Оскал Анубиса — страница 28 из 54

Устройство, судя по коробке и штрих-коду, было изготовлено в Японии. Но Миша каким-то шестым чувством догадался, что чудо-прибор, без сомнения, был произведен где-нибудь в Одессе, да и продавец в аптеке явно был не из местных: “р” практически не выговаривал и обладал носом истинного сына Голланских высот. Почти точно таким же, как и у Миши, только более габаритным.

Короче, поездка в Египет Гурфинкелю запомнилась лишь двумя наиболее яркими эпизодами: невыносимой изматывающей жарой и кошмарным людоедским храпом Покровского.

— Хр-р-р, псу-у-у, хр-р-р-р… — сладко ревел Бумба, время от времени причмокивая во сне губами.

— Л-а-а-а, алла-а-а-а-э, иль алла-а-а-а… — методично доносилось с улицы.

— Дурдом, — протяжно простонал Миша и, взяв с собой подушку, направился досыпать в душевую кабинку, где имелась хоть какая-то звукоизоляция.

Расположиться в кабинке можно было только полусидя, но это обстоятельство Гурфинкеля нисколько не

смущало. Однако долго поспать ему все же не удалось.

Где-то часов в восемь утра в кабинку размашисто вошел насвистывающий себе под нос нечто веселое Бумба с махровым полотенцем на плече.

Раздавшийся после этого вопль переполошил всю гостиницу, а консьерж с перепугу даже ухитрился вызвать полицию.

Мало того что Бумба наступил спящему Гурфинкелю на голову, так он еще ухитрился одновременно чисто машинальным движением руки открыть холодную воду.

— Сволочь, — визжал мокрый Миша, выталкивая бледного Покровского из душевой кабинки. — Баран кривоногий.

Бумба, держась за сердце, испуганно отступил к кровати. Бедняга чуть не отдал концы, решив, что Миша вчера вечером замочил портье и спрятал его труп в душевой, тем более что накануне Гурфинкель действительно повздорил с обслуживающим персоналом, требуя установки в их номере звукоизолирующих окон.

— Да я, да я… — начал было Бумба, тяжело плюхаясь на развороченную кровать.

— Кретин ты, — злобно огрызнулся Миша, вытирая мокрые волосы оброненным полотенцем приятеля.

— Я думал, что ты давно уже проснулся и спустился завтракать, — начал виновато оправдываться Покровский.

Все-таки он был рад, что Гурфинкель не замочил портье и что страшное ему лишь померещилось.

В дверь их номера настойчиво застучали.

Миша, испепеляюще посмотрев на Бумбу, открыл.

На пороге стоял смуглолицый всклокоченный портье и двое хмурых полицейских.

— Вот они, — торжествующе ткнул пальцем в иностранцев портье. — Это в их номере только что кого-то зарезали. И заметьте, что это уже не первая жалоба. Два дня назад они держали у себя в номере лошадь, хотя и не признаются в этом.

Полицейские, отстранив глупо моргающего Мишу, прошли в номер. С ухмылкой посмотрели на единственную двухместную кровать, заглянули в душ.

— Значит, лошадь, говорите? — переспросил один из полицейских.

— Именно так, — быстро закивал портье. — Не знаю, что они с ней делали, но бедное животное кричало в основном по ночам.

— Что, любите острые ощущения? — Полицейские, обладающие редким для их профессии чувством юмора, весело посмотрели на иностранцев.

— Египет страна контрастов, — невпопад ляпнул Бум-ба, еще не совсем оправившись от шока.

— Так. — Полицейские переглянулись и жестом приказали портье, чтобы тот вышел. Араб нехотя подчинился. Натянув брюки, Гурфинкель тяжело вздохнул:

— Сколько?

— Пятьдесят фунтов, — ответил один из блюстителей порядка. — За ложный вызов и за бензин.

— Однако, похоже, что бензин у вас золотой, — сварливо пробормотал Миша, доставая из бумажника нужную сумму.

Взяв деньги, полицейские дурашливо откланялись.

— Всего хорошего, — глумливо пожелали они напоследок, — и с лошадками больше, пожалуйста, не балуйтесь, а то придется вас выселить.

— Хорошо, хорошо, — кивнул Гурфинкель, закрывая за стражами порядка дверь. — Как деньги получат, прямо задницу начинают лизать.

— Восток, — неопределенно добавил Бумба.

— Страна контрастов, — передразнил приятеля Миша. — По-моему, местная жара действует на тебя еще более отупляюще, чем в Индии.

— V nature, — согласился Покровский, опасливо заглядывая в душевую кабинку.

— Так, че-то я не понял, blin, — Бумба сильно тряхнул головой. — А ну давай все сначала, по порядку и без каши во рту.

Гурфинкель обреченно вздохнул:

— Повторяю для умственно отсталых. Сегодня вечером мы с тобой должны будем встретиться с одним человеком, который отведет нас к тому, кто торгует действительно стоящим товаром.

— Стоящим товаром?

— Ну да, настоящими артефактами, не гипсовыми.

— Kruto, blin.

— Ну а я о чем, — усмехнулся Миша, нервно поглядывая на часы.

— Секундочку, — спохватился Покровский, — а каким образом тебе удалось договориться об этой встрече?

— Очень просто, — ответил Гурфинкель, тщательно инспектируя содержимое своего бумажника, — я получил письмо.

— Какое еще письмо?

— Да вон, на столике у кровати лежит, до востребования, мне его портье принес.

— Подожди, что-то я не совсем vrubilsa. — Бумба тщательно наморщил широкий лоб, демонстрируя напряженную работу мыслей. — Лажа какая-то получается.

— Почему “лажа”? — обиделся Гурфинкель. — У нас первое серьезное дело намечается, а ты “лажа” говоришь.

— Да мало ли кто мог это письмо прислать, — разозлился Покровский. — Да и откуда им знать, что нас интересуют египетские древности.

— А они твою любимую майку со сфинксом увидели и сразу все поняли, — пошутил Миша, застегивая кожаный бумажник.

Денег, по его подсчетам, должно было хватить на парочку небольших артефактов. Остальную наличность Гурфинкель держал в загашнике, в камере хранения гостиницы “Винтер Палас”, где жила Бетси МакДугал, которая и предоставила Мише надежный ящичек.

В принципе наезды Бумбы на приятеля были вполне обоснованны, просто Гурфинкель не хотел посвящать Эндрю во все тонкости своей хитроумной тактики, направленной на выявление алчных торговцев древностями. Письмо с предложением о выгодной встрече Миша получил не зря. Перед этим он усиленно распускал в отеле “Марсам” слухи о том, что он является представителем известного лондонского музея, скупающего египетские древности для новой экспозиции, посвященной Долине Царей. К шейху Хусейну Абд эр-Махмуду часто захаживали люди, так или иначе связанные с укрывателями краденого, и Миша буквально прожужжал им все уши, угощая каждого встречного и поперечного за свой счет холодным пивом. Разумеется, местного производства.

Тактика, конечно, была, скажем так, идиотской, но тем не менее она сработала, принеся довольно быстрые плоды в виде анонимного письма.

Гурфинкель был на седьмом небе от счастья, хотя своей природной бдительности не терял.

— Ну ладно, — приуныл Бумба, грустно почесывая бритый затылок, — не хочешь говорить, ну и не надо.

Гурфинкель демонстративно чистил щеточкой свой серый деловой пиджак.

— Но на сколько тебе strelu zabili, ты можешь сказать? — с раздражением спросил Покровский.

— На двадцать два часа тридцать минут, у входа в отель.

— А как это чмо выглядеть будет?

— В руках он должен держать свежий номер “Плей-боя” с Памелой Андерсон на обложке или с похожей бабой, ну а зовут его вроде как Абу Зеед.

— Кто? — не понял Покровский. — Арбузоед? Миша показал приятелю на голову:

— Кончай трепаться, уже половина одиннадцатого. И действительно, на часах уже было 22:30. Охотники за древностями проворно спустились в холл гостиницы, а оттуда осторожно вышли на улицу.

— О, гляди, Арбузоед, — прошептал Бумба, указывая на какого-то задохлого вида араба в не очень опрятной галабее.

Араб явно нервничал, воровато зыркая по сторонам.

— Да нет, вряд ли это он, — презрительно фыркнул в сторону странного индивидуума Гурфинкель.

— Да говорю тебе — он, — настаивал Покровский, — смотри, и журнал в руках держит.

Приятели подошли ближе.

Араб действительно держал в руках красочный журнал с яркой обложкой, на которой был изображен непонятный голый мужик, сильно смахивающий на барабанщика рок группы “Мотли Крю” Томми Ли.

— Это че, альманах для геев? — неприлично громко заржал Бумба.

Араб сразу же обратил на них внимание и, пугливо посмотрев по сторонам, подошел ближе.

— Меня зовут Абу Зеед, — коротко бросил он, выжидающе уставившись на Гурфинкеля с Бумбой.

“Черт! — недовольно подумал Миша. — Неужели очередной лохотрон?”

Все же действовать им следовало весьма осторожно, мало ли кто мог им прислать это письмо. Гурфинкель был бы сумасшедшим, если бы питал в отношении местных жителей радужные иллюзии. Вор тут сидел на воре, мошенник на мошеннике. Восток, мать его за ногу, колыбель цивилизации.

— Алекс Енски, — нагло представился Миша, наступая на ногу, открывшему было рот Бумбе. — Сотрудник лондонского музея египетских древностей.

“Эка я завернул”, — мысленно удивился своей лихости Гурфинкель.

Абу Зеед кивнул, переведя взгляд на возвышающегося над ним двухметрового бугая.

— Тайсон, — хищно осклабился Покровский. — Майк.

— Гм… — Араб неопределенно кашлянул. — Мы слышали о вас, господин Енски. Не вы ли случайно занимаетесь раскопками могилы фараона Сети I?

— Да, — радостно кивнул Гурфинкель, — именно я.

— Мы не знали, что вас интересуют… м-м… краденые древности, — робко заметил Абу Зеед.

— Еще как интересуют, — взревел Миша и, пародируя профессора, старчески проблеял. — Тр-ру-бы Иер-рихонские!!!

— Что ж, в таком случае следуйте за мной, — предложил араб, и охотники за древностями поспешили за смешно семенящим впереди связным.

— А можно вопрос? — вдруг обратился к проводнику Бумба.

Египтянин остановился, удивленно посмотрев на иностранца.

— А почему у тебя журнал с мужиком на обложке? — зловеще щурясь, поинтересовался Покровский, который страх как ненавидел геев.

В воздухе запахло жареным, естественно, в переносном смысле.

Гурфинкель тихонько выматерился.