— Ри-та!
— … Любить и оберегать, по больничкам таскать…
— Рита!
— Что? Ты себя видел? Тебе за тридцать уже! Весь разваливаешься, еле выжил и всё такое. Накрыло нехило, конечно… Брак. Дети. Ты ещё дачу купи… Так, где я там… ага. По больничкам таскать, вместе с ним депрессовать, музыку его хвалить, пр…
— Согласна! — я привстала на цыпочки и поцеловала Льва, на что Рита изобразила рвотный рефлекс.
— Ну, расписывайтесь в этом священном свитке, который сделает вас навеки единым целым, и всё такое.
Я склонилась над низким столиком и быстро черкнула сухим карандашом по бумаге. Он оставил видимый, но не очень яркий след. Комнатку всё ещё освещали только совершенно неуместные шторки, и в их свете всё казалось даже волшебным. Мы такие будто… в дивном эльфийском лесу.
Мой эльф тоже расписался, Рита запретила нам “целовать невесту”, забрала свидетельство и спрятала его в сумочку.
— Паспорта же ваши забирали?
— Забирали.
— Ну вот, сейчас Кристинка вернёт это где взяла, свистнет паспорта, если там уже стоят штампы и никто не придерется. Океюшки?
— Океюшки, — кивнул Лев. — Как бежать?
— Так, слушок был, что домой вам нельзя. Там это…
— Что там? — напряженно уточнил Лев.
— Стол накрывают.
— Дома?
— Ну… да. Кто-то из твоих друзей… словом решили, что это волшебная идея, отметить “по домашнему”, заказали кейтеринг…
— Гелла, — прорычал Лев.
— Не злись на неё, — это уже я, за что схлопотала удивлённый взгляд от своего мужа. — Ну… только на меня злись. Больше ни на кого. А то… ну… только я теперь тебя должна законно бесить.
— О-о-ой… прекратите, — взвыла Рита. — Совет да любовь, только не при мне. Ну что? Как сбегать будем?
— А может ты выйдешь и скажешь, что мы уже сбежали?.. — захныкала я, понимая, что идея — отстой.
— О, супер! — выдала Рита, и прежде чем мы обсудили детали, скрылась за дверью.
— Так! Господа. Все на улицу, ждать молодых! Давайте-давайте!
— А регистрация? — спросил кто-то.
— Выездная будет, на крыльце! Давайте, мигом! Через пять минут начало!
— Она гений, — шепнула я.
— Она стерва, — поправил Лев. — Ну что жена? В бега?
— Как Бонни и Клайд! — кивнула я и закусила губу. — Блин, я так тебя люблю, так бы и съела!
Не знаю, что на меня нашло, но это показалось таким логичным и крутым, вот именно сейчас сказать, что чувствую.
Это была настолько правда, будто за день меня этой любовью накачали под завязку.
Лев хмыкнул, но не стал сопливо отвечать: “Я тоже” или вроде того, и это меня будто ещё больше покорило.
Когда шаги стихли, в дверь трижды постучали.
— Это ключи от моей тачки, — шепнула Рита, когда мы выглянули в коридор. — И поторопитесь, её Кристина перепаковывает, а она водит, как… ну я так не вожу, короче. Удачи.
Лев отдал Рите свои ключи, чтобы ей не пришлось в снегопад тащиться на такси, и мы бросились в указанном направлении, на поиски тачки, Кристины и чёрного входа.
— Кто такая Кристина?
— Наша племянница… Не моя любовница, даже если так покажется.
— Чего? — не поняла я, а потом ка-ак поняла.
Мы вышли на улицу, где снежок уже не валил, а лениво падал, как на милых рождественских открытках, и увидели очень раздетую, очень красивую и даже на вид очень… раскрепощенную девицу моих лет или старше.
Она имела одно из тех лиц, которые ничем не отличаются от сотни подобных в инстаграме. Будто жёны Тимати, Джигана и Тарасова решили зачать общего ребёнка и у них родилось вот это! Метр семьдесят, чёрные волосы, пухлые губы и широченные брови.
— Лёва-а-а! — пропищала девица, и в три прыжка оказалась рядом с нами, чтобы повиснуть на шее моего мужа. — Ой, ка-ак я за вас рада-а! А это я-я вам свидетельство о свадьбе украла! — она даже вильнула бровями. Потом игриво пихнула Льва бедром.
— Сфоткаемся? — и достала телефон на котором будто уже была открыта камера.
Раз, и наше первое совместное фото, на котором лучше всех выглядит Кристина. И мы — два удивлённых барана. Я даже глаза прикрыла. Видимо от стыда…
— Кайф!
— Только никакой инсты, до завтра! — велел Лев, забрал ключи и уже через минуту мы остались наедине, в блаженной тишине.
— И куда теперь, — спросила я.
— Есть у меня одна идея… — Ответил Лев.
Пятьдесят один… ну почти-почти уже...
В “Ромашке” вообще ни одного постояльца и только скучающая девушка на ресепшене. Она подорвалась нам на встречу, будто хотела разнообразия ради, почувствовать себя сотрудницей мега-корпорации типа “Хилтон”, но это всё-таки “Ромашка”.
— Номера есть? — спросил Лев.
— Д-да… Есть, — кивнула счастливая девушка и достала какую-то тетрадку, потом махнула рукой и стала смотреть в компьютере, потом и туда рукой махнула.
— В-вот… — и протянула ключ от номера.
— Нам самый лучший! — покачал головой Лев.
Девушка кивнула снова, порылась в ящике и вручила Льву ключ от того самого Люкса.
— И как у них могло так выйти, что тебе достался номер Лёхи? — усмехнулась я, пока мы шли по жутковатому коридору к номеру. — Или это единственный люкс?
— Не знаю, может какой-то слёт был и всем дали номера тут?
— Слёт бюджетников?
— Хлебопекарей…
— Слесарей!
Мы хохоча ввалились в наш люкс, закрыли дверь, чтобы никакая пьяная девица не заявилась среди ночи, а такое, как известно, случается, и упали на кровать.
— Поверить не могу! — вздохнула я.
Брякнул телефон Льва и он достал его, чтобы посмотреть сообщение, которое оказалось от Риты.
— Смотри, нам и правда успели поставить штампы, — и протянул мне телефон.
Два паспорта на фоне голубоватого снега, в наманикюренных пальцах Риты. Штампы. А следом баннер с сообщением: “Сорян, но Крис это выложила в инст”.
— Мы правда женаты? — шепнула я.
— Понятия не имею… Ну, вполне возможно. Если только не окажется, что бланки нужно подписывать непременно синей ручкой.
— Или что мятый бланк не примут, — кивнула и зашвырнула телефон подальше. — Всё, хватит гадать! Дай пятюню, мы женаты! — я протянула Льву руку и он со смехом её отбил, и уже через секунду перетащил меня на себя.
— Ты как?
Наши лица были совсем рядом, в такой уютной близости, что хотелось по-кошачьи мурлыкать.
По-кошачьи…
— Падла, — ахнула я. — Как же она там без нас? Её испугает толпа… Где они вообще взяли ключи?
— Мама моя, — уверенно кивнул Лев.
— Почему ты никогда о ней не рассказывал? — спросила я, прежде чем расслабиться уже и забить на всё.
Почему-то казалось, что это мой последний пробел по жизни.
— И вообще о семье… Ты обо мне знаешь…
— Скажем так, — кивнул Лев. — Я никогда не буду таким, как мой отец… — он усмехнулся. — Я единственный, кто носит девичью фамилию матери.
Мы сели на кровати, так и не включали свет, и потому как два тёмных силуэта в комнате, вели безликую беседу.
Это казалось важным.
Лев подтащил меня, усадил перед собой и обнял, положив руки на мой живот, а я расслабленно на него откинулась.
— Они поженились по залёту. И мама папу никогда особенно не волновала. Он женился на “двух полосках”. Но это было вроде как нормально. Про защиту мало кто знал, мало где мог её купить. Секса не было, но он в реальности был, осторожность — непонятное слово, по крайней мере для мамы. И по крайней мере тогда. И папа женился и был всю жизнь на неё зол. Родилась моя сестра…
— И они не остановились? — ахнула я.
— Не положено останавливаться, — хохотнул Лев. — Иногда всё было хорошо, почти нормально, иногда нет. Мама у меня… ну такая восторженная, и “всё по правильному”. Вроде как так все живут и мы живём. Её устраивало всё. Родился я. Папа всё ещё вечно злой, мама ещё больше “как все”. В доме только и было, что мама рассказывает сплетни про соседок — папа из-за этого ворчит и злится. И самое время сделать что?
— Третьего ребёнка?
— Именно. Третьего ребёнка. Риту. И вот уже после Риты стало окончательно плохо. В стране близился развал, с работой нестабильно. Папа обвинял маму, что она родила третьего ребёнка, а не сделала аборт, мама молчала и терпела. Если честно… она знала и о том, что у папы отношения на стороне, и о том, что денег не хватает, потому что у этих “отношений” уже тоже есть дети.
— Серьёзно? — я аж развернулась, чтобы посмотреть на Льва, но он удержал.
— Поспрашивай кто как жил у старшего поколения… Они чудили не меньше нашего. В общем мама знала и всё равно родила Риту, потому что хотела так спасти семью. А когда папа ушёл разозлилась, обиделась и больше никаких отношений не заводила. Вроде как… говорила всем, что его только одного любит.
— А это не так?
Лев пожал плечами.
— Я не знаю. Не принято у нас делиться сокровенным в семье, тем более с сыновьями. Моя старшая сестра тоже родила ребёнка рано. И оставила его маме.
— Но как?
— О, Соня, ты наивная такая, — рассмеялся он. — Ну в самом деле. Как, как? Как все! Оставила и поехала учиться. Я, собственно, тоже тогда с ними не жил уже. Мне было семь и меня выслали в большой город, где были музыкальные школы. По иронии судьбы тоже к бабушке. И это было… ну что-то почти нормальное?
— И как ты?..
— Да отлично. У меня были дед, бабуля. Им нравилось… Мама от них рано уехала из-за того, что замуж вышла, а я вроде как и внук и сын. И взял их фамилию. А потом и отчество. Ну взрослым уже. Они водили меня в музыкальную школу, маме было не до этого с девчонками. А деду нравилось всё это, он был на военной пенсии, не работал. Занимался мной. Как по мне, меня воспитал дед. Потому я Григорьевич.
— А-а… так вот почему Рита так сказала во время клятвы… А что, отчество можно сменить?
— В восемнадцать можно вообще всё сменить. Я и фамилию и отчество сме