— Разве что тем, которые не любят мужчин. Или которые склонны обобщать.
— Говорят также, будто женщины проникаются к ним доверием, потому что могут не опасаться приставаний с их стороны и всяких прочих неожиданностей.
— Ну, если они красавцы, то может быть, — сказала Рошель. — Только я ничуть не опасаюсь приставаний. Мне нравится, когда ко мне пристают.
— Кто же еще, кроме Анны, имеет на вас виды?
— Вы задаете бестактные вопросы.
— Теперь это не имеет значения, — сказал Дюдю. — И Анна, и Анжель стали для меня обыкновенными людьми. Я их уволил.
— Анна вовсе не пристает ко мне, — объяснила Рошель. — Он со мной спит. Он меня трогает. Мнет.
— Значит, это Анжель к вам пристает?
— Да, — сказала Рошель, — с моего на то согласия. Он, правда, с виду не такой силач, как его друг. И потом, вначале мне больше нравился Анна. Потому что он не такой сложный.
— Вы находите Анжеля сложным? А по-моему, он лодырь и кретин. Но внешне куда приятней, чем Анна.
— Он не в моем вкусе, — возразила Рошель. — Хотя в целом он тоже ничего.
— И вы могли бы с ним спать?
— Разумеется, могла бы! — сказала Рошель. — Теперь уже могла бы. От Анны больше ничего не добьешься. Еще немного, и он совсем выдохнется.
— Я вас так подробно расспрашиваю, потому что вы для меня являетесь частью совершенно чуждого мне мира. Я пытаюсь понять.
— Вспомнили, что вы мужчина, потому что получили по тому месту? — спросила Рошель.
— Мне очень больно, и сейчас я невосприимчив к иронии, — сказал Дюдю.
— Можно подумать, все только и ждут, чтобы над вами посмеяться. Если хотите знать, мне это глубоко безразлично!
— Замнем для ясности, — сказал Дюдю. — Так вы говорите, что Анжель пристает к вам? Скажите, вам это неприятно?
— Нет. Он мне нужен как бы про запас.
— Но он, наверно, страшно ревнует.
— С чего вы взяли, что он ревнует?
— По аналогии. Я очень хорошо знаю, что бы я сделал с Жирдье, будь моя воля.
— Что бы вы сделали?
— Убил бы. Забил бы до смерти. Бил бы его ногами в живот, пока всего бы не размазал.
— Анжель не похож на вас. Он не такой горячий.
— Вот тут вы ошибаетесь. Он не простит Анне. Рошель посмотрела на директора с беспокойством.
— Вы ведь не взаправду так думаете?
— Взаправду. Есть только один выход. Да мне-то какое до этого дело? Вы что думаете, я нарочно вас пугаю?
— Вы так говорите, будто и впрямь знаете, — сказала Рошель. — Наверное, вы хотите поймать меня на удочку. Имейте в виду: загадочным видом меня не проведешь.
— Да нет у меня никакого загадочного вида. Просто мне больно, и я кое-что понимаю. Кстати, как там ваша работа?
— Все готово, — сказала Рошель.
— Сейчас будет другая. Возьмите блокнот.
— Вам, кажется, лучше?
— Балласт прибыл, — сказал Дюдю. — Надо выписать шоферам зарплату и предложить им работу на железной дороге.
— Они откажутся, — сказала Рошель.
— Берите карандаш и пишите, что я скажу. Можно так предложить, что не откажутся.
Рошель сделала несколько шагов по комнате и вооружилась блокнотом и карандашом. Водрузив локти на стол и обхватив голову руками, Дюдю немного помедлил и начал диктовать.
IV
— Вот это я понимаю, — сказал аббат Грыжан. — Действительно первоклассное святое деяние.
Анна, археолог и аббат неспешно возвращались из хижины отшельника.
— А негритянка-то, негритянка... — говорил Анна. — Святые угодники!
— Ну-ну, успокойтесь, — сказал археолог.
— Клода Леона не трогайте, — предупредил аббат. — С негритянкой он и сам неплохо управляется.
— О, я бы охотно протянул ему руку помощи, — сказал Анна.
— Рука — это не совсем то, чем он орудует, — заметил аббат. — Надо было смотреть внимательней.
— Ого, ну ничего себе!.. — воскликнул Анна. — И вообще, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Я уже не могу идти.
— Не спорю, это очень впечатляет, — сказал аббат. — Хорошо, что на мне сутана.
— Что нужно сделать, чтобы стать священником? — спросил Анна.
— Вечно у вас семь пятниц на неделе, — сказал Грыжан. — То вам одно подавай, то другое. То вы ахинею несусветную несете, то умные вещи вроде говорите. Сегодня вы чуткий и ранимый, завтра — негодяй отпетый, торговец скотом, думающий только о случке. Простите мне резкие выражения, они куда низменнее, чем мысли, их вызвавшие.
— Ничего-ничего, — сказал Анна. — Я все понимаю. — Он рассмеялся и взял аббата под руку. — Знаете, Грыжан, вы настоящий мужчина, самец, можно сказать.
— Благодарю, — ответил аббат.
— А вы, — продолжал Анна, обращаясь к археологу, — вы — лев. Я счастлив, что с вами познакомился.
— Я состарившийся лев, — сказал археолог. — Ваше сравнение было бы точнее, если бы вы выбрали какое-нибудь землероющее животное.
— Что вы! Ваши раскопки — это так, для отвода глаз. Вы о них только говорите и никому ничего не показываете.
— А вы хотели бы посмотреть?
— Ну конечно, о чем речь! — сказал Анна. — Меня интересует решительно все.
— Вас немного интересует решительно все, — поправил Грыжан.
— Это вообще свойственно людям, — парировал Анна.
— А куда вы запишете профессионалов? — спросил Атанагор. — Мой скромный пример, разумеется, ничего не меняет, но археология для меня — все.
— Неправда, — сказал Анна. — Это всего лишь стиль.
— Что вы такое говорите! — возмущенно воскликнул Атанагор.
Анна только рассмеялся.
— Тогда я вас засуну в ящик, — сказал он. — Точно так же, как вы рассовываете по ящикам фаянсовые горшки, которые ничего дурного вам не сделали.
— Молчите, вертопрах! — сказал археолог. Но он не сердился.
— Что же дальше? — спросил Анна. — Мы идем смотреть ваши раскопки?
— Пойдемте, — поддержал его Грыжан.
— Ну что ж, давайте, — согласился археолог.
V
Анжель шел им навстречу. Шагал он неуверенно, еще не вполне остыв от объятий Бронзы. Она уже оставила его и вернулась к Брису и Бертилю, чтобы помочь им копать. Она знала, что не стоит долго оставаться около этого растревоженного мужчины, который только что так бережно, так нежно, боясь сделать больно, овладел ею в песчаной ложбинке. Она бежала и смеялась. Ее длинные, пружинистые ноги взлетали над белесым песком, а тень танцевала рядом, рисуя ей четвертое измерение.
Приблизившись к путникам, Анжель с прилежным вниманием поднял на них глаза. Он не стал извиняться за свое отсутствие. Он увидел Анну, бодрого и веселого, как до связи с Рошель. Значит, с Рошель все кончено.
До стоянки Атанагора оставалось совсем немного. Путники теперь лишь перебрасывались репликами, а события уже готовились свершиться.
Потому что Анжель познал Бронзу и разом потерял все, чем Анну одаривала Рошель.
VI
— Я полезу вперед, — сказал Атанагор. — Будьте осторожны. Там, внизу — груда камней, которые предстоит упаковать.
Он втиснул свое тело в жерло колодца, и ноги его сразу же нащупали надежную опору серебряной ступеньки.
— Прошу вас! — сказал Анна, пропуская аббата вперед.
— Дурацкий вид спорта, — сказал Грыжан. — Эй вы, там, внизу! Вверх не смотреть! Не положено! — Он подобрал сутану и поставил ногу на первую ступеньку.
— Вроде получается, — сказал он. — Спускаюсь. Анна и Анжель остались наверху.
— Там глубоко, ты не знаешь? — спроси Анна.
— Не знаю, — ответил Анжель сдавленным голосом. — Кажется, глубоко.
Анна склонился над ямой.
— Ни фига не видать. Грыжан, наверно, уже внизу. Теперь пора.
— Нет, погоди... — сказал Анжель с отчаянием в голосе.
— Да пора же, говорю тебе.
Анна стоял на коленях над скважиной колодца и вглядывался в непроглядный мрак.
— Нет, — повторил Анжель, — подожди еще. Голос у него был тихий, будто от страха.
— Надо лезть, — сказал Анна. — Ты что, сдрейфил?
— Нет, я не боюсь... — еле слышно проговорил Анжель.
Рука его коснулась спины друга. Внезапно он толкнул его в пустоту. На лбу Анжеля выступили капельки пота. Несколько секунд спустя из колодца донесся приглушенный хруст и испуганные крики Грыжана.
Колени у Анжеля подгибались и пальцы дрожали, когда он нащупывал верхнюю перекладину лестницы. Ноги сами привели его вниз, а тело было податливым и тяжелым, как холодная ртуть. Горловина колодца еле заметно синела в чернильной темноте у него над головой. Внизу, в подземелье, слабо мерцал свет; Анжель полез дальше. Слышно было, как Грыжан монотонно произносит какие-то слова. Анжель старался не смотреть.
VII
— Это я во всем виноват, — сказал археолог Грыжану.
— Нет, тут и моя вина, — сказал аббат.
— Лучше бы он признался Анжелю, что Рошель свободна.
— Тогда на его месте был бы сейчас Анжель, — сказал Грыжан.
— Но почему надо было выбирать?
— Потому что всегда приходится выбирать. Как ни печально, но это факт.
Тело Анны лежало на камнях со сломанной шеей. Лицо было безучастно. Лоб пересекала широкая ссадина, наполовину скрытая перепутавшимися волосами. Одна нога была подогнута.
— Надо забрать его оттуда и положить как следует, — сказал Грыжан.
Сверху спустились ноги Анжеля, затем все его тело. Потом и сам Анжель неслышно подошел к ним.
— Я убил его, — сказал он. — Он мертв.
— Вероятно, он слишком низко наклонился над колодцем, — сказал археолог. — Не стойте там.
— Это я... — сказал Анжель.
— Не трогайте его, — сказал Грыжан. — Не нужно. Произошел несчастный случай.
— Нет, — сказал Анжель.
— Именно: несчастный случай, — повторил археолог. — В этом вы не можете ему отказать.
Анжель плакал, лицо его было горячим.
— Подождите нас там, — сказал Атанагор. — Идите вперед по коридору.
Он подошел к Анне, бережным движением пригладил светлые волосы и посмотрел на жалкое, сломанное тело.
— Он был молод, — проговорил археолог.