— Я пытался, но ты не услышала. Кажется, громко думать у меня получается только нечаянно.
— А щит вы перед этим снять не пробовали?! Кстати, возможно, в этом и дело. Если она ощущала от меня агрессию, а от вас — дружелюбие, то неудивительно, что она начала изливать душу именно вам.
Скорее всего, Ксюша была права. Людвиг навертел поверх стандартной формулы щита ещё пару заклинаний. Назвать это полноценным ментальным воздействием было сложно, скорее, щит навевал приятные эмоции и притягивал взгляды, фокусируя внимание жертвы на одной конкретной цели. Изначально эта хитрость служила для того, чтобы у Инги не возникло желания обернуться и потребовать обратно свой телефон, но в итоге получился своеобразный катализатор доверия.
И всё же…
— Мне показалось, что она очень боится.
— Это не новость! Она всегда всего боится.
— Нет, ты не поняла. Она не боится, что её накажут, но очень волнуется, что ты узнаешь правду и смертельно обидишься. Она хочет продолжать с тобой дружить.
— Интересно у неё дружба проявляется!
— Возможно, мы чего-то не знаем, — попытался убедить её Тимур.
— Ничего, скоро выясним. — Ксюша азартно потёрла руки. — Заклинания невидимости в вашем арсенале случайно нет?
— Вообще есть, но наизусть я его не помню. Да и действует оно только на неподвижные объекты, так что следить за Ингой с его помощью не получится.
— А и не надо следить. Я же не зря её телефон изучала, так что теперь точно знаю, куда и во сколько она пойдёт. Можно просто прийти на встречу чуть раньше, затаиться и послушать.
— Что за встреча? — не понял Тимур. — С кем?
— Почту проверьте.
Тимур послушно запустил на телефоне приложение и только тогда спросил:
— Зачем?
— Я вам скрины кинула, — заговорщически улыбнулась Ксюша.
— Какие ещё скрины?
— Из телефона Инги. Не наизусть же мне было сообщения заучивать. И те самые фоточки там тоже нашлись в сохранёнках.
— Подожди… — В почте действительно светилось свежее письмо. Обратный адрес выглядел незнакомо. — Как ты это сделала?
— Элементарно, Ватсон. Собрала всё самое интересное и прямо с телефона Инги отправила вам и себе. А потом удалила письмо из отправленных. И всё, что наскринила, тоже удалила. Легкотня!
В такие моменты Тимур отчётливо понимал, что с Ксюшей лучше не ссориться. Ему бы даже в голову не пришло сохранять улики, да ещё и пересылать их таким хитрым способом!
— Я даже боюсь спрашивать, откуда ты знаешь мой ящик.
— Вы мне с него пару раз книжки присылали.
— И ты наизусть помнишь адрес?
— Логин «timur-mur-mur» забыть сложно. Вам его что, Диана регистрировала?
— Нет, я сам. — Тимур подумал, что сейчас выглядит в точности как Инга — такой же красный. — Просто этому ящику лет двадцать. Я потом для всяких приличных писем второй завёл, с именем и фамилией, а этот остался для друзей. Хотя, наверное, давно пора его удалить и не позориться.
— Ой, да ладно вам стесняться! Первый логин в интернете — это почти как детская фотография на горшке: выглядит кринжово, но вызывает ностальгию.
— Ксюша!
— Что?! Неужели у вас нет такой фотографии?
Фотография у Тимура, конечно, была. Даже две: на одной он увлечённо листал книжку с картинками, а на другой смотрел вдаль с таким лицом, словно внезапно познал все тайны вселенной и дзен. Одновременно.
Вторую фотографию мама очень любила показывать друзьям и знакомым, обязательно сопровождая демонстрацию комментариями в духе «Вы только посмотрите, какой прелестный был мальчик!» Фразу «И что из него выросло?!» предлагалось додумать самостоятельно.
Тем временем письмо наконец-то открылось, и Тимур ткнул в первую из прикреплённых картинок. Она действительно оказалась скрином переписки: кто-то с неопознаваемой аватаркой (то ли тёмный мутный портрет, то ли куст, то ли вообще памятник какой-то) доказывал Инге, что она его обманула, ничего не сделала и теперь крупно пожалеет. Инга, в свою очередь, уверяла, что сделала всё, что требовалось, — и напечатала фотки, и подбросила, — и сама не понимает, почему ничего не происходит.
Писал собеседник ужасно — напрочь игнорируя орфографию, пунктуацию и даже банальное согласование слов, а потом и вовсе перешёл на голосовые сообщения. Хорошо хоть Инга свои ответы печатала — это немного помогало достроить в голове диалог. Ну и финальная фраза о встрече тоже, к счастью, оказалась текстовой. Правда, понимания особо не добавила.
— «В девять в беседке» — это где?
— Это в детском саду за школой. Ну, который в том году на ремонт закрыли. Там две такие раздолбанные беседки с лавочками: в одной вечно старшеклассники курят, а в другой мелкота кукольными платьями меняется. Подозреваю, что нам в первую.
— Точно? Вдруг речь о какой-то другой беседке? Инга вообще-то на другом конце города живёт, зачем ей сюда ехать на ночь глядя? Или речь про девять утра?
— В девять утра уроки, так что вряд ли. А ехать сюда — потому что Буранову так удобнее. Мне кажется, условия здесь ставит он, а живёт он как раз неподалёку.
— Опять Буранов? — даже не удивился Тимур, вглядываясь в непонятную аватарку. Нет, всё-таки не куст, а просто тёмный силуэт со спины.
— Опять, — уныло подтвердила Ксюша. Похоже, ей тоже не больно-то хотелось снова сталкиваться с мстительным одноклассником. — Когда же он угомонится, а? Может, его пристукнуть тихонечко и в речку выбросить?
— Не шути так.
— Да какие уж тут шутки! Задолбал же!
— А представляешь, как он нас задолбает, если по нашей вине помрёт? Будет каждую ночь призраком являться и выть из-под кровати, а я и так не высыпаюсь. Нет уж, пусть его кто-нибудь другой прибьёт! Я верю, что с таким характером он не только у нас в печёнках сидит, но и ещё у пары десятков… Что? — Вопрос вырвался сам собой, потому что взгляд Ксюши на мгновение стал таким… мечтательно-отстранённым, почти как у девочек из фан-клуба на уроках истории.
— Обожаю, когда вы язвите и ворчите! Сразу на нормального человека похожи.
— Это от безысходности, — вздохнул Тимур, забыв уточнить, что он имеет в виду язвительность, а не нормальность. — Просто я совершенно не представляю, что делать с Бурановым, и не понимаю, что Инга забыла в обществе этого придурка.
— А вы дальше читайте. Мне показалось, что он её чем-то шантажирует, и давно. Но в свежих сообщениях я никаких подробностей не нашла, да и не факт, что они это в мессенджерах обсуждали.
Тимур открыл следующую картинку и вчитался.
По хронологии этот фрагмент диалога шёл раньше предыдущего, но по сути очень его напоминал: много голосовых, обрывистые угрожающие бурановские «Сматри у меня!!! а не то…» и робкие «Пожалуйста, не говори никому» Инги.
Нашёлся и обрывок переписки, относящийся к моменту, когда Ксюша с Тимуром лазили на шкаф.
«Они в комнату ушли», — докладывала Инга.
«вижу ищи ченибуть прекольное», — отвечал Буранов.
Под «ченибуть», судя по всему, подразумевался очередной компромат, и Тимур, задумавшись, что Инга могла найти в его квартире и нашла ли она это что-то, едва не вписался в столб.
— Осторожнее! — Ксюша вовремя дёрнула его за рукав.
— А куда мы идём? — спохватился Тимур.
— К вам. Хотя можно и ко мне, бабушка на работе. Правда, ей соседка обязательно доложит.
— Ко мне могли бы переместиться через боггарта, а то вдруг нас опять кто-нибудь сфотографирует.
— Фотографией больше, фотографией меньше — какая теперь разница? А перемещаться без веских причин лишний раз не стоит, потому что боггарт при этом тратит уйму энергии, а потом жрёт Людвига, чтобы её восстановить. Ну, или того, кто окажется поблизости, но чаще Людвига. В общем, не надо.
— Это Людвиг тебе сказал? — О таких нюансах Тимуру не сообщили. Он вообще не особо понимал принцип существования Дома, но ограничение звучало вполне логично. Боггарт, конечно, на голодающего не походил, но сил на поддержание иллюзии он расходовал немало. А если ещё и перемещения добавить… Да, наглеть и без необходимости скакать туда-сюда точно не стоило.
— Это Дом сказал. Показал. Он очень странно общается, я не знаю, как это описать, но обычно могу его понять. А он радуется, что его понимают, и вечно ко мне лезет поболтать.
— Ты его совсем не боишься? — удивился Тимур. Сам он боггарта опасался: вроде и не враг, но всё-таки нечисть, а от неё никогда не угадаешь, чего ждать. Да даже если и не угадывать… Кому будет приятно знать, что можно в любой момент оказаться в центре кошмара просто потому, что инфернальная сущность проголодалась?
— Сначала боялась, а потом поняла, что сам по себе он совсем не страшный. Даже милый. О Людвиге заботится, как умеет. И он не берёт больше, чем надо, а если вдруг взял, то обязательно делает что-то приятное из излишков — холодильник, диван. Жалко, конечно, что он питается только отрицательными эмоциями, но иногда можно и потерпеть.
Ксюша, похоже, даже злобную нечисть ухитрялась понять и простить. А значит…
— Вы с Ингой обязательно помиритесь, — уверенно сказал Тимур. Ну в самом деле, если она даже его простила за глупую выходку с блокировкой зрения и слуха, то и на подругу (и сестру!) долго обижаться не станет.
— С чего вы взяли, что я вообще захочу с ней мириться? — надулась Ксюша.
— Ты же сама сказала: возможно, Буранов её шантажировал.
— Это не оправдание. У неё всё равно был выбор. Она могла сделать гадость мне, а могла не сделать, и тогда Буранов сделал бы гадость ей. А ещё она могла просто поговорить: со мной, с вами. Объяснить, что происходит и чем ей это грозит. И мы бы все вместе обязательно что-нибудь придумали. Что-то такое, чтобы и нас от лишнего внимания уберечь, и Ингу от Буранова защитить. Но она выбрала самый простой для себя вариант. Не осуждаю, но и мириться не планирую.
— Может, тогда хотя бы перестанешь её пугать и провоцировать?
— Нет. — Ксюша скрестила руки на груди, и невидимая броня вокруг неё поросла шипами.