Резко поднявшись, так, что стул с тихим скрежетом отъехал назад, я кивнул своим телохранителям, которые тут же напряглись, как сжатые пружины.
Нож, как всегда проворный, лёгкий на подъём, словно ртуть, пулей вылетел из комнаты вперёд меня проверить маршрут, по которому я двинусь, каждый тёмный угол, каждую подозрительную тень, чисто чтобы убедиться, что там не ждёт никаких неприятных сюрпризов типа магической ловушки или пары головорезов за углом с заточенными клинками.
А за моей спиной, надёжно прикрывая тылы, несокрушимой скалой пёр Глыба. Его тяжёлая поступь эхом отдавалась в пустом коридоре, гарантируя, что никакая угроза не подкрадётся сзади.
Такой вот у меня эскорт, почти как у президента какой-нибудь банановой республики, только надёжнее. Вместе мы, как три тени, двинулись к воротам. Пока шли, стараясь не шуметь, прилетело очередное сообщение от Фомы, ещё более срочное: «Вскрывают ящик. Прямо сейчас ковыряют ломиком! Всего трое, но, похоже, ещё один на стрёме где-то за бочками. Заходите немедленно, пока не очухались!».
— Так, всё чисто, можно выдвигаться, — прошептал я, чувствуя, как адреналин горячей волной ударяет в голову, обостряя все чувства. Сердце забилось чаще. — Давайте, накроем этих голубчиков, пока тёпленькие!
— Стоять, Владыка, — рыкнул Глыба, его огромная, не уступающая медвежьей, лапища легла мне на плечо, останавливая на месте с такой силой, что я чуть не пискнул. — Вам там делать нечего, ещё поранитесь, не дай бог, случайной железкой. Не Ваш профиль.
— Живыми или как пойдёт? — деловито, будто обсуждая меню на ужин, осведомился Нож, и в его руках словно из воздуха материализовалась пара мерзко выглядящих кинжалов, лезвия которых хищно блеснули в полумраке, отражая слабый свет далёкого фонаря.
— Живыми и желательно целыми, насколько это возможно, — распорядился я, слегка нахмурившись и пытаясь вернуть самообладание.
Чёрт, я так завёлся от мысли поймать их с поличным, вообразив себя героем какого-нибудь крутого боевика, что напрочь забыл, что я ни хрена не Джеймс Бонд и даже не лейтенант Коломбо, а всего лишь, по большому счёту, офисный работник, пусть и в новом молодом теле, но без особой боевой подготовки.
Эти двое, мои личные церберы, должны сделать всю грязную работу за меня. Мой КПД в прямом столкновении, если честно, стремился бы к нулю, если не к отрицательным значениям.
— Будет исполнено, Владыка, — коротко бросил Глыба. Оба моих телохранителя тут же рванули вперёд, растворившись в ночной темноте, как настоящие тени, бесшумно и стремительно.
Я, конечно, последовал за ними, но, само собой, на разумном расстоянии. Лезть под горячую руку профессионалам, когда они работают, мне совершенно не улыбалось, инстинкт самосохранения ещё никто не отменял. Послышались несколько тревожных выкриков, коротких, как удар хлыста, затем глухие звуки ударов, будто мешки с песком падают, какой-то неприятный хруст, от которого у меня самого что-то неприятно ёкнуло внутри где-то в районе солнечного сплетения.
Не в силах сдержать любопытство, всё-таки операция моя, сам её разрабатывал, я, пригибаясь, рванул в склад, стараясь держаться в тени. Картина маслом, как говорится: четверо типов в уже знакомых мне по описаниям капюшонах Серебряных Шутов. Двоих самых ретивых Глыба держал в своих ручищах, каждого в отдельной руке, как котят, и методично придушивал до потери сознания, отчего их лица приобрели интересный синеватый оттенок. Выглядело это, скажу я вам, жутковато, но завораживающе.
Ещё двое валялись на пыльном земляном полу. Один слабо стонал, другой просто лежал без движения, а над ними, как коршун над добычей, навис Нож, коротко и жёстко приказывая не дёргаться, если жизнь дорога.
— Ну, блин, вот это была драка! Точнее, избиение младенцев! — раздался рядом знакомый голос, и из-за штабеля ящиков, потирая руки, материализовался Фома, как всегда в самый подходящий момент, будто чёрт из табакерки.
Он выглядел слегка взъерошенным, на мантии свежее пятно непонятного происхождения, но в целом довольным, как слон после купания. — Можно мне уже наконец-то приложиться к заначке? А то душа горит, сами понимаете, нервы, стресс… Требует сердце антидепрессанта.
— Ещё нет, Фома, потерпи, — отрезал я и резким отработанным движением вырвал из его цепкой руки флягу, уже наполовину извлечённую из складок мантии… Фляга со звоном, похожим на похоронный, упала, звякнула на грязном полу и расплескала остатки своего драгоценного содержимого.
Фома недовольно проворчал что-то себе под нос, явно расстроенный таким варварским обращением с ценным продуктом, бросил на лужицу полный скорби взгляд, но за своей выпивкой лезть не стал. Видимо, понял по моему тону, что я не шучу, и добавки сегодня не предвидится.
— Сдаёмся, сдаёмся! Всё, хватит! — прохрипел один из типов, которого Глыба всё ещё продолжал методично, но уже не так сильно, сжимать в своих тисках.
Здоровяк утробно рыкнул, что походило на довольное урчание сытого медведя, и бросил обоих пленников на колени, как мешки с картошкой, перед моими ногами. Я, честно говоря, находился просто в приятном шоке от боевого мастерства этой парочки.
Нож и Глыба — это просто какие-то машины для нейтрализации противника, терминаторы в средневековом антураже! Молниеносно, буквально за несколько секунд после появления на сцене, они уложили четверых воров, обученных и, вероятно, вооружённых. Реально впечатляющая эффективность! Вот что значит профессионалы своего дела, а не какие-нибудь дилетанты.
Я шагнул вперёд, стараясь выглядеть как можно более внушительно, расправил плечи, как учили на тренингах по лидерству, куда меня несколько раз запихнул совет директоров Эола, и оглядел поверженных воришек, скорчившихся на полу.
На земле вокруг вскрытого ящика, из которого они так и не успели ничего толком стащить, валялась целая коллекция «сокровищ»: несколько тускло поблёскивающих алебард с гравировкой, пара-тройка зачарованных колец, от которых исходило слабое, едва заметное мерцание и лёгкое покалывание, если поднести руку, и ещё какие-то массивные серебряные сосуды, похожие на старинные графины или реторты алхимиков, возможно, для каких-нибудь особо едких зелий или ещё какой хрени, та самая «наживка», которую я так тщательно готовил.
— Кто тут главный? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо и уверенно, с металлическими нотками. Начальник должен говорить как начальник, даже если внутри всё подпрыгивает от возбуждения.
— Н-нету здесь таких, — ответил один, с трудом ворочая языком, видимо, от сотрясения или от страха. Капюшон у него наполовину сполз, а под ним виднелся разбитый в кровь рот и опухшая щека. — Нас просто послали на дело, и всё. Мы тут мелкая сошка, шестёрки.
— Послали Серебряные Шуты? — уточнил я, глядя ему прямо в глаза, стараясь поймать взгляд и не дать соврать.
Один из других воров, точнее, как оказалось, воровка, судя по более тонкому, хоть и испуганному голосу, только жалобно застонала, уткнувшись лицом в грязный пол.
— Ну зашибись! Прощайте наши головы, — пробубнила она куда-то в землю, её плечи мелко дрожали. — Приплыли, называется, дракону в пасть.
— Спокойно, дамочка, расслабьтесь, — сказал я максимально миролюбиво, даже с ноткой сочувствия. Запугивать — это одно, а реальная жестокость — другое. — Никто тут никому головы рубить не собирается. Пока, во всяком случае. При условии, конечно, что вы сможете отвести меня к вашему боссу, к главному Шуту. Хочу с ним потолковать по-деловому.
— Ты, я смотрю, твёрдо решил, чтобы он тебя кокнул, да? — подал голос один из воров, который всё ещё лежал мордой в пол, но уже приподнял голову и сплюнул на землю сгусток крови. — Чего ты всё время на рожон лезешь, а? Жить надоело, Владыка? Понимаю, что мы не в том положении… Но он с чужаками не церемонится.
— Это, дружище, уже не твоего ума дело, а мои риски и моя работа, — отрезал я, стараясь не обращать внимания на его дерзость. — Так что у вас есть два варианта, джентльмены и леди: либо вы отводите меня и моих ребят к вашему главарю, и тогда, возможно, мы все останемся при своих головах, либо мы начинаем, процедуру декриминализации прямо здесь, по одному, пока кто-нибудь из вас не проявит сознательность и не вызовется добровольцем на роль провожатого. Выбор за вами, господа хорошие. Часики тикают.
— Ой, да ладно, не смеши мои тапочки! Гонишь ты всё, — хмыкнула воровка, чуть смелее поднимая голову и глядя на меня исподлобья. В её глазах мелькнула искорка любопытства. — Мы знаем, что ты и близко не такой жестокий, как другие Избранники. Про тебя уже слухи ходят по всему тракту, мол, справедливый, но не садист. Говорят, ты даже налоги не сильно задрал.
Я мысленно усмехнулся. Вот тебе и пиар! Оказывается, репутация «доброго барина» имеет и свои минусы.
— Стой, стой, погоди! — вдруг засуетился тип в рваной маске, тот, что с разбитым ртом, его глаза испуганно забегали. Видимо, перспектива лишиться головы, даже если она и маловероятна, его не сильно вдохновляла, а может, он просто решил, что лучше уж рискнуть с боссом, чем с моими головорезами. — Лично я, например, совершенно не горю желанием проверять на собственной шкуре, насколько ты готов выполнить свои угрозы. Я… я отведу тебя, куда скажешь, только… без членовредительства, а?
Они согласились, пусть и под угрозой, а я внутренне напрягся. Ситуация с чёртовыми Шутами, которая поначалу показалась мне просто общением с колхозным ОПГ, от которого можно запросто откупиться, становилась буквально смертельно опасной.
Да, я запустил этот план, но теперь он же и угрожал мне ответными мерами. Они не хотят уходить с моей территории и будут высасывать меня, как паразиты, как блохи или другие мерзкие кровососы, ослабляя и уничтожая мою экономику, вредя моим людям и моему бизнесу.
Я вроде бы логично поступаю, выдавливая их, а с другой стороны, им проще всего меня просто убить и забыть всё, как досадное недоразумение, о чём они недвусмысленно и намекнули. То есть сейчас я отправлюсь угрожать людям, которые сами настроены меня угробить. И хуже того, мне надо с ними договорится, достичь компромисса, и делать это придётся под угрозой взаимного уничтожения.