал глаза, и трясущимся грязным пальцем прочертил путь между склоном холма, с которого сошел почти в полдень, и изгибом реки, куда намеревался выйти еще час назад. Утром, выбирая дорогу на карте, путник еще не знал, что на этом пути ему встретится столько оврагов и непроходимого бурелома. И винить кроме себя было некого; мелких подробностей на карте, вырванной из старого атласа, не было.
— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги… — Пробурчал он себе под нос, и внезапно выругался непонятно на кого, — Какой же ты же идиот, Ульф!
Теперь Швед даже приблизительно не знал нужного направления — чувство, что он двигается к нужной точке, покинуло его еще пару часов назад. Ему была оставлена возможность продвигаться лишь через редкие разрывы в густых непролазных зарослях и там, где между толстыми деревьями открывалось некое подобие прохода. Получалось будто сам лес уводил его в сторону, гоня в какое-то неведомое место.
— Может обратно вернуться? — вслух спросил Швед сам себя, но тут же мысленно возразил:
"Нет. К тому времени совсем стемнеет. Даже если найду дорогу, все равно придется ночевать в лесу, где сам черт ногу сломит."
Когда он восемь лет назад попал в этот мир, и по неизвестным причинам утратил способность контролировать свои способности, то неожиданно для себя приобрел сравнительно легкую форму никтофобии*. Поэтому этот лес напугал его с самого начала. С тех пор, как Оружейник углубился в чащу, он постоянно озирался, вздрагивая от малейшего шума листвы или треснувшей под ногой сухой ветки. Швед понял это, как только заметил, что разговаривает сам с собой.
"Плохой знак. Не хватало мне еще паранойи."
Скользя по мокрым листьям, он еще несколько километров пробирался через поваленные деревья, сломанные сухие ветки, высоченный папоротник и непролазные колючие кусты.
"Зря торопился… Обошел бы лес с востока по грунтовке, и завтра к обеду был бы уже на месте."
Привычный порядок смены времен года был нарушен с самого начала катаклизма. На смену дождливой весне сразу приходила поздняя осень. Только недавно зазеленевший лес уже начал потихоньку избавляться от отмирающих листьев. Но солнечный свет пока еще с трудом проникал под занавес плотной листвы. Чувство, что лес сжимается вокруг него, постепенно усиливалось. В поисках света и открытого пространства он все больше и больше отклонялся от намеченного маршрута.
Через час, когда из-за дикой усталости Швед мог лишь брести, ругаясь на хлеставшие по лицу ветки, лес стал таким плотным, что двигаться в выбранном направлении можно было всего несколько десятков шагов. Ему приходилось метаться из стороны в сторону, чтобы обойти покрытые скользким коричневым лишайником толстые стволы, поваленные много лет назад неведомой силой.
Когда уже почти стемнело он внезапно наткнулся на то, что уже и не ожидал увидеть. Он вышел на поляну.
"Ну слава местным богам, хоть что-то хорошее за весь день."
Полянка была небольшой, но ее размеров вполне хватало, чтобы наваждение темной, душащей лесной глуши наконец-то его отпустило. Сбросив ненавистный рюкзак на траву, горе-путешественник уснул сразу же, как только положил на него голову.
Проснулся он от резкой боли в боку; заорав и широко распахнув глаза, Швед схватился руками за печень. И не сразу заметил, что рядом с ним стояли три одетых в камуфляжную форму человека. Точнее стояли двое, третий сидел перед ним на корточках, положив автомат на колени, и невозмутимо смотрел, как он корчится на траве.
— Ты кто такой? — негромко спросил его сидящий, глухим, словно прокуренным голосом.
— Оружейник, — просипел Швед сквозь сжатые от боли зубы.
— И какого дьявола в этой глуши забыл Оружейник? Тут складов нет, и никогда не было, — таким же спокойным и размеренным голосом, как и у присевшего рядом, поинтересовался один из стоявших.
Смотрел он в сторону леса, и задавая вопрос даже не повернул головы. Глаза второго стоящего тоже цепко ощупывали окружавшую их чащобу.
— Решай быстрее, Михалыч, не ровен час, нарвемся на местных. — К разговору подключился третий камуфляж. — Лично мне этот перец не особо-то и нравится, давай прикопаем его тушку в ложбинке и вся недолга.
— Погоди, Алекс. Ты же слышал, он — оружейник. Много нам оружейников попадалось?
— Хмм… Ни одного на моей памяти. Оба оружейника с нами с самого начала.
— Вот то-то и оно. Обыщи его, и свяжи руки, с нами пойдет. — Тот, которого назвали Михалычем, резко распрямив ноги встал. — Если не понадобится, то вывесим его труп на границе с росомахами, будет еще одна межевая отметка. Куба, проверь пока его рюкзак.
— Зачем бить-то надо было? — спросил оружейник, медленно вставая на карачки. — Да еще и по печени.
— Лучше сразу нейтрализовать, чтобы потом самому не валяться с дыркой в животе. — ответил ему Алекс, и ухватившись за воротник его ветровки, рывком поднял на ноги. — Ручонки растопырь, и ноги расставь пошире. Оружие есть?
— Нет. Только разве что нож, но он в рюкзаке лежит.
Алекс закончил охлопывать его туловище, и начал связывать запястья веревкой, заведя руки Шведа назад.
Куба вытряхнул содержимое рюкзака на траву, и поленившись даже нагнуться, разбросал кучку вещей носком грубого армейского ботинка.
— Ты вот это недоразумение ножом назвал? — Он пнул ногой складной нож.
— Откуда я знаю, что вы оружием называете? Вы спросили, я ответил.
— Ладно, запихивай все обратно. Я тебе не носильщик, свое барахло понесешь сам.
— Я не то, что нести, я уже и собрать ничего не смогу, — ухмыльнулся в ответ оружейник. — Руки-то связаны.
— Черт, Алекс, вечно ты торопишься! Не мог подождать?! — Куба с раздражением пнул пустой рюкзак.
— Зато ты у нас вечно занятой не пойми чем. Вот и понесешь вещички, хоть какая-то от тебя польза будет, — громко заржал Алекс в ответ.
— Хорош трепаться, — остановил перепалку Михалыч. — Алекс вперед, Куба замыкает. Потопали.
Алекс тут же нырнул под полог низко свисающих ветвей. Михалыч толкнул оружейника в спину, и тот последовал за проводником. Через несколько мгновений поляна опустела.
Швед крутил головой вокруг, и мысленно ругал себя распоследними словами — сейчас густая непролазная чаща свободно пропускала их небольшой отряд сквозь себя.
"Да как я вообще мог тут плутать? Вот дебил…"
— А вы кто будете, господа? — негромко спросил он минут через пять. — А то знакомство какое-то скомканное вышло.
— Охотники мы, — меланхолично отозвался Михалыч, и неожиданно поинтересовался, — А ты куда шел-то… оружейник?
— Да вот к бункеру решил сходить, — неожиданно хихикнул тот. — Да заплутал немного.
— Стоять!
Бойцы моментально застыли на месте, а сделавший пару шагов по инерции Швед, больно стукнулся носом о лоток саперной лопатки, пристегнутой к рюкзаку Кубы.
— Какой такой бункер, мил человек? — обойдя замершего Шведа сбоку, ласково спросил Михалыч.
Он за волосы оторвал голову оружейника от спины своего бойца, и развернув к себе, уставился на него полным нежности взглядом.
— По архивным документам — имперский, сто второй бригады.
Охотники быстро переглянулись между собой.
— Сто вторая. Это… та самая, что ли? — удивленно протянул Куба.
— Какой еще, нахрен, архив? — Командир группы схватил Шведа за горло, — Ты кому беса гонишь, гондон! Сто второй вообще никогда не было ни в каких бумагах, только слухи ходили.
— Закрытый имперский архив, не армейский… — просипел в ответ Швед. — Я за ним шесть лет охотился… Пусти, задушишь ведь…
— Так ты значит пилигрим, а не оружейник?
— Оружейник я, потому и заблудился. Решил сам склад найти, чтобы не делиться с пилигримами.
Михалыч оттолкнул его прямо на Алекса. Тот на рефлексе ударил берцем под сгиб ноги, и Швед рухнул на одно колено. Но голову не уронил, а нагло посмотрел прямо в лицо взбешенному охотнику.
— Бункер вообще-то за рекой… — начал он говорить.
— Ну, начались песни. Кто бы сомневался… — начал было Куба саркастично, но Швед его перебил.
— … но по пути к нему есть обычный бункер-хранилище, армейский. Четвертого гренадерского полка.
Михалыч рывком достал из разгрузки карту, присел, и расстелив ее прямо на траве перед оружейником, потребовал:
— Показывай. Оба.
— Э, нет, командир, так дело не пойдет. Армейский покажу, а имперский только когда к своим приведете. Не хочу вечным сторожем в разоренном вами бункере лежать. — Не отрывая глаз от лица командира, Швед медленно встал на ноги, и дождавшись, когда тот тоже выпрямится, задал вопрос в лоб, — Ну что, Турок, согласен?
— … Черт! Откуда меня знаешь?
— Вот не поверю, что знаменитый мятежник и враг княжества Дмитрий Михайлович Головин, по кличке Турок, не знает, что его портреты развешаны на всех столбах Курежа.
Охотники тихо рассмеялись, но стволы автоматов на Шведа все же навели.
— Сколько на этот раз сулят? — с любопытством поинтересовался Алекс.
— Триста тысяч. И не бумагой.
— И что, много желающих набралось деньжат по-легкому срубить?
— Да кто же его знает. Я в городе пару дней всего был… Но, врать не буду, отребья там собралось много.
— Ну что ж, искуситель, веди нас к бункеру. — Со сладенькой улыбочкой на лице, Турок притянул к себе Шведа за воротник, и прошипел тому в лицо, — Потом и разговор с тобой будет. А вот какой именно — посмотрим по результатам.