— Да? Так по-вашему они это делают нарочно? — спросил господин.
— Уверен в этом! — подтвердил Амадис.
— Искренне уверены? — спросил мужчина.
— Всей своей душой и сознанием!
— И можете в этом поклясться?
— Конечно, чума их забери! — ответил Амадис.— Ослы проклятые! Да, я готов поклясться! И прямо сейчас, черт возьми!
— Тогда клянитесь,— сказал собеседник.
— Клянусь! — произнес Амадис и плюнул на ладонь, которую поднес ему господин.
— Свинья! — воскликнул мужчина.— Вы оскорбили водителя 975-го маршрута! Сейчас я вам выпишу штраф!
— Вот как? — удивился Амадис.
Почва начала уходить у него из-под ног.
— Я давал присягу! — сказал мужчина и повернул свою фуражку козырьком вперед. Это был инспектор 975-го маршрута.
Амадис стрельнул глазами направо и налево и, услышав вдруг знакомый звук, ринулся в сторону еще одного 975-го, только что затормозившего около них. Прыжок его оказался настолько сильным, что задняя площадка автобуса не выдержала и провалилась, и он, пролетев какое-то расстояние, встрял в асфальт. Он едва успел пригнуть голову — через долю секунды над ним проплыл зад автобуса. Инспектор извлек его из асфальта и заставил оплатить штраф; за это время прошли еще два автобуса; увидев такое безобразие, он ринулся к следующей остановке. Это кажется невероятным, но именно так все и было.
Добрался он до остановки без помех, но дойдя, обнаружил, что офис находится всего лишь в трехстах метрах. Какой смысл садиться ради этого в автобус?..
Он перешел на другую сторону улицы, чтобы вернуться к месту, где посадка в автобус была бы оправданной.
Он довольно быстро дошел до того места, откуда каждое утро начинал свой путь, и решил идти дальше, поскольку этот отрезок был ему малоизвестен. Ему казалось, что та часть города была подходящим объектом для соответствующего исследования. Памятуя о главной цели — сесть в автобус,— он решил все же воспользоваться ситуацией, возникшей в это утро. Маршрут 975-го автобуса проходил по длинной улице, и взору Амадиса открывались более чем интересные вещи. Однако ярость его никак не утихала, чтобы ее укротить, он пытался считать деревья, но постоянно сбивался. А чтобы легче было шагать, он выстукивал по левой ноге военные марши. Перед его глазами раскинулась большая площадь со средневековыми, успевшими состариться с тех времен зданиями; здесь находилась конечная остановка 975-го. Почувствовав прилив радости, он с легкостью пера взлетел по ступенькам; один из служащих обрезал удерживавший машину трос, и Амадис почувствовал, как автобус тронулся.
Обернувшись, он увидел, что конец троса хлестнул служащего по лицу, и кусок его носа отлетел в сторону, кружась, словно пропеллер.
Мотор равномерно урчал: его только что накормили полной тарелкой костей морского кота, а Амадис, сидя в заднем правом углу, наслаждался пустотой салона предоставленного в его личное пользование автобуса. На площадке кондуктор машинально вращал механизм для пробивания билетов, который имел встроенную музыкальную шкатулку, и эта какофония усыпляла Амадиса. До его слуха долетал звук, издаваемый автобусом, когда тот цеплялся задом за булыжник. Эта монотонная мелодия сопровождалась шипением высекаемых искр. Переливаясь ослепительными красками, мимо проплывали магазины; ему нравилось смотреть на свое отражение в стеклах витрин, однако заметив, что заслоняет собой все, что выставлено в витринах, он покраснел и отвернулся.
То, что водитель еще ни разу не остановился, его ничуть не удивляло, поскольку в это время никто уже не спешил на работу. Кондуктор уснул и сполз на площадку, пытаясь выбрать наиболее удобное положение для сна. Амадис ощутил, как, вливаясь во все поры его тела, им овладевает непреодолимое желание спать. Он положил ноги на сиденье напротив. Подобно магазинам, сверкали на солнце деревья; их листья задевали крышу автобуса, издавая при этом тот же звук, который сопровождает движущееся посреди водорослей небольшое суденышко. Покачивание автобуса убаюкивало Амадиса, и так продолжалось достаточно долго; в тот самый момент, когда сознание уже готово было в нем угаснуть, он увидел, что проехал мимо места своей работы, однако этот последний, дошедший до сознания факт ничуть его не смутил.
Когда Амадис проснулся, автобус все еще продолжал движение. За окнами было уже не так светло, и Дуду стал всматриваться в дорогу. По обе стороны простирались каналы, наполненные серой водой; он узнал Национальную погрузочную дорогу и некоторое время любовался пейзажем. Хватит ли ему билетов, чтобы оплатить проезд? Обернувшись, он взглянул на кондуктора. Тот видел широкоформатный эротический сон и так метался, что в конце концов спиралью обвился вокруг никелированного поручня, поддерживавшего крышу автобуса. При этом он продолжал спать. Амадис подумал о том, какой утомительной должна быть работа кондуктора, и встал, чтобы размять ноги. Он прошел вперед, затем вернулся назад, и когда спустился со ступеньки на площадку, звук его шагов разбудил кондуктора; тот вдруг вскочил на колени и принялся яростно вращать ручку своего механизма, шевеля при этом губами и целясь из него в разные стороны.
Амадис хлопнул его по плечу, и кондуктор в ответ расстрелял его с близкого расстояния, что, к счастью, было только игрой. Он протер глаза и поднялся на ноги.
— Куда мы едем? — спросил Амадис.
Кондуктор по имени Денис жестом выразил свое незнание.
— Этого никто не знает. Мы едем с сумасшедшим водителем, его номер 21.239,— сказал он.
— И что из этого следует? — спросил Амадис.
— Из этого следует то, что невозможно знать, чем это все закончится. Обычно никто не садится в эту машину. А как вы сели?
— Как и все,— сказал Амадис.
— Понятно. Сегодня утром я задремал,— пояснил кондуктор.
— И не заметили меня? — поинтересовался Амадис.
— С этим водителем очень трудно,— продолжал кондуктор.— Он не понимает слов. Следует признать: он — идиот.
— Жаль его,— сказал Амадис.— Это целая катастрофа.
— Конечно,— согласился кондуктор.— Вот вам человек, который мог бы удить рыбу, а чем вместо этого занимается?..
— Водит автобус,— констатировал Амадис.
— Вот именно,— согласился кондуктор.— А вы далеко не глупы!
— Отчего он сошел с ума?
— Не знаю. Мне всегда попадаются сумасшедшие водители. Думаете это приятно?
— Нет, черт возьми!
— Это все Компания виновата,— сказал кондуктор.— Они там все тронутые.
— Я вижу, однако, что вы этому не поддаетесь,— подбодрил его Амадис.
— О, со мной этот номер не пройдет! Понимаете ли, я не сумасшедший!
И он так громко расхохотался, что у него перехватило дыхание. Амадис даже слегка испугался, когда увидел, что кондуктор упал на пол, стал фиолетовым, затем побелел и весь вытянулся. Впрочем, Дуду быстро понял, что это была лишь игра и успокоился: кондуктор подмигнул ему. Через несколько минут он встал.
— Я люблю пошутить,— сказал он.
— Меня это ничуть не удивляет,— ответил Амадис.
— Бывают печальные люди, но я не из них, я — веселый! Попробуйте поездить без этого с таким водителем!..
— А по какой дороге мы едем?
Кондуктор подозрительно взглянул на Амадиса.
— Разве вы ее не узнали? Это же Национальная погрузочная дорога. Он выезжает сюда в одном случае из трех.
— И куда она ведет?
— Ну вот и началось! — сказал кондуктор.— Я беседую, стараюсь вас развлечь, дурачусь, а вы после всего этого хотите меня купить!
— Но я вовсе не хотел вас купить,— запротестовал Амадис.
— Во-первых, если бы вы действительно не знали этой дороги, то сразу спросили, где мы находимся. Это — факт.
Амадис ничего не ответил, и кондуктор продолжал:
— Во-вторых, поскольку вы знаете эту дорогу, вам должно быть известно, куда она ведет... И в-третьих, у вас нет билета!
Он рассмеялся с заметным усилием. Амадису стало не по себе. Билета у него действительно не было.
— Но вы ведь продаете билеты! — заметил он.
— Простите,— сказал кондуктор,— я их действительно продаю, но только на проезд по обычному маршруту. Так что извините!
— И что же мне делать? — воскликнул Амадис.
— О, ничего!
— Но мне нужен билет!
— Вы заплатите за него,— сказал кондуктор,— а вдруг водитель вывалит нас в канал? Так что приберегите пока ваши денежки!
Амадис не стал настаивать и переменил тему разговора.
— Как по-вашему, почему эта дорога называется Национальной погрузочной?
Он запнулся, произнося название дороги, опасаясь, что кондуктор опять рассердится. Тот с грустью уставился в свои туфли, руки вытянулись по швам.
— Так вы не знаете? — переспросил Амадис.
— Мой ответ вам не понравится,— пробормотал кондуктор.
— Пусть вас это не волнует! — ободряюще произнес Амадис.
— Так вот: я ничего об этом не знаю! Более того, ни один человек не знает, куда можно погрузиться, если окажешься на этой дороге!
— А куда она ведет?
— Вот взгляните! — ответил кондуктор.
Амадис посмотрел на приближавшийся столб с эмалированной табличкой. На ней четко белыми буквами было выведено: "Эксопотамия", а еще — стрелка и цифры, указывающие на расстояние.
— Так вот куда мы едем? Значит, туда можно добраться по суше?
— Конечно! — убедительно произнес кондуктор.— Достаточно сделать приличный круг и при этом не быть трусом.
— Почему?
— Потому что потом нас хорошенько взгреют. Ведь не вы же платите за горючее, так ведь?
— А как по-вашему, скоро мы туда приедем?
— О, думаю, к утру доберемся,— заверил его кондуктор.
Около пяти часов утра Амадис Дуду проснулся и правильно сделал: это позволило ему определить, что он занял совершенно неудобную позу, что вызвало ужасную боль в спине. Во рту он ощутил какой-то привкус, как это бывает, когда не почистишь зубы. Амадис поднялся, сделал несколько движений, чтобы размяться, и занялся утренним туалетом, стараясь не попасть в поле зрения кондуктора. Тот, лежа между двумя сиденьями, вертел ручку музыкальной шкатулки и о чем-то мечтал. Трение о поверхность стало причиной того, что протекторы колес издавали звуки, похожие на те, что исходят от нюренбергских музыкальных волчков. Мотор равномерно урчал, пребывая в уверенности, что в нужное время получит свою тарелку рыбы. Чтобы чем-то себя занять, Амадис Дуду стал прыгать в длину; после очередного прыжка он приземлился кондуктору прямо на живот, тот взвился так, что головой достал до крыши автобуса, а затем, словно сноп, повалился вниз и оседлал подлокотник, при этом одна его нога задержалась на сиденье, а вторая свисала в проход. В этот момент он заметил новую табличку, на которой было написано "Эксопотамия" и цифра "2". Бросившись к звонку, он нажал один раз, но держал кнопку довольно долго; автобус затормозил.