Его ученичество у Марпы состояло из сплошного страдания. Он прочищался насквозь. Мысль о том, что после смерти он окажется в состоянии мании преследования с впечатлением о тридцати пяти убитых, заставляла его всё выдерживать. Он не знал никого другого, кто, как Марпа, обладал средствами, способными привести к Просветлению за одну жизнь.
Очищение часто происходило по одному и тому же образцу. Марпа просил Миларепу построить дом особой формы, обещая по завершении строительства дать поучения. Миларепа вкалывал как лошадь, его живот и спина покрывались ранами от перетаскивания камней. И вот проходит мимо Марпа и спрашивает: «Что это ты тут делаешь?» Миларепа в ответ: «Строю для тебя дом. Ты пообещал, что, когда построю, ты дашь мне освобождающие поучения». «Но это – ужасный дом, – возражает Марпа. – Скорее всего, я был пьян, когда давал тебе такое поручение. Так что снеси его, отнеси камни обратно, и построй новый дом – вон там! Тогда получишь поучения, которые хотел». Так, строя и снося дома (соответствовавшие формам четырёх Будда-активностей), Миларепа проходил внешнее, а через разочарования -внутреннее очищение. Последние постройки -огромный зал и одиннадцатиэтажная башня -стоят до сих пор. Но больнее всего Миларепе было оттого, что многочисленные ученики, приходившие отовсюду к Марпе, получали высокие поучения и посвящения, а его всё время с них выгоняли. Активность Марпы дополняла Дагмема, его главная жена, постоянно пытаясь помочь Миларепе попасть на посвящения. Это вызывало в нём доверие и открытость, и тем болезненнее был очередной вылет за дверь. Миларепа очень быстро развивался между этими двумя полюсами. Однажды, после одной особенно скверной ситуации, Марпа произнёс: «Позовите великого чародея. Он сегодня -главный гость». Вместе с Дагмемой, он дал Миларепе всю передачу тела, речи и ума. Он преобразовал вибрации своего тела так, что из твёрдой материи оно превратилось в энергию и свет, и Миларепа совершенно ясно увидел в пяти внутренних центрах Марпы круги силы Будд.
Затем Марпа отправил Миларепу заниматься медитацией. Он замуровал его в пещере, оставив, как это по традиции делается, только отверстие для передачи пищи. Миларепа приступил к Основополагающим Упражнениям и приобрёл первые важные проблески глубокого понимания. Марпа дал ему следующие наставления для практики, и он стал выполнять их. Но вот однажды ему приснился очень яркий сон, заставивший забыть обо всём остальном. Он увидел во сне родительский дом с обвалившейся крышей; повсюду бегали мыши, а мать лежала мёртвая на земле. Не вполне отдавая себе отчёт в том, что делает, Миларепа снёс стену, закрывшую пещеру, и направился к Марпе. Он вошёл в комнату, когда Марпа ещё спал. На лицо Миларепы упали лучи солнца, а Дагмема внесла завтрак. Марпа объяснил значение этого так: «Еда и солнечные лучи – это знак того, что всё у тебя будет расцветать. Ты сможешь передавать Учение другим. Но то, что ты застал меня спящим, означает, что мы с тобой в этой жизни больше не увидимся». Миларепа был в тот момент не в состоянии полностью понять, о чём речь, думая только о своей матери. Марпа велел ему остаться ещё на несколько дней, и перед прощанием дал ему несколько свитков с текстами и точные указания о том, когда, при каких знаках Миларепе нужно будет открыть тот или иной свиток. Придя в родной дом, Миларепа обнаружил всё в точности соответствующим своему сну. Присев, он рассеянно обводил взором предметы, как вдруг заметил, что сидит на костях своей матери. Тогда он понял, как никогда глубоко, непостоянство всех вещей и поклялся посвятить свою жизнь исключительно работе с умом и ни на что не отвлекаться. Его усердие было так велико, что он не уделял времени даже заботе о еде и питался только крапивой, росшей вокруг пещеры. Спустя несколько лет цвет его кожи приобрёл зелёный оттенок, и проходившие мимо охотники думали, что это леший. Силой своей преданности и неуклонной медитации Миларепа развил все освобождающие качества. Очень рано открыв речевой центр, он изливал свой опыт в форме мелодичных, прекрасных песен. И другие достигали в своей практике такого же уровня развития, но способность так вдохновенно излагать Учение позволяет легко перенимать его просветлённый опыт.
Миларепу всё чаще видели перелетающим с горы на гору, он совершал также много других чудес, и к нему приходило всё больше учеников. Одним из них был Речунгпа, очень обаятельный человек, излучение Алмаза в Руке – силы всех Будд и «отца» Большого Чёрного. Он освоил высшие практики и привёл к Просветлению многих женщин. Речунгпа имел независимый нрав и не любил сидеть на одном месте. Странствуя, он постоянно строил новые круги силы. Его нарекли «луноподобным» учеником Миларепы.
Наконец, пришло время, когда для сохранения линии передачи кроме весёлых йогов стали необходимы также организации. Они возникли благодаря «солнцеподобному» ученику Миларепы – Гампопе, образцу добродетели в нашей, вообще-то, весьма буйной линии. Гампопа был перерождением Бодхисаттвы десятой ступени. Он был в Индии учеником самого Будды Шакьямуни и получил вместе со многими другими Бодхисаттвами поучения, в которых Сутра и Тантра дополняют друг друга. Когда Будда спросил своих учеников, кто из них готов впоследствии принести эти поучения в большую снежную страну на севере, то вызвался человек по имени Дао Шёну. Спустя 1500 лет он пришёл в мир под именем Гампопа, став также первым монахом среди хранителей нашей линии преемственности. До него у нас были миряне, йоги и йогини. Таким образом, наряду с этой старой передачей йогов и мирян возникла традиция монашества.
Гампопа
Очевидно, Гампопа не получил поучения о том, чтобы видеть Учителя как Будду, либо не понял его, и, поскольку он уже находился на высоком уровне, ему было трудно найти Учителя. Он слишком быстро замечал повсюду недостатки, и его неудовлетворённость возрастала. Однажды ему приснился йогин: вися перед ним в воздухе, он помочил палец слюной и брызнул ей прямо Гампопе в лицо. С этого мгновения его погружение во время медитации было безграничным. На следующий день он проходил мимо трёх беседовавших друг с другом нищих. Один из них сказал: «Нужно быть королём, чтобы еды всегда было вдоволь». Но второй возразил на это: «Нужно быть как Миларепа, тогда вообще не нужна будет еда». Лишь услышав имя Миларепы, Гампопа едва устоял на ногах и интуитивно понял, что это – тот йогин из его сна. Гампопа пригласил нищих к себе, устроил им обильное угощение и расспрашивал их о Миларепе, пока они не растворились в пространстве, поскольку были не чем иным, как его излучениями. Вне себя от радости, Гампопа ударил в большой барабан и затрубил в самый длинный рог Восточного Тибета. На пути к Миларепе он был полностью охвачен чувством преданности, у него постоянно текли слёзы из глаз. Он обнимал и целовал всех, кто мог сказать ему что-нибудь о Миларепе, так как верил, что это тоже его излучения.
А Миларепа сидел со своими учениками в пещере и то смеялся, то снова становился серьёзен, и ещё иногда делал какие-то движения руками. Ученики попросили его объяснить, что происходит, и он ответил: «Сюда направляется мой совершенно особенный ученик, Гампопа, и он ведёт себя как пьяный. Только что он скатился с горы, и мне нужно послать людей, чтобы помочь ему подняться. А до того у него кончились запасы воды, и мне пришлось делать для него источник». Наконец, Миларепа послал своих учеников навстречу Гампопе. Девушка, встретившая его раньше других, сказала: «Наверное, это ты – совершенно особенный ученик Миларепы, Гампопа». И хотя он был на десятой ступени Бодхисаттвы, когда остаются лишь очень тонкие завесы в уме, всё же он немного загордился. После того как его привели к Миларепе, ему пришлось ждать десять дней в соседней пещере, пока уляжется его гордость. Но потом сразу произошло очень многое: Миларепа очень быстро дал Гампопе все поучения и полное благословение, но не дал достаточно времени для освоения этих поучений на практике и осуществления их цели. Вскоре после передачи Миларепа ему сказал: «Тебе нужно идти. В Восточном Тибете ждут люди, с которыми у тебя есть кармическая связь. Ты должен идти, чтобы помочь им». Он описал ему форму горы, которая соответствует так называемой сегодня «шапке Гампопы» у Кармапы, и поручил ему сначала основать там центры медитации и монастыри. Далее, Миларепа пообещал своему учителю, что тот будет сам учиться, обучая, и достигнет полного Просветления, работая для других. Последними его словами при прощании были: «Я знаю ещё одно поучение, но оно – слишком высокое для тебя, и я не могу тебе его дать». Гампопа выразил благодарность и отправился в путь. Но не успел он далеко уйти вниз по маленькой тропинке, как через него перелетел Миларепа и стал ждать на следующем большом камне. Он взглянул на Гампопу со словами: «Если я не дам его тебе, то кому тогда мне его дать?» Миларепа повернулся, поднял своё длинное одеяние и показал Гампопе свой голый зад – с огрубевшей кожей, весь в ссадинах и рубцах. «Если ты не будешь медитировать столько, сколько я, ты ничего не достигнешь. Теперь можешь идти».
У многих была кармическая связь с Гампопой, и в Восточном Тибете скоро возникло несколько монастырей и мест для медитации. Однажды в монастырь Гампопы пришли трое сильных мужчин из Кхама. Они шумно веселились и развлекались, пока их не обнаружили монахи, и на следующее утро они были выставлены вон. Когда друзья уходили из монастыря, Гампопа почувствовал, что удаляется мощное силовое поле, и увидел, что все птицы местности летели вслед за этими троими. Он велел догнать их и привести обратно. Затем он проверил, подходят ли они для того, чтобы получить поучения, данные ему Миларепой, и передал их разными способами. Их предводитель, который был особенно силён, получил все поучения. У него была поистине необычная голова: он рано поседел, и у него был выдающийся подбородок. Он уединился для медитации в пещере, которая была так мала, что колени его выступали наружу, в снег, и через восемь месяцев достиг полного Просветления. Это рекордный срок в нашей линии. Другие йоги явственно увидели над его головой