— Считаю. А после того что вы сделали, ему уже ничего не надо будет искать.
Четвертый говорил очень медленно:
— Хобер Мэллоу поступал не так. И Сальвор Хардин. Они ждали, пока другие применят силу, а сами маневрировали спокойно и уверенно.
Форелл пожал плечами.
— Захват звездолета оправдал себя. Мы продали его с выгодой.
Он говорил тоном прирожденного торговца. Спустя минуту он продолжил:
— Этот молодой человек из старой Империи.
— Но мы об этом знали, — возразил второй громким и недовольным тоном.
— Мы не знали, а только подозревали, — мягко заметил Форелл. — Если богатый гражданин прибывает к нам со множеством кораблей, предлагает дружбу и хочет завязать с нами торговые отношения, разумнее ни в чем не противоречить ему, пока мы не будем уверены, что он просто нацепил свою респектабельную маску для каких-то своих целей. Но теперь…
Легкая хрипота слышалась в голосе третьего, который сейчас же заговорил:
— Нам следовало быть более осторожными: сначала выяснить что к чему, прежде чем позволить ему улететь.
— Этот план уже обсуждался, и мы от него отказались, — свой ответ Форелл подкрепил движением руки, которое означало, что вопрос решен окончательно.
— Правительство поступает слишком мягко, — пожаловался третий. — Наш мэр — просто идиот.
Четвертый оглядел остальных по очереди, вынул окурок сигареты изо рта, небрежно уронил его в щель справа от кресла, и окурок исчез во вспышке пламени. С достаточной долей иронии он произнес:
— Я думаю, что слова последнего оратора были сказаны просто в силу привычки. Между собой нам нечего притворяться: правительство — это мы.
По комнате пронесся шепоток одобрения.
Четвертый продолжил:
— Так что давайте не будем говорить о политике правительства. А молодой человек… незнакомец, мог стать возможным заказчиком. Такие случаи, вы сами знаете, бывали. Но все вы втроем пытались умаслить его подписать контракт. У нас ведь было соглашение — джентльменское, между прочим, — по этому поводу, но вы все равно пытались.
— Так же, как и вы, — не выдержал второй.
— Я это знаю и без вас, — четвертый казался спокойнее остальных.
— Тогда давайте забудем, чем вы занимались раньше, — нетерпеливо прервал Форелл, — и поговорим с другом: что нам предстоит. Мы не знаем его намерений, и в любом случае — убей мы его или посади в тюрьму — нас ожидает полная неизвестность. Сейчас мы не сможем победить Империю, даже если покончим с этим человеком. А вдруг, если он не вернется, на нас нападет весь имперский космический флот.
— Конечно, вы правы, — одобрил его речь четвертый, — но меня интересует другое: какие сведения вы получили с захваченного звездолета? Я слишком стар, чтобы заниматься пустой болтовней.
— Все можно сказать в двух словах, — ответил Форелл. — Он имперский генерал, или не знаю, как еще называется его титул. У молодого человека блестящие военные способности и довольно романтическая карьера. Так мне, по крайней мере, говорили. Словом, он образец для подражания. То, что о нем рассказывают, безусловно, наполовину выдумка, но даже если считать, что вторая половина правда, то он удивительный человек.
— А кто о нем рассказывает? — требовательно спросил второй.
— Команда захваченного нами звездолета. Послушайте протоколы их допросов, заснятые на микропленку. Они хранятся у меня в надежном месте. Но в основном я рассказал вам все.
— А вы уверены в том, что они говорят правду?
Форелл нахмурился:
— Я не кормил их пряниками, дорогой мой сэр. Их били сначала, создавали им стрессовые ситуации, доводили до безумия, а потом использовали детектор лжи. Они и заговорили. Думаю, им можно верить.
— В старину, — неожиданно не к месту сказал третий, — хватило бы самой простой психологии. Психоанализ — вещь безболезненная, но зато обмануть совершенно невозможно.
— В старину многое умели, — сухо ответил Форелл. — А мы живем сейчас.
— Но, — вмешался в разговор четвертый, — что ему здесь надо было? — говорил он мягко, но настойчиво.
Форелл бросил на него быстрый взгляд.
— Вы что, считаете, что он посвящал в свои планы команду? Они не знают цели вторжения на Основание. И можете мне поверить, им нечего скрывать, уж об этом я постарался.
— Что дает нам…
— Что заставляет нас делать свои собственные заключения? — перебил Форелл.
Его пальцы выбивали нетерпеливую дробь на столе.
— Этот молодой человек, — главнокомандующий военными силами Империи. И тем не менее он выдавал себя за мелкого принца с какой-то дальней планеты периферии. Одно это заставляет подозревать его в неискренности. Вы только вдумайтесь, какая у него профессия?! И вспомните, что Империя уже однажды напала на нас во времена моего отца. Теперь все ясно? Да, в первый раз у них ничего не вышло. И сомневаюсь, что после этого Империя испытывает к нам особо нежные чувства.
— Скажите, — осторожно сказал четвертый, — вы можете подтвердить фактами свои мысли?
Ровным голосом Форелл ответил:
— Я ничего не могу скрывать в подобном положении. С этих пор между нами не должно быть и тени торгового соперничества. Наше единство диктует необходимость.
— Неужели патриотизм?
В тонком голосе третьего слышались нотки иронии.
— Плевал я на патриотизм, — спокойно ответил Форелл. — Неужели вы думаете, что я отдам хоть самый маленький прибор за будущее Второй Империи или рискну хоть одним своим делом, чтобы выправить этот путь. Как вы считаете, победа Империи поможет нашему делу? Если Империя выиграет, боюсь, что мы с вами не заработаем и ломаного гроша за всю свою жизнь, а они набросятся на нас, как воронье на падаль.
— А падаль — это мы, — сухо добавил четвертый.
Второй внезапно вмешался в разговор и заерзал на своем кресле, так что оно заскрипело:
— К чему вообще говорить?! Империя не может выиграть войну? Сам Сэлдон заверил нас, что в конце концов возникнет Вторая Империя. Это просто еще один кризис. Их было у нас три.
— Просто еще один кризис, да? — Форелл задумался.
— Но в первых двух нас направлял Сальвор Хардин, третий решил Хобер Мэллоу. А кто у нас сейчас?
Форелл хмуро оглядел своих собеседников и продолжал:
— Психоисторические законы Сэлдона, на которые так удобно ссылаться, подразумевают естественную активность со стороны самих жителей Основания. Законы Сэлдона помогают тем, кто сам себе помогает.
— Человек должен быть хозяином положения, — сказал третий. — Вспомните поговорку.
— На это нельзя рассчитывать, потому что полных гарантий не существует, — резко бросил Форелл. — Мне кажется, что если это четвертый кризис, значит, Сэлдон его предвидел и будущее покажет, насколько он прав.
— В настоящий момент Империя сильнее, чем мы, и так было всегда. Но впервые мы находимся под непосредственной угрозой ее нападения, и это неприятно. Но если мы сможем победить, то, как и в остальных кризисах, не тем, чтобы отвечать силой на силу. Мы должны обнаружить слабое место врага и напасть именно там.
— И какое ее слабое место? — спросил четвертый. — Или вы хотите сначала создать целую теорию?
— Нет. Я не об этом. Наши великие деятели прошлого всегда видели слабые струнки у врага и действовали именно там. Но сейчас…
В его голосе прозвучала безнадежность, и на мгновение никто не решился прервать затянувшуюся паузу.
Наконец четвертый заговорил тяжело, но, как всегда, продуманно:
— Нам нужны разведчики.
Форелл быстро повернулся к нему.
— Верно. Неизвестно, когда Империя нападет на нас. Может, у нас еще есть время.
— Хобер Мэллоу самолично отправился в имперскую провинцию, — вспомнил второй.
Но Форелл покачал головой.
— Этого нам делать нельзя. Мы уже не молоды и по горло заняты торговыми проблемами и административными делами. Нужны молодые люди, которые ничего не боятся.
— Свободные торговцы? — спросил четвертый.
Форелл кивнул головой и прошептал:
— Если еще не поздно…
3. Мертвая рука
Бель Риоз прервал свои стремительные хождения по комнате и с надеждой посмотрел на вошедшего помощника.
— Какие-нибудь новости со «Звездочки»?
— Нет. Поисковая партия прочесала весь квадрат космического пространства и ничего не обнаружила. Командир Юм доложил, что флот готов к немедленной атаке и все команды мечтают только о мести.
Генерал покачал головой.
— Нет, мы не будем мстить за патрульный корабль. Пока не будем. Прикажите ему удвоить… Хотя подождите, я сам отдам приказ. Закодируйте и отправьте указания передатчиком.
Он говорил и одновременно писал, потом отдал листок ожидавшему офицеру.
— Сивеннец еще не прибыл?
— Нет, сэр.
— Проследите, чтобы его доставили ко мне, как только он появится.
Офицер резко отсалютовал и вышел из комнаты. Риоз вновь начал мерить ее шагами. Когда дверь открылась во второй раз, на пороге стоял Дучем Бар. Медленно, подталкиваемый офицером, он вошел в комнату с высоким потолком, на котором была выложена стереоскопическая модель Галактики. Бель Риоз вышел навстречу, он был в военной походной форме.
— А, патриций, добрый день!
Генерал подтолкнул ногой стул, сделал знак офицеру и приказал:
— Дверь этой комнаты должна оставаться закрытой до тех пор, пока я ее сам не открою.
Он остановился перед сивеннцем, расставив ноги и заложив руки за спину, и начал медленно раскачиваться на носках взад и вперед.
Затем вдруг резко спросил:
— Скажи, патриций, ты верен нашему императору?
Бар, который до сих пор хранил беспристрастное молчание, слегка приподнял одну бровь:
— У меня нет никаких причин любить правление нынешнего императора.
— По крайней мере, ответ правдивый и показывает, что вы еще далеки от того, чтобы стать предателем.
— Верно. Но не быть предателем — еще не значит стать помощником.
— Тоже верно. Но ваш отказ помочь нам сейчас, — нарочито медленно проговорил Риоз, — будет рассмотрен как предательство. И нам придется вас наказать.