Гелла пожала плечами.
— Я…
— То, что ты знаешь, — он погрозил пальцем и запрокинул голову.
Этот жест всегда работал, и люди от этого взгляда всегда съёживались и сникали.
— ...это только совпадение. Это не значит, что я не благодарен. Но спасать меня не нужно. Меня уже спасли.
— А…
— Врачи, Гелла, врачи, — напомнил Лев и даже закатил глаза.
Ревнивые существа эти женщины. Ревнуют даже то, что им вовсе не принадлежит. Знает же, что ничего не будет, не нужна Льву семья, любовниц и так хватает, а всё туда же.
— Раньше ты казался таким милым и домашним… когда ухлёстывал за этой Соболевой. Я думала ты из тех, кто… с серьёзными намерениями, — она произнесла это почти обиженно.
— Раньше было раньше. Я немного пересмотрел приоритеты. Мне нравится моя новая жизнь, да и если ты не заметила, и до всего этого я так и не женился. Может, дело всегда было во мне?
— А как же…
— Не начинай. Не существует тех самых.
Гелла кивнула и ушла к лифтам, а Лев не стал ждать, пока двери кабины закроются.
Он снова остался один, но на этот раз поплотнее запер дверь. На ключ.
Семь раз отмерь… один отрежь
— А может не надо, Сонь! — Мотя бежала так быстро как могла, но где уж ей на каблуках угнаться за мной?
Сегодня я — метеор. Потому что в жизни больше не надену платьев, чулок и туфель! Ни-ког-да! Возвращаемся к старой Соне. К джинсовым комбезам, кедам и дулькам на голове, и пусть первый, кто скажет, что во всё этом я не девочка-девочка, бросит в меня камень.
— Надо.
— Сонь, мне страшно, — Мотя чуть не плакала, но мне не то чтобы её не жаль… просто, ну зачем? Вот что изменят её слова, если я всё решила?
Мною двигают не экспрессия и максимализм, а реальная злость.
— Тогда стой тут и со мной не ходи.
— Нет уж, я хочу быть рядом, когда ты его убьёшь… — Мотя стала мотать головой как собака, вышедшая из воды, и испуганно на меня таращиться.
Зачем я только взяла с собой это чудо-юдо?
Мотя вырядилась в красное платье-лапшу с длинным рукавом и кожанку, типа рок-звезда. Она накрасилась и причесалась, и в итоге смотрится как моя мамочка, приведшая доченьку на разборки.
Мы с ней остановились перед высоченным стеклянным зданием, которое в картах было отмечено, как адрес звукозаписывающей студии “JustSound”. Ни номеров телефонов, ни времени работы указано не было.
Я вообще не любитель ходить туда не знаю куда, но тут нельзя было пройти мимо. Я буду биться насмерть, но найду этого мудака.
Телефон юриста за те три секунды, что видела визитку, я конечно не запомнила, а вот название фирмы — да. Очень уж звучно. Просто звук…
Со мной иногда такое бывало, что залипаю на какие-то гениальные идеи торговых марок, логотипов, названий или слоганов. И тут глаз зацепился.
Сидела утром и перебирала… Просто миг… Просто музыка… Просто нота… Просто. Звук.
— Нет, ну вот придёшь ты и что скажешь? А вдруг ты вообще неправильно запомнила? Вдруг у него не звукозаписывающая студия, — ныла мне Мотя уже у раздвижных дверей.
— Моть, больше нет фирм с названием JustSound на весь город. И я точно помню, что это оно.
— Ну ты точно уверена? Странное какое-то! Просто… звук! Точно звук?
— И правда странно, — я притворно нахмурилась и даже притормозила. — Ему больше подходит… Просто мудак… JustAsshole! Ой! Я только что придумала ему новую торговую марку! Пойду предложу, пока конкуренты не стыбрили!
И я заторопилась к сверкающим лифтам, а Мотя обогнала и стала упираться руками в мои плечи. Из-за её туфель, которые как миленькие скользили по мраморному полу, выходило, что я эту гражданку просто буксирую перед собой.
— Девушки, у вас всё нормально? — охранник вмешался, наконец-то! Я уже и не надеялась. Тут такое шоу в холле, а он молчит.
— Нет, вот она! — я ткнула в Мотю, которая злобно сощурилась. — Не даёт мне пойти на собеседование! Видите-ли мне рано работать, а меня на стажировку взяли, в этот… в JustSound! Вот!
— А-а… это на двадцать шестом? — спасибо, дядечка-охранник.
Он смерил Мотю взглядом. Она выглядела волшебно и взросло, и мне это на руку чуть ли не впервые!
— Что это вы хулиганите? — ругаться, видимо, дядечка средних лет, на такую красотку не смог. А я попятилась к лифтам.
— Я не хулиганю, я…
— Пусть идёт ребёнок, пробует себя… — бормотал охранник, видимо, и правда принявший Мотю за мою мать.
Она — метр семьдесят пять, я — метр пятьдесят четыре. Ха-ха, давай, оправдывайся Матрёна Ивановна!
— Так, это не ваше дело! — решительно заявила Мотя, а я сорвалась с места и ударила по кнопке вызова лифта.
Тот открылся почти сразу, а вот с закрыванием дверей вышел казус, пришлось мне посторониться, потому что, минуя охранника, Мотя-таки влезла в кабину.
— Ну какое тебе дело? — взмолилась я, чтобы избежать нового прилюдного скандала.
— Я просто не хочу, чтобы ты в это ввязывалась…
— Я уже ввязалась по самое нехочу! Он — ничего не решает, но из-за таких как этот “Просто мудак” страдают другие. Понимаешь?
— А ты, значит, великий мститель? Да он тебя размажет по стенке! — Мотя округлила глаза. — Ребёнка заберёт! — она сделала на меня шаг. — Будет терроризировать и…
— Ты начиталась любовных романов, дурочка, — закатила глаза я.
Двери лифта открылись, и я медленно повернула голову.
Просторный холл в салатовом цвете с металлическими деталями, большие красивые буквы “JustSound” на стене, с подсветкой и всем таким. И три мужика, уставившиеся на нас с Мотей.
Мы с подругой оказались очень близко, и она надо мной склонилась так, что выглядело… не очень. Я пожала плечами и сдула с лица чёлку.
— Это моя бывшая! Не даёт перейти в сан врага. Посторонитесь! — и, пока все четверо, включая Мотю, хлопали глазами, пошла на выход.
Холл был и правда красивущим, я от таких интерьеров всегда кайфовала. Просто, со вкусом, и цвета такие приятные. Никаких пафосных администраторш за длинными столами, никаких охранников, никаких мужиков в костюмах. Все одеты неформально, всюду диванчики, кофемашины. Кофе… этот запах наполнял помещение, будто тут только тем и занимались, что пили этот напиток богов.
Я огляделась и направилась в сторону стеклянной двери, решив, что она тут самая представительная, а тот мужик явно не шнуры в фирме мотает.
— Соня, стой! Ты сейчас на эмоциях наговоришь… — снова завела шарманку Мотя.
— О, какая ты противная! — выругалась в ответ я и обратилась к первому попавшемуся мужику, который шёл навстречу. Судя по тому, что все тут носят косухи, футболки и драные джинсы — это может быть как директор чего-то там, так и дворник.
— О, здрасьте, — улыбнулась я мужику, с самым очаровательным и уверенным видом. — А это вот певица Матильда Соколова. Ну… вы знаете. Проводите её, пожалуйста… — потом я замялась, пока Мотя там раздавала улыбки мужику, как бы извиняясь за конфуз. — А я пока к вашему главному.
— А… а… — начал было мужик, но я прошла мимо и прямо к стеклянной двери.
Мотя и Мужик остались стрелять друг другу глазками.
За дверью оказалась просторная приёмная. Там, безо всякого стола с ноутбуком на коленях сидел паренёк в очках и клечатой рубашке.
— Вам кого? — не глядя спросил он.
— Главного, по делу, — так же коротко ответила я, а паренёк указал на очередную дверь. На этот раз чёрную, глухую и даже без ручки.
Если спросить “можно?”, скажут “нельзя”.
Я просто толкнула дверь от себя, а она не открылась. Я толкнула снова. Снова ничего. Раз, второй, третий.
— Вправо, — подсказал лаконичный паренёк, и я увидела тонкую скрытую рейку, за которую, видимо, и надо тянуть. Потянула, поддалась она даже слишком легко, будто кто-то с обратной стороны делал тоже самое, и в итоге дверь так разогналась, что с жутким грохотом ударилась о противоположную стену, а потом помчалась обратно, угрожая уже моим рукам, выставленным вперёд.
Меня потащили на себя, спасая от дверной кары, я с радостью подчинилась, издав тревожный писк, дверь захлопнулась, и мы остались наедине.
Я. “Просто мудак”. И его кабинет.
Восемь кругов ада для Танюшки Лариной
— Вам кого?
“Просто мудак”, а точнее владелец фирмы “JustSound”, оказался совсем не тем, кого я ожидала увидеть за самой стеклянной и самой красивой дверью в мире.
Он не был ни рыжим, ни впечатляющим, ни дерзким. Просто мужик, худой, долговязый, какой-то весь сухой. В футболке с длинным рукавом и джинсах. Обычный. Но не тот.
— Ой, — я растерянно сморщилась и отступила. — А я искала не вас…
Орудие убийства пришлось отложить, а рука-то была на курке, обидненько.
— А кого?
— Да… знаете…
— Не знаю. Но если скажете — непременно пойму. Кого искали? Имя? Фамилия? Первая буква отчества? Цвет волос? Ориентация? — накидывал Сухой Мужик, пока я мотала головой. Чувствовала себя так глупо, что не передать.
Вообще, сюда я шла только на светлом чувстве искренней злости, и ожидала однозначной победы. Мне трудно вписаться во что-то в чём я не уверена, а уж провалы выбивают почву из-под ног окончательно.
— Рыжий, — я кивнула, давая понять, что это собственно вся информация, которой я располагаю, а Сухой Мужчина почесал затылок.
— И точно отсюда?
— Ну он мне дал визитку, там было написано название фирмы… и вроде такие же цвета.
— Свою визитку?
— … юриста. И вот мне нужен юрист.
— Он юрист?
— Нет.
— А кто?
— Мудак, — вздохнула я и поняла, что вот-вот разрыдаюсь.
Бывает же такое, со всеми, я надеюсь?
Вот ждёшь чего-то волнуешься, боишься — жуть, а потом раз! и всё, лопается терпение, как шарик, и аж волна мурашек по телу, и в голове гудит, а глаза щиплет и ничего поделать не можешь. В горле ком, сердце колотится, и уже вроде нечего бояться, а всё равно хочется рыдать.