– Госпожа хочет купить это животное? – с напористой улыбкой спросил он.
– Возможно. – Лала погладила зверя. – Сколько ты за него хочешь?
Старик оценил хорошего коня и добротный плащ покупательницы и важно назвал цену.
– Пятьдесят давров?! – Тик вмешался в торг. – Дедушка, ты в своем уме? Лучший конь стоит сорок! А этот уродец вообще неизвестно для чего сгодится!
Лала открыла было рот возразить мальчику, но он незаметно наступил ей на ногу.
Старик нахмурился.
– А с каких пор мальцы указывают благородным дамам, что и как им покупать?
– С тех самых, как благородные дамы снизошли до вашего вонючего рынка по пути в свой новый замок! С тех пор, как у благородной дамы есть помощники, которые не позволят обмануть ее высочество! С тех пор, как благородная дама может рассердиться на обманщика и обратить всю мощь и силу диковинного зверя против тебя, злодей!
Зеваки рассмеялись. Кто-то из толпы выкрикнул:
– И то верно! Ты своего зверя который день продать не можешь, никому такое добро не надобно!
Старик вздохнул:
– Ну, хорошо! Давайте сорок, и зверь ваш.
– Двадцать пять! – Слова Тика вызвали новый приступ веселья у присутствующих.
– Тридцать семь, и ни давром меньше. – Старик скрестил руки на груди и отвернулся, давая понять, что торг окончен.
Лала вздохнула и стала шарить по карманам, но Тик схватил ее за плащ и потащил прочь, тихо шипя:
– Верь мне, он почти наш!
Через три шага в спину им прилетел крик торговца:
– Ну, хорошо, ни вам, ни мне – тридцать!
– Двадцать пять! – парировал Тик не оборачиваясь.
– Двадцать восемь!
Тик резко развернулся:
– По рукам!
– Тик, у нас есть разве такие деньги? – шепнула Лала, пока они возвращались к старику с диковинным зверем.
– Нет, но один конь нам уже не нужен, так ведь? Просто молчи и смотри.
Тик подвел своего коня к торговцу.
– Этот добрый конь стоит тридцать давров. Молодой, породистый, с хорошим норовом. С ним отдаем всю упряжь. И в придачу пять давров, если ты скажешь честно, откуда у тебя этот зверь.
Старик попытался сделать вид, что недоволен, но ему это не удалось. Одна только добротная упряжь тянула еще на два десятка давров. В толпе снова зашушукались: мальчишка явно проторговался.
– По рукам! – поспешно сказал продавец, пока странные чужаки не передумали.
Зеваки потеряли интерес к представлению и быстро создали новую толпу около голосящего на весь рынок продавца невиданных птиц. Тик с помощью старика снял со своего коня нехитрую поклажу и перевесил на Урагана. Лала молча гладила чудо-зверя по морде и слушала разговор мальчика со стариком.
– Откуда зверь? – деловито, по-взрослому интересовался Тик.
– Из-за моря.
– Это и так понятно. У тебя он откуда?
– Хозяина его убили. Никто не объявился. А мне он на что? – Старик пожал плечами.
Тут Лала оторвалась от своей новой собственности, сняла капюшон и наклонилась к старику, глядя в упор.
– Скажи, он был похож на меня?
Старик задохнулся и выпучил глаза, а потом упал на колени.
– Я не виноват, госпожа! Тот человек первым начал драку в кабаке, я не видел, люди рассказали! Я не трогал его вещи, их и не было почти. Но зверя-то кормить надо, а еще он воняет, мои козы его боятся. Не убивай меня, госпожа, забери коня обратно!
– Конь твой. Убивать тебя мне нет интереса. Где тело? – сурово спросила Лала.
– Знамо где, безродных мертвецов с северной стены в море отправляют, там всегда есть кому прибраться.
– Откуда он приехал?
– С запада. – Старик махнул рукой куда-то вбок. – Из Пустыни Самоцветов.
– Как туда добраться?
– На корабле, вестимо. Вроде завтра капитан Рурк туда собрался, найди его в порту. Но… почему ты спрашиваешь? – Он перешел на подозрительный шепот. – Разве ты не оттуда?
– Я туда.
Лала отвернулась и повела за собой огромного зверя, который всю свою спесь забыл и плелся послушным теленком.
В порту Тик бегал и расспрашивал моряков, где найти капитана Рурка, а Лала сидела под стеной, смотрела на горизонт, и ей казалось, что она видит в дымке белые дюны, начало Пустыни Самоцветов. Но это были всего лишь облака.
Капитан Рурк наотрез отказался брать пассажира, а когда Тик решил настоять, то получил подзатыльник. Тик ушел. И вернулся к Рурку с высокой рыжей девушкой, за которой шел огромный горбатый зверь. И злорадно ухмылялся, пока капитан раскланивался с госпожой, которую с удовольствием отвезет домой за одно лишь слово рекомендации у себя на родине.
Всю ночь перед отплытием корабля Лала с Тиком просидели на стене Этолы. Море было на удивление спокойным, лунная дорожка почти не шевелилась. Они болтали ногами, грызли вяленую рыбу и бросали куски скандальным портовым чайкам.
– Тик, что ты будешь делать теперь? – спросила Лала, когда рыба кончилась.
– Папку поищу, может, кто его знает. – Тик мечтательно улыбнулся. – Ну и город большой, дела найдутся.
– Мне… нужно признаться тебе… кое в чем… – с усилием выдавила из себя Лала, не глядя на мальчишку.
– Ты пугаешь меня таким голосом, госпожа Лала.
– Да, я скажу тебе ужасную вещь. Простить меня ты не сможешь, но так уж вышло…
– Говори же! – воскликнул он.
– Тик… – она выдохнула, – отца ты не найдешь.
– Почему это? – Он недоверчиво прищурился.
– Потому что ты куришь трубку капитана Ростера.
– Врешь!
– Хотелось бы…
– Докажи.
– Ты похож на него. Родинка, амулет, твоя история. Все сходится.
Тик достал кисет. Повертел его в руках и убрал обратно в карман. А потом совсем не детскими глазами посмотрел на Лалу.
– Расскажи. Все расскажи. Я не маленький.
Когда Лала закончила рассказ, предрассветное море уже набирало свой сочный цвет. Тик все это время смотрел куда-то вдаль, на запад, куда отправится корабль капитана Рурка и увезет далеко-далеко странную девушку, которая бесцветно пересказывала ему свою горькую, как плохой табак, историю.
– Почему ты меня не убила? Ты имела на это право.
– Не смогла. Ты другой. Совсем другой.
– Нет, госпожа Лала, я сын своего отца. И когда вырасту, меня тоже все будут бояться. Но ты не бойся. Когда я стану капитаном собственного корабля и приплыву в твою страну, чтобы ограбить и вывезти все самоцветы, я пощажу тебя. Клянусь.
Тик проворно вскочил на ноги и пошагал прочь.
Когда огромная шхуна «Восход» выходила из порта, все свободное от труда население города пришло поглазеть на прекрасный парусник. Бравый капитан Рурк подкручивал усы и рассказывал своей дорогой пассажирке, какие трудности ждут их в пути, но она его не слушала. Она разглядывала маленького всадника, стоящего в отдалении от толпы. Слишком велико было расстояние, чтобы понять, куда именно смотрит мальчик на породистом скакуне, но Лала это и так знала. Она отвернулась.
Ветер увлек шхуну на запад. Туда, где Лала найдет дом, друзей и, возможно, семью. Тех, кого она будет любить и защищать. Ее странные способности перестали казаться проклятием, теперь она знала, что это дар, который нужно использовать во благо тех, кого любишь. Она научится им управлять, и когда маленький Ростер вернется в ее жизнь, она будет готова.
Часть II. Песок и кровь
Глава первая
Белые стены Этолы долго не отпускали Лалу. Даже через неделю пути, лишь стоило посмотреть на восток, ей мерещился оставленный город. Радостное возбуждение улеглось. Лала чувствовала себя как в ту первую ночь в лесу, когда вырвалась из лап Ростера, отдышалась и поняла, что совершенно не знает, что делать дальше. Мир, в котором она прожила почти двадцать лет, был недобрым, но понятным. Теперь же впереди, раскрашенная сумасшедшими морскими закатами, маячила неизвестность. И чем дальше на запад продвигался корабль, тем быстрее таяла ее решимость. Расспросить кого-то о Пустыне Самоцветов она не могла. Никто, кроме капитана и юнги, который приносил ей еду в тесную каюту, с ней не общался. И только чудной зверь, ее единственный багаж, радовался, когда она заглядывала к нему в трюм, заставленный аккуратными тюками.
Почти все дни Лала проводила либо со зверем, либо на палубе. Морские виды не надоедали ей. Сначала, правда, было неуютно: от простора кружилась голова, и очень не хватало стен, без разницы каких – лесных ли, каменных. Ночами, когда вахтенный дымил трубкой у штурвала, Лала вынимала из уха заглушку, закрывала глаза и рассматривала новые картины – звуки моря. Она пыталась их упорядочить, но запуталась, отложила на потом.
Путаницы вокруг было много. Самое удивительное случилось в первый же день плавания. Во время совместного ужина с капитаном Лала не удержалась от вопроса:
– Капитан, а почему вы согласились везти меня бесплатно?
– Ну почему же бесплатно? Мне хорошо заплатили за возвращение пустынника с белым дромом. Иначе, госпожа, я бы не взял женщину на корабль, – усмехнулся капитан. – Вы очень ценный груз, только поэтому команда спокойно отнеслась и к вам, и к вашему зверю.
Лала поостереглась расспрашивать капитана о подробностях сделки. Никто, кроме Тика, не мог заплатить за нее. Но Лала точно знала, что их общих денег не хватило бы ни на что, кроме хорошего ужина и нового плаща. Где Тик взял нужную сумму и что ради нее сделал, она даже думать не хотела. Тик вместе с памятью о Ростере-старшем должен был исчезнуть из ее жизни так же, как Этола на горизонте. Но для этого прошло еще слишком мало времени.
Капитан Рурк каждый вечер настойчиво приглашал Лалу на ужин. Но он задавал вопросы, на которые у нее не было ответов, а показывать, что знает о своей стране намного меньше, чем посторонний человек, она не хотела. Поэтому она ужинала одна в своей каюте с крошечным окошком, постоянно открытым всем звукам и запахам моря.
Из обрывков матросских разговоров Лала выяснила, что ее народ не приветствует чужаков и поддерживает связь с миром лишь в рамках необходимой торговли. «Восход» вез жителям Пустыни Самоцветов дорогие специи и красители, а взамен капитан Рурк планировал привезти в Этолу тончайшую шерстяную ткань, удивительной прозрачности фарфор и непревзойденные обоюдоострые кинжалы. Еще у Рурка была мечта: раздобыть хоть один пустынный самоцвет. За всю историю лишь нескольким людям удавалось вывезти на континент эти удивительные камни. Да и камнями их назвать было сложно. В любых условиях самоцветы оставались теплыми. Расколоть эти полупрозрачные переливающиеся шары было невозможно, даже оцарапать поверхность никому не удавалось. Но и жесткими они тоже не были. Что с ними делали пустынники, толком ни