Ученый разговор – занятие умственно безработных.
Как все ораторы, которые ставят себе целью исчерпать тему, он исчерпал терпение слушателей.
Я люблю послушать, как злословят о других, но не обо мне, – последнее не имеет прелести новизны.
В основе каждой сплетни лежит хорошо проверенная безнравственность.
Злословие – это сплетня со скучным оттенком морали.
Это прямо чудовищно, как люди себя нынче ведут: за вашей спиной говорят о вас чистую правду.
Я не желаю знать, что говорят обо мне за моей спиной. Это слишком мне льстит.
Всегда приятно не прийти туда, где тебя ждут.
Теперь хорошее воспитание – только помеха. Оно закрывает перед вами множество дверей.
Быть естественным – это поза, и самая ненавистная людям поза!
Чтобы быть естественным, необходимо уметь притворяться.
Искренность в небольших дозах опасна, а в больших – смертоносна.
Вульгарность – это просто-напросто поведение других людей. Другие – вообще кошмарная публика. Единственное хорошее общество – это ты сам.
Джентльмен – это человек, который никогда не оскорбит ближнего без намерения.
Я всегда очень дружески отношусь к тем, до кого мне нет дела.
Обедать в половине седьмого! В такую рань! Да это все равно что унизиться до чтения английского романа. Ни один порядочный человек не обедает раньше семи.
Когда человек приходит в гости, он тратит время хозяев, а не свое.
Об обществе
Бывать в обществе просто скучно. А быть вне общества – уже трагедия.
Люди, принадлежащие к хорошему обществу, интересны лишь масками, которые каждый из них носит, а отнюдь не тем, что за этими масками скрыто.
Чудесный бал! Так и вспомнилось прежнее время. И дураков в обществе не убавилось. Приятно убедиться, что здесь все по-старому.
Свет создан дураками, чтобы умные люди могли жить в нем.
Во фраке и белом галстуке каждый, даже биржевой маклер, может сойти за культурного человека.
Человек, который может овладеть разговором за лондонским обедом, может овладеть всем миром. Будущее принадлежит денди.
Я люблю званые обеды в Лондоне. Умные люди просто не слушают, что им говорят, а глупые не говорят вовсе.
В Париже такие истории создают человеку известность, но в Лондоне у людей еще так много предрассудков. Здесь никак не следует начинать свою историю со скандала. Скандалы приберегают на старость, когда бывает нужно подогреть интерес к себе.
Во всем Лондоне есть только пять женщин, с которыми стоит поговорить, да и то двум из этих пяти не место в приличном обществе.
Все можно пережить, кроме смерти; все можно перенести, кроме хорошей репутации.
Все хорошие шляпы создаются из ничего – как и все хорошие репутации.
Он, должно быть, весьма почтенный человек. Я ни разу в жизни не слышал его имени, а это в наши дни много значит.
Тщательнее всего следует выбирать врагов.
В близкие друзья я выбираю себе людей красивых, в приятели – людей с хорошей репутацией, врагов завожу только умных.
Врагов у него нет – не такой уж он выдающийся человек.
Все сочувствуют несчастьям своих друзей и лишь немногие радуются их успехам.
Вы его знаете? Я знаю его так хорошо, что не разговариваю с ним уже десять лет.
Я люблю знать все о своих новых знакомых и ничего – о старых.
Я никогда бы не стал его другом, будь я знаком с ним. Это очень опасно – хорошо знать своих собственных друзей.
Споры – крайне вульгарная вещь. В хорошем обществе все имеют в точности одно и то же мнение.
Всякий, кому довелось пожить среди бедных, подтвердит, что братство людское не пустая выдумка поэтов, а самая гнетущая и гнусная реальность; и ежели писатель обязательно стремится познать нравы высшего общества, он мог бы с тем же успехом постичь их, изобразив торговок спичками или разносчиков фруктов.
Если низшие сословия не будут подавать нам пример, какая от них польза?
Труд – проклятие пьющего класса.
Я глубоко сочувствую английским демократам, которые возмущаются так называемыми «пороками высших классов». Люди низшего класса инстинктивно понимают, что пьянство, глупость и безнравственность должны быть их привилегиями, и если кто-нибудь из нас страдает этими пороками – он тем самым как бы узурпирует их права.
О политике
Обожаю политические салоны. Это единственное место, где не говорят о политике.
В палате общин едва ли найдется хоть один человек, на которого художнику стоило бы расходовать краски. Правда, многие из них нуждаются в побелке.
В наше время ничто не производит такого благоприятного впечатления на слушателей, как хорошее, совершенно затертое общее место. Все вдруг ощущают некое родство душ.
Членам палаты общин сказать нечего, о чем они и говорят.
Демократия – не что иное, как припугивание толпой толпы в интересах толпы.
Твердое правительство – пустая надежда тех, кто не понимает, насколько сложно искусство управления.
Тот, кто желает вести народ за собой, вынужден следовать за толпой.
Прогресс есть претворение Утопий в жизнь.
Сделать человека социалистом – пустяк, но сделать социализм человечным – великое дело.
Ценность идеи не имеет ничего общего с искренностью ее глашатая.
Самое непростительное в фанатике – это его искренность.
В наш век миром правят личности, а не идеи.
Законодательным путем нельзя привести людей к добродетели – и это уже хорошо.
Общество несравненно более дичает от систематического применения карательных мер, нежели от эпизодически совершаемых преступлений.
Преступника общество нередко прощает, мечтателя – никогда.
Чем меньше наказаний, тем меньше и преступлений.
Об Англии, Америке... и других странах
Америку много раз открывали до Колумба, но никому об этом не рассказывали.
Я сказал бы, что Америка вовсе не открыта. Она еще только обнаружена.
Американец – это Дон Кихот здравого смысла, ибо практичен до такой степени, что совершенно оторван от действительности.
Глупых американцев в природе не существует. В Америке дураку хода нет. Даже от чистильщика сапог американцы требуют сообразительности, и в этом они преуспели.
Молодость Америки – самая старая из ее традиций. Ей насчитывается уже триста лет.
В Америке молодежь всегда готова поделиться со старшими всеми запасами своей неопытности.
Говорят, в Америке экспорт свинины самое прибыльное дело. Выгоднее его только политика.
В Америке президент правит четыре года, а журналисты – бессрочно.
Культ героев в Америке развит необычайно, а герои всегда выбираются среди уголовников.
В Южных штатах сильна ностальгия по временам до Гражданской войны. «Какая прекрасная сегодня луна!» – заметил я джентльмену, стоявшему рядом со мной. «Да, – отозвался он, – но если бы вы видели ее до войны...»
Грубый торгашеский дух Америки, ее равнодушие к поэтической стороне бытия, – все это целиком и полностью результат того, что своим национальным героем страна признала человека, который, по собственному его признанию, был неспособен ко лжи.
О красоте американец судит по массе, превосходство определяет размерами.
– Наша страна самая обширная на свете. Некоторые из наших штатов по величине равняются Англии и Франции, вместе взятым.
– Воображаю, какие у вас там сквозняки.
– Есть поговорка, что хорошие американцы после смерти отправляются в Париж.
– Вот как! А куда же отправляются после смерти дурные американцы?
– В Америку.
Американец сумел превратить страну свою в рай для женщин. Тут, возможно, и кроется причина, отчего американки, подобно Еве, так стремятся прочь из этого рая.