Но через пятнадцать минут Лиза обо всем этом забыла. Смотрела на экран, как маленькая девочка, смеялась вместе с остальными — Господи, да невозможно не смеяться, когда вокруг столько хохочущих детей, — следила за приключениями героев и совсем не думала о своих проблемах.
И ела попкорн. Ела и ела, и когда встала с кресла после завершения мультфильма, ощутила себя толстой-претолстой, словно пингвин.
— Надо Маришку сводить на этот мультфильм, — сказала Лиза, с улыбкой глядя на довольных детей вокруг. — Ей понравится.
— Коллеги посоветовали, они как раз с детьми и ходили, все довольны остались. Ну что… по мороженому и домой?
— Ой… нет.
Володя засмеялся.
— То-то же.
Всю дорогу до дома Володя рассказывал ей про свою работу. Лиза никогда не любила больницы — да и кто их любит? — но когда он рассказывал, ей было интересно и смешно.
— Сегодня женщину выписывали. Вчера только поступила, приступ острого холецистита, камень в желчном, надо бы операцию, а она: "Я не буду у вас тут лежать". И нет бы на этом остановиться, ну не буду и не буду, так она: "У вас тут аура плохая".
— В больнице? — Лиза засмеялась. — В хирургии? Как там может быть хорошая аура?
— Наверное, если ремонт сделать, аура улучшится. Только кровати надо не забыть по фэншую поставить…
Наверное, так всегда и бывает — только ты расслабишься, только отпустишь ситуацию — и вдруг что-то случается, из-за чего все возвращается с удвоенной скоростью. А так как ты уже успел расслабиться, то накрывает настолько, что с трудом дышишь.
Лизу накрыло, когда они с Володей вошли в квартиру. В прихожей было темно и, захлопнув входную дверь, Володя почти сразу включил свет — но этих нескольких секунд, когда Лиза стояла с ним рядом в темноте, ей хватило, чтобы испугаться.
Кожа покрылась мурашками, дыхание перехватило, грудь словно железными тисками сжало…
Володя поставил сумку на комод и, посмотрев на Лизу, нахмурился. Открыл рот, собираясь что-то сказать — но потом закрыл. Парой секунд спустя вновь открыл и произнес:
— Когда Маша была маленькой, она очень боялась чудовища под кроватью. Ей папа про него рассказал — мол, там живет монстр, который утаскивает к себе под кровать маленьких девочек, когда они плохо себя ведут, и ест их. И я решил сестренку разыграть. Залез под кровать и стал ждать. Потом понял, что на полу лежать холодно, принес одеяло, расстелил, лег… и уснул. Проснулся утром. Открываю глаза — лежу я, значит, под кроватью, а на меня, наклонившись, Машка смотрит. Оказалось, она каждое утро проверяла, нет ли там монстра. Ночью боялась, а утром, при свете дня, была смелая. И, обнаружив меня, закричала: "Папа. Теперь я знаю, кто ест непослушных девочек. Володя"
Лиза улыбнулась, расслабляясь. И чего она испугалась…
— С тех пор Машка иногда меня так и называет. "Пожиратель маленьких девочек". Чай будешь, Лиз?
Она кивнула, не в силах говорить. Да и что можно было сказать? Страх был глупым. Да, Денис изнасиловал ее в темноте, но не в этом же дело…
— Кстати, там еще твои блины остались, как раз доем.
Она так удивилась, что спросила:
— Ты хочешь есть?
— Ну да. Я же пожиратель. Не знаю насчет девочек, но попкорна и блинов — точно.
Перед сном Володя зашел к ней в комнату, поставил негромкую музыку и принес успокоительное. Он вновь был в брюках и футболке, и Лиза, ощутив укол неловкости и вины, почти прошептала:
— Ты ходи, в чем хочешь, не обязательно так… как в форме…
— Я смущать тебя не хочу, — ответил он спокойно. — Да и это ерунда. Не беспокойся, Лиз.
— Да, кстати… — Как же она умудрилась забыть? Впрочем, понятно, как. Все эти переживания совсем выбили из головы любые рациональные мысли. — Ко мне хотят мама и сестра прийти в гости. В выходные. Можно?
— Конечно, — кивнул Володя. — Пусть приходят. А они чего, без племяшки твоей придут?
Лиза замерла. Точно…
— Наверное, с ней… Ты не против?
— Нет. Пусть проверят, что тебя никто не съел до сих пор, — он улыбнулся, стоя уже на пороге. — Спокойной ночи. Завтра разбужу, как обычно.
— Спокойной…
Минут десять после ухода Володи Лиза лежала, слушая музыку, и старалась ни о чем не думать. Отгоняла от себя воспоминания, вместо этого прокручивая в голове сюжет мультфильма, на который они ходили сегодня.
И не заметила, как уснула.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Утром в четверг Денис вновь попытался дозвониться Лизе, но с рабочих телефонов. И у пары коллег попросил на пару минут, но безрезультатно. Трубку она предусмотрительно не брала.
И, рассудив, что терять все равно нечего, он решил все-таки вечером поехать к ней на работу, покараулить возле выхода осторожно — так, чтобы не заметила. Подходить, может, и не станет, но хоть увидеть ее… понять, что все в порядке…
В сердце разливались любовь и нежность, и Денис покачал головой, подумав — как же это глупо, больше десяти лет быть неспособным разобраться в своих чувствах к женщине. И разобраться только после того, как потерял ее. И еще как потерял…
Если бы можно было повернуть время вспять. Если бы…
Но время движется только вперед — и вместе с ним, с каждой прошедшей секундой, от Дениса все дальше и дальше уходила Лиза.
***
— Лиза, вставай. Половина восьмого, пора.
Она открыла глаза и подумала, что, кажется, начинает привыкать к тому, что ее будит именно Володя. Хотя на всякий случай она и будильник ставила, но он еще ни разу не понадобился.
Володя на кухне явно жарил колбасу — Лиза чувствовала характерный запах, — и он по-прежнему был в штанах и футболке. Удивительно, но теперь ей хотелось, чтобы он снял футболку. Чтобы не думал постоянно о том, как бы не смущать. Чтобы расслабился.
Когда она вышла из ванной, Володя еще ел, и на кухне просто убийственно пахло яичницей с колбасой и сыром.
— Очень вредная еда, — сказал Володя, поймав Лизин удивленный взгляд. — И я, как врач, постоянно говорю пациентам, что такое есть нельзя. Но… грешен, грешен…
Она не выдержала и засмеялась, садясь напротив.
— Я и на твою долю пожарил. Будешь?
— Да, — Лиза кивнула, и Володя сделал вид, что расстроился.
— Жаль, жаль… А то я бы и вторую половину съел.
Она опять засмеялась.
— Ешь, если хочешь. Я могу не завтракать.
— Не завтракать нельзя, — произнес он наставительно, поднимая палец вверх. — Завтракать надо обязательно.
— Яичницей с жареной колбасой?
— И ею в том числе. Иногда. Очень-очень редко.
На работе Лиза никак не могла сосредоточиться — все думала о том, знает Володя или не знает, говорила ему Маша или нет? Или он просто сам догадывается? Косилась на подругу, но спрашивать напрямую пока не решалась.
Было страшно. Страшно, потому что любой ответ казался плохим. Говорила и знает — плохо, не говорила, но он догадывается — тоже плохо. Может, лучше вообще не знать, в курсе он или нет? Пусть останется тайной?
А еще ей было стыдно. Не хотелось говорить об этом даже с Машей. Хотелось быть обычной девушкой, никогда не переживавшей изнасилование, шутить и смеяться, обсуждать шмотки и книжки, а не это вот все.
Но во время обеда Лиза все-таки не выдержала — плюнула на страх и спросила:
— Маш… а ты рассказывала Володе, что со мной случилось?
Подруга покачала головой.
— Нет. Я просто сказала, что тебе нужна помощь и тебя обидели. Но, честно говоря, я думаю, он и сам догадался. Тут надо быть полным дебилом, чтобы не догадаться.
Лизу бросило в жар.
— Да… ты права.
Ей стало невыносимо тошно, когда она представила, что Володя догадался. Она ведет себя не как нормальная девушка, шугается всего на свете — конечно, он догадался… Жалеет теперь, словно несчастную бездомную собачку.
Лизе совершенно не хотелось быть бедной псиной, которую приютили из жалости.
Мысли давили к земле, слезы подступали к глазам, и Лиза спросила, чтобы не заплакать:
— А ты знаешь его девушку? Которая в Таиланде. Катя.
— Угу, — Маша перемешивала вилкой салат из морской капусты — явно искала камни, пару раз чуть не сломала себе зуб, — и не смотрела на Лизу. Поэтому и не заметила, как сильно она расстроена. — Я от нее не в восторге. Так что если ты его у Катьки отобьешь, я буду рада. Благословляю.
От неожиданности подобного заявления Лиза даже перестала переживать. А еще сердце вдруг забилось, будто она только что пять километров пробежала.
— Почему?
— Что — почему? — Маша закончила перебирать салат и решительно начала его есть.
— Почему не в восторге.
— А-а-а. Ну Володя у нас спокойный, уравновешенный малый, а Катя — взрывоопасное вещество. Психует постоянно и по любому поводу. Его это пока не парит, но… это пока. Если он на ней женится, она за несколько лет брака выест ему весь мозг. Сейчас-то у них все хорошо, потому что Катя второй год тусит в Тае, но как только вернется… Не хочу я, чтобы Володька психом стал, как она. Ему бы девчонку более эмоционально устойчивую.
— Ты считаешь, я эмоционально устойчива? — протянула Лиза с сомнением.
— Конечно. Ты сейчас находишься в стрессовой ситуации, но когда ты в норме, ведешь себя нормально. А Катя псих по жизни.
— Как же Володя тогда с ней общается?
— Он на эти психи внимания не обращает. Но это все тоже до поры до времени. Одно дело — когда тебе пилят мозги, находясь в Таиланде, и пару раз в неделю, и совсем другое — каждый божий день. Это утомляет. И кстати, по секрету… — Маша усмехнулась и вытаращила глаза, выдавая страшную тайну: — Володя сам не уверен в будущем их с Катей отношений. Когда она уехала в Тай, они встречались только месяц, он разобраться не успел, а потом уж решил подождать, пока вернется — нехорошо, говорит, бросать людей по интернету. Да и, может, все-таки сложится. Но я что-то не верю — слишком уж они разные.
— Противоположности притягиваются…
Маша фыркнула.
— Бредятина, Лиз. Сначала противоположности притягиваются, а потом отталкиваются так, что искры летят и здания падают вместе с фундаментом. Помнишь, как там у Пастернака? "Жизнь прожить — не поле перейти". И вот по жизни надо выбирать себе не противоположность, а того, с кем тебе будет комфортно. Война каждый день — это некомфортно.