Лиза расписалась в книге посетителей и прождала в баре около получаса. Наконец послышалось пыхтение раздрызганного авто Турка. Лиза видела в окно, как он захлопывает дверцу и направляется к дверям в сгущающихся сумерках. Его одежда весьма отличалась от одежды большинства посетителей «Харлейз», но швейцар тотчас узнал его и поприветствовал. Турк часто встречался здесь с клиентами. Он подошел к Лизе, и официант тут же проводил их в кабинет в форме буквы «и», у самого окна. Все остальные столики у окон были уже заняты.
— Модное место, — сказала Лиза.
— Сегодня особенно, — ответил Турк, и в ответ на вопрошающий взгляд Лизы добавил: — Метеоритный дождь.
Ах да. Как она могла забыть! Она пробыла в Порт-Магеллане всего одиннадцать месяцев по местному счету и не успела застать прошлогоднего метеоритного дождя. Для Экватории это было событием особой важности. Сложилась традиция отмечать его как своего рода неофициальную масленицу: захватывающее небесное шоу, происходящее каждый год в одно и то же время, само по себе давало повод для праздника. Лиза провела часть детства в Экватории и помнила, как это выглядит. Впрочем, пик метеоритного дождя приходился на третью ночь. Сегодня ожидалось только его начало.
— У нас отличные места, чтобы не пропустить увертюру, — сказал Турк. — Через пару часов, когда стемнеет, они погасят свет. Можно будет перебраться во двор. Отсюда вообще всегда здорово этим любоваться.
Небо светилось лучезарной синевой, чистой, как студеная вода. Метеориты пока не появлялись. Город расстилался внизу, тая в волшебных отсветах заката. Лиза видела факелы нефтеперерабатывающих заводов в промзоне, силуэты церквей и мечетей, подсвеченные щиты на Рю де Мадагаскар с рекламой фильмов (на хинди), зубной пасты «Пять трав» (на фарси), сетевых отелей. Круизные теплоходы в гавани зажигали огни. Это было и вправду здорово — как если прикрыть глаза и думать о чем-нибудь приятном. Когда-то на Лизу все это производило впечатление настоящей Страны Чудес. Но теперь уже не трогало так, как прежде.
— Как твои дела? — спросила она.
Турк пожал плечами.
— Летаю, плачу за аренду, веду переговоры. А какие еще у меня могут быть дела? Жизненные цели — это не про меня.
«Это у тебя цели», — словно бы прибавил он. Самое время перейти к делу, ради которого она сюда приехала. Она потянулась за сумочкой, когда официант принес воду со льдом. Проглядев наскоро меню, она заказала себе паэлью из местных морепродуктов с сезонными специями и привозным шафраном. Турк попросил себе бифштекс, желательно хорошо прожаренный. Вот уже лет пятнадцать как самым распространенным земным животным в Экватории был азиатский буйвол. Так что теперь не было проблемы заказать бифштекс из свежего мяса.
— Почему ты не позвонила? — спросил Турк, когда официант отошел.
Со времени их тесного знакомства. — той вылазки в горы, после которой было еще несколько встреч урывками, — он иногда звонил ей. Сперва Лиза откликалась на эти звонки со всем пылом, потом звонила скорее по привычке, позднее — когда устоялось чувство вины — и вовсе прекратила звонить. «Да, все понимаю, прости, но у меня уже два месяца столько работы…»
— Нет, я имею в виду — сегодня. Можно же было и не ехать в «Эранджи», чтобы просто пригласить на ужин. Достаточно было позвонить…
— Я думала, это будет… более формально.
Он ничего не ответил, и Лиза заговорила с большей откровенностью:
— Мне хотелось увидеть тебя. Убедиться, что между нами… все по-прежнему в порядке.
— Я все понимаю, Лиза. Дома хорошо одно, в горах — другое. Я сделал вывод, что у нас с тобой…
— То, что хорошо только в горах?
— Мне казалось, ты сама так решила.
— Ну, решаешь одно, а бывает другое…
— А как ты сейчас живешь? — невесело улыбнулся он. — Как с Брайаном?
— Никак.
— Неужели?
— Развелись. Окончательно и официально.
— А что с твоей книгой?
— Проблема не в книге как таковой, в сборе материала.
Она в жизни не написала ни одной книги, да и вряд ли напишет когда-нибудь.
— Но ты же для этого здесь осталась.
Он имел в виду — в Новом Свете. Она кивнула.
— А потом, когда закончишь, — вернешься в Штаты?
— Может, вернусь, может, нет.
— Интересная вещь, — сказал Турк. — Все попадают сюда по разным причинам. Но у одних потом находятся веские причины остаться, у других — уехать. Может, дело в какой-то границе, за которой понимаешь, что тебе на самом деле нужно. Когда впервые сходишь на берег, понимаешь, что ты действительно на другой планете. Воздух не такой, вода не такая, луна не такая и движется не так. В сутках по-прежнему двадцать четыре часа, но в часе не шестьдесят минут. После нескольких недель или месяцев — у кого как — в человеке что-то щелкает. Или он собирает вещи и уезжает, или, наоборот, все становится на места. И все равно время от времени мелькает мысль: не вернуться ли обратно в эти муравейники, в духоту, к этим грязным морям и всем так называемым дарам Земли…
— А с тобой тоже так было?
— Да. Наверное. Примерно так, — ответил Турк.
Официант принес заказы. Они поужинали, болтая о чем-то незначащем. Тем временем небо потемнело, город сверкал огнями. Официант подошел, чтобы убрать со стола. Турк заказал еще кофе.
Лиза собралась наконец с духом и спросила:
— Не посмотришь одну фотографию? Пожалуйста. Пока свет не погасили.
— Да, конечно. Что за фотография?
— Одного человека, который, возможно, летал с тобой. Ориентировочно несколько месяцев назад.
— Ты что, лазила в мои пассажирские декларации?
— Нет! Не я… Ты разве не отчитываешься о рейсах?
— А с чем все это связано?.. Сейчас пока не могу тебе этого объяснить. Посмотришь сперва фотографию, ладно?
Он насупился.
— Хорошо.
Лиза положила сумочку на колени и открыла конверт.
— Но ты ведь тоже хотел меня о чем-то спросить?
— Сначала ты.
Лиза положила конверт на льняную скатерть и подвинула его к Турку. Он вынул снимок. В его лице ничего не изменилось. Помолчав, он сказал:
— Как я понимаю, за этим должна последовать какая-то история?
— Это снимок с камеры наблюдения на пристани, сделанный в конце прошлого года. Увеличенный и отретушированный.
— У тебя есть доступ к камерам наблюдения?
Нет, но…
— Следовательно, он есть у кого-то еще. У кого-то и твоих друзей в консульстве. Или у Брайана и его приятелей.
— Я не могу сейчас говорить об этом.
— Можешь по крайней мере объяснить, — он показал на снимок, — почему тебя интересует… эта пожилая леди?
— Как ты знаешь, я пытаюсь найти всех, кто был так или иначе связан с моим отцом. Она одна из них, и мне очень хотелось бы с ней встретиться.
— А почему именно с ней?
— Ну… этого я тоже пока не могу сказать.
— Отсюда я могу заключить, что все дороги по-прежнему ведут к Брайану. Почему он ею интересуется?
— Брайан работает в Генетической Безопасности. Я там не работаю. Хочешь сказать, что Генетическая Безопасность работает на тебя?
— Турк…
— Ладно, бог с ним. Я ничего не спрашивал, ты ничего не отвечала. Понятно одно: кому-то известно, что эта женщина летала со мной. И кому-то из твоего окружения очень хочется ее найти.
— Логично. Но я не «кто-то». Что бы ты ни сказал или не захотел сказать кому-то в консульстве — дело твое. А все, что ты скажешь мне, останется только между нами.
Он взглянул на нее, как бы взвешивая ее слова. А почему, собственно, подумала Лиза, он должен ей доверять? Что она сделала, чтобы заслужить его доверие? Если не считать того, что спала с ним в те феерические выходные?
— Да, — сказал он наконец. — Она летала со мной.
— Спасибо… Расскажи, пожалуйста, кто она? Где она может быть сейчас? Она тогда говорила с тобой о чем-то?
Турк откинулся на спинку стула, Как он и обещал, свет начал гаснуть. Двое официантов раздвинули массивные стеклянные двери, ведущие во дворик. Небо было ясным, полным звезд, слегка засвеченным по краю огнями Порта, и все равно у себя в Калифорнии Лиза никогда не видала такого глубокого чистого неба. Не начался ли уже метеоритный дождь? Она заметила несколько ярких вспышек в зените.
Турк даже не глядел на небо.
— Можно, я немного подумаю над твоими вопросами?
— Я не прошу тебя разглашать никаких секретов. Просто…
— Я все понимаю. Понимаю, зачем тебе это нужно. Но мне надо кое-что обдумать, если ты не против.
— Конечно. — Ей не хотелось давить на него. — А ты о чем хотел спросить?
— Тут такая странная штука. Я подумал, может, ты что-нибудь об этом знаешь из тех источников, которые предпочитаешь не называть. Я посылал на утверждение график полетов на Дальний Запад. Сегодня утром пришел ответ из Управления авиации. Как раз когда ты приехала. Мне запретили туда летать. Днем я не сумел ни до кого дозвониться, все были в рейсах, потом выяснил. Похоже, что всем запретили полеты в Руб-эль-Хали.
— А почему?
— Это мне и хотелось бы узнать.
— Это временный запрет или постоянный?
— Понятия не имею.
— А кто подписал приказ? От кого это исходит?
— Ты же знаешь, в правительстве никто ни за что не сознается, что от кого исходит. Я обошел сегодня добрый десяток кабинетов. Как и другие летчики, которые летают на Запад. Не хотелось бы видеть в этом дурной знак, но все-таки странно. Почему весь Запад должен стать запретной зоной? Только регулярные рейсы к нефтепромыслам и остались. Дальше за ними нет ничего, кроме скал и песка. Туда летают только всякого рода странники-пустынники. Они и были моей основной клиентурой. Не понимаю…
Лиза была бы и рада отблагодарить Турка хоть чем-то. Лаже если б это были просто сплетни из консульства. Но она действительно впервые слышала о таком запрете. Знакомств в американском консульстве у нее хватало. Например, Ларри, начальник Брайана. Хотя сам Брайан, в конце концов, работал даже не в самом консульстве, а в местном отделении УГБ. Да, вообще, во Временном Правительстве у США право только совещательного голоса.