Вот и как с ними после этого? Я не знал. Мне надо было подумать…
Глава 123
В которой я провожу суд и строю идеалистические планы
Я зашёл в шатёр-штаб, стоявший между лагерями, и сел за стол. Обычно тут были горой навалены документы, записки, какие-то планы… Но, как объяснил Гронги, когда гости стали хаметь, всё более или менее ценное перенесли в новый лагерь. Столешница была пуста и чиста. Я задумчиво провёл по ней рукой и покачал головой. Вместе со мной в шатёр зашла только Араэле, но она никак не мешала мне думать.
Я всегда поступал так, как советовали. Говорит шар: «Беги!» — бегу. Говорят, что не надо делать вот так-то и вот так-то — я и не делаю. Четвёртый год, по меркам Терры, я пытаюсь понять её законы и правила. Семь лет, по меркам Земли. За такой срок там, у меня на родине, финансовые империи вырастали. А тут я разве что проникнуться всей этой системой писанных и неписаных правил успел…
Но даже сейчас я их не понимал. Для меня всё было просто: вот гости, они охамели — значит, их надо спустить с лестницы. Однако у местных всё было иначе. Гронги и Араэле проявили завидное единодушие, встав на их защиту. Мол, не случилось ничего страшного. Ну поприставали к девушкам, ну упёрли выпивку — делов-то? Оплатят, извинятся — и гуляй, Вася.
— Скажи… — спросил я Араэле. — А разве на Терре не стараются сохранить девственность до брака?
— Только члены домов, — ответила девушка. — Это… Ну как бы такой древний метод проверки чистоты крови, и всё такое…
— В смысле? — не понял я.
— Если девушка непорченая, то точно не изменяла! — улыбнулась Араэле. — И хотя бы первый ребёнок будет из того дома, в который девушка перешла.
— Не слишком надёжно, но ладно… А простые жители? — уточнил я.
— Всем наплевать! — Араэле пожала плечами. — Сейчас почти нет невест, которые были бы девственницами к моменту свадьбы. Да и дома всё чаще не обращают внимания на старые обычаи… Мол, чистота крови — глупости это всё…
— И что, нет лекарей, которые бы додумались клиенткам девственность восстанавливать? — удивился я, вспомнив про подобные хирургические операции на Земле.
— А так можно? — удивилась Араэле.
— Ну вроде бы да… — я неопределённо пожал плечами. — Ладно, ты мне лучше объясни вот что: неужели у вас попытка изнасилования — это не слишком серьёзный проступок?
— Серьёзный… Несерьёзный… — девушка покачала головой. — Неприятный, конечно… Но если за девушкой стоит какое-нибудь большое семейство — тогда серьёзный. А если нет — то не очень.
Я снова погрузился в размышления и замолчал. И только рука, лежащая на столе, то разжималась, то сжималась в кулак.
Лицемерие! Опять оно! Оно пронзает всё общество Терры сверху донизу… Оно сквозит из каждой щели, из каждого поступка… Все жители здешних скал обычно изображают из себя порядочных и законопослушных граждан. Но стоит лишь поводку ослабнуть, как обнажается истинная, звериная сущность. Вот только, в отличие от Земли, здесь поводок ослабевает слишком часто. И тогда ты смотришь прямо в звериный оскал местного общества…
Но всегда стоит вопрос о том, с какой позиции ты в него смотришь. Если ты жертва, которую начинают подминать — остаётся либо смириться, либо бежать. И я делал это — бежал, стараясь спасти свою жизнь. Я привыкал к местным обычаям, приживался в обществе, но лицемерия вокруг меньше не становилось. Вот, предположим, заработал я три сотни миллионов единиц пневмы, выкупил концессию на пару скал, флот свой сделал — военный и торговый. И что? Стану я домом?
Нет, потому что нужно кое-что ещё… Тот самый накопитель в подпространственном кармане. И плевать всем, что без него я богаче и влиятельнее многих мелких домов. И любой урод из членов дома безнаказанно пнёт тебя, а потом будет прикрываться своим высоким положением: мол, за мной дом — а это другое. «Это другое» — вот что никак не давало мне покоя…
Закон един для всех. Пусть на Земле, где этот принцип изобрели, он и не работал на полную катушку, но каждый поступок считался либо законным, либо незаконным. И вертеть законами, конечно, можно было: недаром же говорили, что закон, что дышло, куда повернёшь — туда и вышло. Однако закон, как минимум, был тем самым мерилом, от которого отталкивались. Да, ещё была мораль и справедливость, но с ними всё всегда и везде было сложно, куда ни глянь…
При наличии закона нельзя просто так взять и сказать, что вот этого грабителя — надо посадить, а вот этого «бедняжку» лучше бы простить. Хотя нет, вру — пытались и в некоторых странах на Земле так сделать. Не знаю, чем всё закончилось, но вот начало, судя по вспоминавшимся выпускам новостей, мне не понравилось. Да и закон в подобном случае приходилось либо менять, либо просто игнорировать — что ничем хорошим никак не могло обернуться.
Здесь нет таких законов. Здесь, на Терре, даже мораль не такая, как на Земле. Нет однозначного «хорошо» и «плохо». Одна и та же ситуация в одном случае может быть «плохой», а в другом случае — «хорошей». Это постоянно сбивало меня с толку. Я видел перед собой вполне цивилизованный мир, развившийся до уровня паровых двигателей, пусть и работающих на пневме. Однако этот мир жил по первобытным правилам. А их нельзя осмыслить, их можно только почувствовать. А я этого как раз не мог…
И ни один землянин бы не смог. Поэтому нас и старались задвинуть в какой-нибудь угол на заштатных скалах — или оставить работать на эфирных кораблях с их строгими правилами и обычаями. Из тех, кого я нанял в своей недавней поездке — пятеро были «подобрышами». И все пятеро сейчас были в лагере жителей Тег, а не с «бунтовщиками». Однако на крупных скалах я среди жителей «подобрышей» особо не видел. И как так получилось? Да, всё дело именно в этой странной особенности местного общества…
Создатель, да я не слышал на Терре лишь одного — я тут нигде и никогда не слышал слова «табу»! Впрочем, если бы услышал — всё равно не слишком удивился бы… Хотя, нет. Всё-таки одно табу было — электричество. Я уже сам о нём думать забыл, приняв местные неписаные законы. А вот сейчас вспомнил. Было табу — вот только не в вопросах морали… Безродную девушку лапать без её согласия — не табу, а вот электричеством пользоваться — никак нельзя…
Пять сотен лет назад эти «цивилизованные» люди ещё ютились на скалах в небольших сообществах и пользовались каменным инструментом. Поди, ещё и огонь добывали трением двух деревяшек… Мало кто из них помнил о пневме — и о том, как ей пользоваться. И, естественно, в таких замкнутых сообществах есть свои дурацкие законы и правила. И ладно ещё если в их основе лежат заветы предков… Так нет! Зачастую они основывались лишь на взаимоотношениях между людьми, живущими в замкнутом сообществе. И «вот этого трогать не моги, а вон того, который мне не нравится — ату!» было единственным обоснованием любого правила…
И на фундаменте из того же самого дерьма человечество Терры строило свою новую цивилизацию. И, не имея надёжного основания, их цивилизация тоже получалась дерьмовой. Лицемерной, лживой, слабой, разобщённой…
Я не хотел прощать провинившихся! Что бы ни советовали Араэле и Гронги, я не хотел этого делать! Всё внутри аж переворачивалось от идеи следовать в данном вопросе местным традициям. Они виноваты — и точка. Чем виноваты? А вот я сейчас найду — и чем, и в чём. Здешний мир решил снова показать мне свой оскал? О, вот теперь утрётся! На Тег будут законы! На Тег будут правила! На Тег будет порядок!
А если их ещё нет, ну так держись, грёбаная Терра! Я возьму на вооружение всё худшее, что ты предлагаешь: лицемерие, демагогию и ложь — и либо приведу этих уродов к раскаянию, либо выпру их с Тег. И сделаю это так, чтобы местное население ещё и радостно кричало, вовсю поддерживая меня. И в команды дирижаблей пойдут люди, которым я могу доверять, а не здешние звери в человечьем обличье, которые без присмотра мгновенно дичают.
Это моя скала! И мои правила!
Я так резко поднялся из-за стола, что Араэле даже вздрогнула. Однако я уже всё решил и шёл разбираться. Стоявшие снаружи Гронги и Танг, увидев моё лицо, предпочли расступиться. Но я не прошёл мимо, а остановился, поравнявшись с ними, и тихо проговорил:
— Значит, обещали мешать строителям, если им не вскроют склад?
— Д-да… — слегка запинаясь, ответил Гронги. Видимо, выглядел я и в самом деле мрачновато.
— Танг! Людей на орудия! Поднимайте «Мэлоннель» и наводитесь на этот лагерь.
— Понял, кэп, — кивнул силовик и кинулся к дирижаблю.
— Фант! Не смей этого делать! — взмолилась Араэле у меня за спиной.
— Делать чего? — не понял.
— Не смей их расстреливать!
— Эли, я не собираюсь их расстреливать, — я даже улыбнулся и подмигнул ей. — Я собираюсь их справедливо судить. Но если кто решит, что судить его не за что, то на этот случай и нужны орудия. Гронги!
— Да, Фант?
— Стражу поднять, вооружить — и всех сюда!
— Нас даже с прибившимися не особо много… — осторожно напомнил Гронги.
— Достаточно! — ухмыльнулся я.
И уже мысленно, через передатчик, вызвал ИСИСа.
— ИСИС! Удалось хоть одно орудие подготовить к выносу?
— Даже два, — отозвался обитатель информационного слоя.
— Отлично, тащите одно наверх! — приказал я. — И грузите на подъёмник. Только так, чтобы его можно было сразу снять — и сразу стрелять!
— Принято. Орудие будет на подъёмнике через десять минут.
— Фант, ты как-то… В общем, боюсь, ты не очень хорошо подумал… — заметила Араэле.
— Почему же? Я подумал очень хорошо! — возразил я. — Это будет суд. Рядом будут стоять жители скалы. Стоять и слушать, пока я буду этих ушлёпков чихвостить и наказывать!..
— Милый, а зачем тогда все эти подозрительные приготовления? — изогнула бровь девушка.
— А это затем, чтобы каждый придурок из провинившихся понял, что виноват, ещё задолго до суда… — улыбнулся я. — Чтобы они не подходили сюда с наглым видом, поглядывая на остальных жителей с превосходством!..