й ассоциации. Аналогичные магазины по распространению книг «учителя» имеются в Нью-Йорке, Лондоне, Лос-Анджелесе и Париже.
Один из обманутых, студент Стэнфилд, своевременно раскусивший «великую мудрость» заклинаний, рассказывает: «Все рядовые послушники ассоциации обязаны беспрекословно подчиняться наставникам. Чем больше человек сумеет выкрикнуть в одну минуту «тайных» заклинаний, тем он становится ближе к «учителю», а стало быть, и к богу. Любое проявление непослушания строжайше карается. Почтовая переписка рядовых контролируется наставниками. Послушники обязаны довольствоваться грубой и низкопробной пищей. Никакой неги, никаких «вольных» мыслей… Всем правит система лжи и страха, зависимости и муштры. Промывание мозгов доводит человека до исступления. Это чем-то напоминает пресловутый «детектор лжи».
Такое же положение и в другой секте — «трансцендентальных медитаций». Она тоже возникла в Индии, но распустилась пышным цветом в США. Смысл этого культа мало чем отличается от других.
В последние годы в ряде стран Западной Европы прошло несколько судебных процессов над сектантами. Изуверская практика религиозников нередко доводит молодых людей до психического расстройства, самоубийства. Так, например, в западной прессе сообщалось о молодой женщине из ФРГ Рауперт, которая стала послушницей в секте «Ананда марта», известной своими ритуальными самоубийствами. Начитавшись бредовых записок главы секты Саркара, она облила себя керосином и совершила самосожжение.
Будучи как-то в командировке во Франции, мы с Л. Колосовым решили встретиться с одним довольно-таки известным богословом-антисоветчиком, сыном белоэмигранта Кириллом Ельчаниновым. Он проживает в предместье Парижа, изучает русскую и советскую литературу, а главным образом занимается ловлей «заблудших душ».
Ельчанинов занимает, так сказать, официальный гражданский пост в Сорбоннском университете. Поэтому-то и отыскать его проще: в подъезде, на почтовом ящике, белеет табличка с указанием фамилии. На двери с номером 3113— тоже. Остается нажать лишь кнопку звонка. Что мы и сделали. Дальнейшую же нашу встречу с этим богословом представляется интересным описать в деталях…
— Папа, папа, это к тебе! — перебивая друг друга, на разные голоса зовут отца несколько ребятишек.
Стоим в узком захламленном коридорчике. Налево — пропахшая луком кухня. Направо — вход в покои. Вот и хозяин. Белая рубашка без галстука, несвежий воротничок. Но выбрит. На вид ему лет пятьдесят семь.
— Вы ко мне? — улыбается хозяин. — Рад, весьма рад вашему приходу. Простите, конечно, не ожидал, не прибрано у нас… Но ничего, бог простит, да и вы тоже не окажетесь во гневе… Ну что же вы стоите?
— Да вы, очевидно, господин Ельчанинов, не за тех нас приняли. Мы…
— Но как же это вы вот так, — сразу же изменяется в лице хозяин. — II вообще, что привело вас, журналистов из Москвы, ко мне?
Теперь уже в его голосе — раздражение, да и плохо скрытая ненависть.
— Слышали, что вы преподаете русский язык и литературу, вот и решили познакомиться, выяснить, каким же образом можно преподавать эти предметы, одновременно ненавидя все, чем живет сегодня советский народ…
— То есть как это? Как это? — Руки, голова, глаза — в нервном движении.
Мы все еще толчемся в прихожей. От лукового угара вот-вот потекут слезы. Детей уже словно ветром сдуло. Видимо, они привыкли ко всяким визитерам и не придают значения появлению очередных незнакомцев.
— Я бы не хотел вообще вступать с вами, коммунистами, в дискуссию, — говорит Ельчанинов. — Знаете ли, после пасхи».. Отмечали праздник Христов. Да и голова, знаете, как бы это сказать…
— Иногда говорят: «понедельник — день тяжелый». А сегодня, кажется, среда… Быть может, господин Ельчанинов, все же продолжим…
И вот нас посадили наконец за стол, где наряду с остатками черствого кулича, грязными блюдцами, фужерами и какими-то тряпками лежали рабочие бумаги хозяина. Скорее всего — тезисы к очередной лекции, а может быть, и очередные инструкции для своих «клиентов».
— Напрасно вы, господин Ельчанинов, полагаете, что студенты глупее вас, — начинаем мы. — Недавно они записали на магнитофон некоторые пассажи из ваших лекций и дали нам прослушать. Мы не будем пока обнародовать эти пасквили, но поимейте в виду — это серьезные обличительные документы. И вообще, чтобы выступать о нашей Советской стране с любой трибуны, нужно знать, уважать эту страну, ее народ, а не питаться сплетнями да слухами. А вы этим только и живете. Зарабатываете свой гнилой капиталец ложью. Где же ваша принципиальность, о которой вы частенько любите разглагольствовать с амвонов?
— Но у вас, в России, препятствуют свободному распространению литературы, — роняет хозяин.
— Какой, простите, литературы?
— Ну той самой, которая вам не по душе. Например, «Майн кампф» Гитлера.
Ельчанинов остервенело ерошит волосы — то ли от головной боли после святого праздника, то ли от восхищения собственной изобретательностью. А мы знаем, что не только гитлеровским бредом хотел бы наводнить нашу страну этот «ученый» муж. «Посев», «Грани» и прочие гнусные антисоветские писания хранит в своих закромах Ельчанинов. Он восторгается брошюрками, в которых ему подобные изображают Гитлера другом детей, пытаются оправдать предателей, осквернить память тех, кто ценой своей жизни спас Европу от «нового порядка»…
Скажем больше: у нашего собеседника весьма своеобразное представление о свободе, в том числе и о свободе распространения погромной литературы. В связи с этим у нас напрашивается вопрос:
— Вы знакомы, господин Ельчанинов, с уголовным правом?
— Нет, я преподаю другие предметы…
— А зря. Вы же провозглашаете себя эрудитом широкого плана. А ведь каждое государство, начиная с Древнего Рима, обусловливало в законодательном порядке право на защиту национальной безопасности и территориальной целостности, на охрану здоровья, нравственности и так далее. А вам, господин Ельчанинов, видимо, угодно, чтобы все было дозволено: и пропаганда в так называемой «литературе» разврата, насилия, морального разложения, человеконенавистничества.
— Да, я хочу, чтобы молодежь читала все…
— Но вы же сами возмущались ростом преступности во Франции, говорили о падении морали и нравственности. Разве эти процессы не есть и следствие наводнения экранов и книжного рынка той самой порнографической, сектантской и гангстерской стряпней?!
У нашего собеседника, видимо, иссякли все аргументы.
— У вас в стране книгу Чехова нельзя купить! — неожиданно выкрикивает он.
— Кто это вам сказал?
— Я не отвечу вам, не отвечу! Никогда вы не узнаете о моих связях!
А мы и не спрашиваем о них. Мы просто знаем, что этот «педагог» стремится обработать не очень щепетильных туристов, направляющихся в СССР, с которыми пытается переправить враждебные нам брошюрки. А по возвращении с пристрастием допрашивает их о положении дел в Советском Союзе.
Да, у нас есть еще трудности, господин Ельчапинов. И мы не скрываем их. Не забывайте, сколько мы потеряли в годы войны! С землей были сровнены города. Фашисты уничтожили 20 миллионов сынов и дочерей советского парода. Это знают и помнят все честные люди. А вы и прочие проповедники — слуги клеветы и «черной» пропаганды. Сегодня каждая советская семья хочет иметь в своей домашней библиотеке и Чехова, и Горького, и Толстого, и Симонова, и Леонова… Все это — свидетельство невиданно возросшего культурного уровня наших людей. До войны — мы помним — не было такого! Но даже при наших массовых тиражах издательства не успевают справляться с постоянно растущим спросом на книги. Нашу страну не случайно называют на Западе поголовно читающей. И мы гордимся этим, господин Ельчанинов! А вы злорадствуете: «Чехова нельзя купить!» Эх вы, горе-учитель! Вы не учите, а калечите своих студентов! Повторяем: магнитофонные ленты, оказавшиеся в наших руках, — веское тому доказательство!
Но мы не стали говорить всего этого Ельчанинову. Он бы все равно не понял. Спорить с врагом можно. Убедить подлеца нельзя. А Ельчанинов — мелкая душонка. Злобствующий пакостник. И доказательство тому — документ, который мы имеем на руках… Вспомните-ка, господин Ельчанинов, инструкцию вашего собственноручного изготовления, где вы признаетесь в том, что «занимаетесь полуконспира-тивным делом», к которому, мол, «нельзя подходить с теми же нормами и критериями, как к любому бизнесу». Далее вы указываете, что инструкция сия родилась не потому, что «фонд», который вас снабжает книгами, «не доверяет вам», не раскрывая, по понятным причинам, что это за фонд. Но нам-то он достоверно известен — это и так называемая Международная литературная ассоциация, и парижское издательство «ИМКА — Пресс», и «Студенческое христианское движение», к которому вы, господин Ельчанинов, имеете самое непосредственное отношение. Что же касается финансовой стороны вопроса, то вы уже сами расписались в источнике. Процитируем его:
«…Без этих отчетов все наше дело рискует провалиться. От многих из вас я уже получаю интересные отчеты. Напоминаю о том, что желательно в них указывать:
— Социальное положение или профессия того, кому были переданы книги.
— Город или область, в которых он обычно живет в России.
— Молодой, средних лет или пожилой.
— Какие книги и брошюры ему или ей были переданы или общее число, если книг было дано много.
— Все, что можете написать, т. е. отзывы, замечания и т. д.
— В том случае, если Вы передали книги не сами, а через третье лицо, попросите это третье лицо написать краткий отчет.
— Если в связи с передачей книг у Вас были некоторые расходы и Вам трудно самому их нести, то я имею возможность их Вам возместить. Указывайте, пожалуйста, сумму в долларах».
Вам-то уж доподлинно известно, Ельчанинов, что ЦРУ, конечно, удобнее рассчитываться со своими клиентами в долларах. В том числе и через вас.
Не секрет, однако, что вы напрасно тратите казенные деньги. Многие туристы попросту выбрасывают вашу продукцию. Это для вашего сведения и для сведения ваших хозяев из ЦРУ…