“Нет”.
“Да”.
Вэл и Тидас отвечают одновременно. Тидас свирепо смотрит на Вэл, которая притворяется раздраженной. Она может притворяться сколько угодно. Я знаю, что она увлечена Тидасом. Она просто не уверена, как с ним обращаться, но ему с ней хорошо. На самом деле, идеально.
“Да, она уезжает. Мой брат может отвезти тебя домой, когда ты будешь готова ехать. Он припаркован перед домом на моей машине ”. Тидас протягивает руку Вэл. “Дай мне свои ключи”.
Боже мой. Он сказал, что его брат может отвезти меня домой? Мое сердце начинает биться быстрее от волнения. Вэл закатывает глаза при виде Тидас, но передает ключи, прежде чем поцеловать меня в щеку и попрощаться с остальными девушками. Я делаю то же самое, когда Тидас заключает Вэла в объятия, когда я следую за ними к выходу. Я пытаюсь пригладить волосы, потому что это будет первый раз, когда он видит меня без моей долбаной рабочей формы.
Когда мы выходим на улицу, Тидас отпускает Вэла, чтобы подбежать к машине. Он наклоняется и что-то говорит Доновану, который поднимает глаза, чтобы посмотреть в мою сторону. Его рот сжимается в прямую линию, но он кивает головой своему брату, натягивая капюшон. Он пытается скрыть свой шрам?
Глаза Донована не отрываются от меня, пока я направляюсь к тому месту, где он припаркован. К моему удивлению, он выпрыгивает из машины и обегает вокруг, чтобы открыть мне дверь.
“Привет”. Я улыбаюсь ему.
“Привет”, - ворчит он в ответ. Я знаю, что он всегда краток в разговорах, но могу сказать, что он раздражен.
“Тебе не обязательно отвозить меня домой, если ты не хочешь. Я могу поймать попутку”. Я пытаюсь притвориться, что я не расстроена, приклеивая на лицо улыбку, что мне легко сделать. В последнее время многие из них фальшивые.
“Садись ”, - приказывает он более твердым, чем обычно, тоном. Я сажусь, и он снова удивляет меня, когда наклоняется и пристегивает меня ремнем безопасности. “Ты хорошо пахнешь”.
“От тебя самого не так уж плохо пахнет”. Теперь моя улыбка становится настоящей, и он ворчит, отстраняясь и закрывая дверь. Это заставляет меня задуматься, не хотел ли он сказать это вслух.
Когда он садится в машину, он не произносит ни слова, выезжая со стоянки. Я не скучаю по тому, что он время от времени поглядывает на меня, когда опускает взгляд на мои голые ноги. Почти сразу после просмотра он отводит взгляд и смотрит на дорогу.
“Держу пари, что вне работы я выгляжу по-другому”, - говорю я, нарушая тишину.
“Да” — это все, что он говорит.
“Что должна сделать девушка, чтобы получить здесь комплимент?” Я поддразниваю.
“У тебя короткое платье”, - выпаливает он, сворачивая на подъездную дорожку к дому моего отца и паркуясь.
“Спасибо, что подвез ”. Я отстегиваю ремень безопасности и выхожу так быстро, как только могу.
“Грейси!” Донован зовет меня вслед, но я уже поднимаюсь по лестнице.
На крыльце загорается свет, и как только мой папа открывает дверь, я врываюсь внутрь.
“Ты в порядке?” — спрашивает мой папа. “Ты рано вернулась ”. Он пытается выглянуть за дверь, но я закрываю ее за собой и поворачиваю замок.
“Появились парни”.
“Правильно”. Мой папа посмеивается.
“Я иду спать”.
“Спокойной ночи, милая”. Он целует меня в макушку, прежде чем я поднимаюсь в свою спальню.
Только лежа в постели и перебирая в памяти то, что произошло с Донованом, я понимаю, что, кажется, никогда не давала ему свой адрес. Или, может быть, давала, но забыла. Хотел бы я забыть кое-что о сегодняшнем вечере. Я определенно забуду его яблочный пирог завтра, или, может быть, возьму больничный.
Глава четвертая
Донован
Уже позднее утро, когда я начинаю расхаживать перед своим домом. Она уже на пятнадцать минут опаздывает на свой обычный субботний маршрут. Я думал, что после того, как она принесла мне пирог, а затем я отвез ее домой, она не будет меня бояться. Но, возможно, быть запертым со мной в машине было достаточно плохо. Я видел, как она выбежала из машины так быстро, как только могла. Даже когда я окликнул ее, ей не терпелось увеличить расстояние между нами.
Мое отражение смотрит на меня из окна в насмешливом ответе. Конечно, она хотела уйти от меня. Я выгляжу как монстр и веду себя так же. Я не всегда был таким. Когда я пришел в ФБР, я жил своей лучшей жизнью, путешествовал по миру, занимался любимым делом и проводил время со своей семьей.
Одна ночь изменила все, и теперь я живу с последствиями. Дело не только в шраме на моем лице, дело в том, что я упустил возможность осуществления своей самой большой мечты. Иметь собственную жену и семью — это все, чего я когда-либо хотел. Любить так, как любят мои родители, проводить праздники с ними и моим братом. Состариться с любовью всей моей жизни, пока мы качаем внуков на коленях. Все это было унесено одним ударом, и с тех пор я пытаюсь собрать осколки.
Мое внимание привлекает отражение, и я вижу Грейси, идущую к моему крыльцу. За всеми моими размышлениями я даже не заметил, как ее грузовик подъехал к дому. Она поворачивается, чтобы вернуться к своему грузовику, когда я рывком открываю дверь.
“Эй!” Я лаю, и она вздрогнула, как будто я ее напугал. “Извини”.
“Я опаздываю, мне нужно идти”. Она поворачивается, чтобы идти обратно к своему грузовику, и, не раздумывая, я иду за ней.
“Подожди”. Как только солнечный свет попадает мне в лицо, я понимаю, что забыл свою кепку. Как только у меня появляется эта мысль, она оборачивается, и я ничего не могу сделать, чтобы помешать ей увидеть всю степень моих травм.
“Что?” Она ждет, что я что-нибудь скажу, но я стою здесь и удивляюсь, почему она не убегает с криками.
Даже после того, как мои раны зажили, некоторые медсестры не смогли скрыть свою реакцию на мои шрамы. Я перенёс две пластические операции, чтобы исправить повреждения, и это не так плохо, как было раньше, но шрамы глубокие и тянутся по одной стороне моего лица.
“Эм”. Я не могу встретиться с ней взглядом, поэтому смотрю на ее рот. “Твои губы не блестят”. Что, черт возьми, со мной не так? С Грейси я ничего не контролирую. Я просто выпаливаю все, что у меня на уме.
“Я забыла свой блеск для губ в другом грузовике”.
“О”. Я засовываю руки в карманы джинсов и стараюсь не ерзать. Если бы она была напугана, она бы убежала отсюда, не так ли? “Ты не принесла мне никакого пирога”. Я действительно не ожидал, что она это сделает, но я надеялся на это.
“Тебе не понравилось мое платье”, - так же обвиняюще говорит она в ответ, и я чувствую, как мои брови сходятся на переносице.
“Ты показывала много кожи”. Я подумал о ее полных ногах в том коротком платье и дважды погладил себя прошлой ночью. Думать об этом снова было бы ошибкой. По крайней мере, днем, когда она может видеть, как у меня встает.
“Ну и что?” Она с вызовом скрещивает руки на груди, и при свете позади нее она сияет.
“Ты всегда приносишь с собой солнце”, - говорю я, не подумав.
“Что?” Теперь ее очередь выглядеть смущенной.
Пожимая плечами, я смотрю на свои ноги, прежде чем поднять взгляд на нее. “Всякий раз, когда ты здесь, выходит солнце”. Во второй раз, когда я это говорю, это звучит еще глупее, но я так нервничаю.
“О”. Она протягивает руку и касается кончика своих волос, чтобы поиграть с лентой. Сегодня она желтая.
“Мне понравилось твое платье”, - тихо говорю я. “Ты выглядела прекрасно”.
Румянец на ее щеках цвета розовых роз, и я хочу прикоснуться к ней и посмотреть, такой ли он нежный.
“Спасибо”.
“Могу я тебе кое-что показать?” Бросив взгляд на ее грузовик, я не знаю, есть ли у нее еще дела, но я хочу, чтобы она оставалась здесь как можно дольше.
“Конечно. Ты последняя доставка по моему маршруту на сегодня, так что у меня есть немного времени”.
Держа руки в карманах джинсов, я киваю через плечо. “Это за домом”. Она следует рядом со мной, и я делаю все возможное, чтобы идти медленно, чтобы она могла не отставать.
“Я никогда не была на этой стороне собственности. Она всегда была огорожена и заросла, когда мы были детьми”.
Я киваю, а затем вспоминаю, что мне нужно поговорить с ней, а не быть таким молчаливым. “Потребовалось много работы, чтобы построить наши дома”.
“Это красиво”. Она смотрит на дом, когда мы проезжаем мимо него, и я испытываю чувство гордости, поскольку проделал большую часть работы.
Когда мы подходим к задней части дома, слева находится сарай с конюшней перед входом. “Прошлой ночью у меня родился жеребенок. Хочешь посмотреть?”
“Лошаденку?” Грейси светится, как фейерверк Четвертого июля. “Ты серьезно? Конечно, я хочу увидеть жеребенка!” Она подпрыгивает на цыпочках, придвигаясь ближе ко мне.
“Будь осторожна, поднимаясь на этот холм. Он скользкий от дождя”. Осень уже началась, и двор покрыт листьями клена. Как только я произношу эти слова, ее нога соскальзывает, и я протягиваю руку, чтобы поймать ее. “Осторожно”, - говорю я, нежно беру ее за руку и обнимаю за талию.
“Спасибо. Наверное, я просто очень взволнована тем, что увижу жеребенка ”. Она улыбается мне, и она так близко, что я вижу золотые искорки в ее глазах.
“Э-э, да”. Я прочищаю горло, стараясь не отвлекаться. “Она просто здесь, наверху”.
Когда мы добираемся до сарая, я не отпускаю ее руку. Может, мне и следовало бы, но я говорю себе, что это для того, чтобы убедиться, что она снова не упадет. Я открываю дверь сарая, и мы идем в другой конец, где у меня мама с ребенком в тихом стойле вдали от прохладного осеннего воздуха.
“Это Джинджер”, - говорю я, указывая на кобылу. “А это ее маленькая девочка”. Джинджер подходит прямо к воротам, и я лезу в сумку, висящую рядом с ней, и беру яблоко. Я передаю его Грейси, которая улыбается мне. “Продолжай, она действительно нежная”.
Грейси улыбается так, словно сегодня рождественское утро и я преподнес ей подарок. Я смотрю, как она протягивает яблоко Джинджер, чтобы та съела, и маленький жеребенок подходит посмотреть. Я кладу руку на дверь стойла, а затем подпираю рукой подбородок, просто наблюдая, как Грейси улыбается моей лошади и мило с ней разговаривает.