что он твой брат, товарищ твоего детства. Рассуждая так, тыпростишь его.
LXVI
Если кто-то рано моется, не говори, что он поступаетдурно, моясь рано. [9]Пьет ли кто много, не говори, что он делает худо, но что оннеумеренно пьет. В состоянии ли ты утверждать, что онделает худо, не зная заранее его намерения? Таким образом,тебе не представится случая рассуждать или вполнеправильно, или не поняв истины, соглашаться с чужиммнением.
LXVII
Я богаче тебя — следовательно, я лучше тебя; якрасноречивее тебя — значит, я лучше тебя... Этисиллогизмы неверны. Следующие, напротив, правильны: ябогаче тебя — следовательно мое состояние большетвоего; у меня сравнительно с тобою больший дар слова— значит, мой ораторский талант сильнее твоего. Личноты — ни богатство, ни красноречие.
LXVIII
Не называй себя философом и не болтай много о вопросахфилософии в кругу невежд, но исполняй свои правила.Например, не учи за обедом, как нужно есть, но ешь, кактребует приличие. Не забывай, Сократ был всегда такскромен, что рекомендовал посетителей, желавшихпознакомиться через него с философами.
LXIX
Когда в обществе, не усвоившем себе философского взглядана вещи, заходит речь о предметах философии, возьми себе заправило не раскрывать рта. Ты в большой опасности выблеватьтут же свою жвачку... И если тебя обзовут невеждой, и ты необидишься, знай, что ты начинаешь становиться человекомдела. Как овца не носит с собой травы, чтобы показатьпастуху, сколько она ест, но, наевшись никем не замеченною,дает на виду у всех шерсть и молоко, так и ты, усвоивправила философии, показывай невеждам не их, а свои дела.
LXX
Признак и отличительные свойства обыкновенного человека— ждать хорошего или дурного не от самого себя, ноизвне. Признак и отличительные свойства философа —всего хорошего и дурного он ждет от самого себя.
Отличительные свойства человека, делающего успехи в деленравственного совершенствования: он никого ни хулит, нихвалит, ни к кому не обращается с бранью или укором,никогда не говорит о себе, как о человеке что-либо значащемили знающем. Когда связывают его волю или мешают ему —он винит самого себя, а если его хвалят — смеется вдуше над рассыпающимся перед ним в любезностях. Бранят— не ищет оправданий. Он ходит как больной, опасаясьсдвинуть с места начавшую срастаться кость, прежде чем онасрастется окончательно. Он отрешился от всех желаний.Ненависть же свою перенес исключительно на то, что в нашейвласти, но несовместимо с понятиями о чести. Он сдерживаетвсе свои страсти и не обращает внимания на то, что егозовут глупцом или невеждой. Словом, бережется себя, какнедруга и опасного человека.
LXXI
Когда кто-нибудь хвастается пониманием сочиненийХризиппа [10] иуменьем объяснять их, скажи самому себе: "Если бы Хризиппне писал темно, этому человеку не пришлось бы ничемхвастаться. В чем моя задача? Изучить природу и жить по еезаконам. Спрашиваю, кто постиг тайны? Мне отвечают:"Хризипп", и я обращаюсь к нему. Но я не понимаю егосочинений. Ищу комментатора. Хвалить меня до сих пор не зачто. Когда я найду комментатора, мне остается следоватьправилам, заключающимся в сочинениях нашего философа —одно лишь это заслуживает похвалы. Если же я станувосхищаться одними объяснениями, разве я не превращусь изфилософа в грамматика с той лишь только разницей, чтовместо Гомера буду толковать Хризиппа? И когда меняпопросят: "Познакомь меня с философией Хризиппа", темсильнее зардеюсь я краскою стыда, что не могу показатьсходства своих слов с делами".
LXXII
Если ты привык просто одеваться — не мечтай о себе.Если ты пьешь одну воду — не хвались при всякомудобном случае, что ты пьешь одну воду. И, если ты хочешьприучить себя к тяжелой работе — делай это для себя,не для окружающих. Не обнимай статуи,[11] но если тебямучит иногда жестокая жажда — возьми в рот холоднойводы, выплюнь и не говори никому.
LXXIII
Исполняй данные тебе правила, как законы, и считай себясвятотатцем, если преступишь их. На отзывы же о тебепосторонних не обращай внимания — заставить ихговорить по своему желанию ты уже не в состоянии.
LXXIV
Скоро ли, наконец, перестанешь ты колебаться: признатьсебя достойным высшего счастья и не способным преступить нив чем границы здравого смысла? Тебе даны правила, которыеты должен был принять, и ты их принял. Какого же учителяждешь ты, чтобы вверить ему дело своего нравственногосамосовершенствования? Ты вышел из детей, ты уже взрослыймужчина. И если ты теперь станешь легкомысленно медлить,без конца делать проволочки, назначать день за днемкратчайшим сроком — ты не только незаметно для себя несделаешь умственно шага вперед, но будешь и жить, и умрешьневеждой.
Начни же, наконец, жить человеком просветленным инравственно самосовершенствующимся. Все, согласное с твоимивзглядами, считай для себя непреложным законом. И если тывстретишь трудное или легкое, благородное или низменное— помни, что с этой минуты настает борьба, что теперьнаступили "Олимпийские игры", что медлить дольше нельзя ичто в один день, одним делом ты или пожнешь плодыдостигнутых тобой успехов, или все потеряешь.
LXXV
Следуя во всем не чужим мнениям — единственноголосу рассудка — Сократ стоял на недосягаемойнравственной высоте. Ты пока еще не Сократ. Избери жеСократа хотя бы своим идеалом в жизни.
LXXVI
Первая и главная часть философии трактует о применении вжизни нравственных правил: например о том, что не следуетлгать. Вторая занимается доказательствами: например, почемунельзя лгать. Третья подтверждает и разъясняет предыдущее:например, на каком основании это можно считатьдоказательством, что вообще называется доказательством, чтологично, что не логично, что правильно, что неправильно.
Значит, третья часть дополняет вторую, вторая —первую. Важнее же всех — первая, и на ней следовало быостанавливаться дольше.
Мы поступаем наоборот — занимаемся третьей частью,обращаем все свое внимание на нее, совершенно игнорируяпервую. Вот почему мы лжем, хотя отлично знаемдоказательства, что лгать нельзя.
LXXVII
Всегда твердо помни следующие изречения:
Веди меня, о Зевс, и ты, Судьба,
Куда вести меня хотите вы.
Беспрекословно я пойду — ведь если б я не захотел
В испуге — идти мне все-таки пришлось бы. [12]
Затем:
Тот, кто безропотно несет свою судьбу,
Философ в наших глазах, чтит заповеди Бога. [13]
Далее:
Дорогой Критон, да будет воля Божья. [14]
Наконец:
Казнить меня Анит и Мелит могут,
повредить мне — никогда. [15]