Кажется, у многих просто в голове не укладывалось, как можно в полную силу бить людей, с которыми только что пил и танцевал. Даже из магии в ход шли в основном щиты, блоки и прочие штуки, смягчающие удары. У Фриды отобрали палку и выкинули в кусты. Попали по засевшему в них побитому волку. Волк обиделся, сменил облик на человеческий (оказавшись всё тем же Лёхой) и пошёл раздавать затрещины своим же, чтобы смотрели, куда что кидают.
В общем, вокруг творился форменный бардак, и только Гаврилов спокойно стоял чуть поодаль, наблюдая за происходящим с вежливым интересом. Не свалил всё-таки! Но и вмешиваться не торопился.
— Поверить не могу, что я это делаю, — пробормотала Диана, усиливая защиту и попутно наступая каблуком кому-то на лапу.
— Дерёшься с собственными братьями на собственной свадьбе? — уточнил Фёдор.
— Нет, защищаю этого немецкого придурка. С братьями-то я с детства дралась.
— А, так вот чем мы тут занимаемся!
— Да. Осталось только понять, в чём он виноват, — прогнусавил Стас. Ему попали по носу, и кровь потихоньку капала на парадную белую рубашку.
— Насколько я знаю, ни в чём. — Фёдор прицельно пнул очередную мохнатую морду, едва не оставив ботинок в волчьих зубах. — Но вряд ли кто-то нам поверит.
Постепенно они все сгруппировались вокруг Людвига, как маленький спасательный отряд. Волки и люди толпились напротив: они уже не так активно лезли в драку, но и расходиться не спешили. Выжидали.
— Почти готово, — устало сообщила Инга. Распутывание чужих заклинаний заметно подточило её резерв, а восстановить его самостоятельно девочка не могла.
— Ну, молодец, конечно. А дальше? — язвительно поинтересовалась Диана.
— Можешь сделать так, чтобы все услышали, что я скажу? — осенило Тимура. — Чтобы все заткнулись, а говорить мог только я и громко?
— Сложно. Народу многовато, придётся на глазок всех обсчитывать. И вряд ли вся эта толпа согласится спокойно ждать, пока я сигиллу нарисую, а заготовок под такое у меня нет. — Она задумчиво покусала нижнюю губу. — Но могу добавить к твоим словам ментальный компонент, чтобы все обратили на тебя внимание и захотели послушать, что ты там вещаешь. Хватит секунд на сорок, не больше. И мне придётся снять все щиты.
— Валяй.
Людвиг нервно дёрнул хвостом и глухо зарычал сквозь намордник.
— Тим, не надо! — поддержал его Фёдор. — Не лучший момент для драматических признаний.
— О чём вы? — не понял Стас.
— Вот всем сразу и объясню, — отмахнулся Тимур.
Наверное, сейчас ему надо было лихорадочно подбирать нужные слова, но он столько раз повторял их сам себе мысленно или даже вслух перед зеркалом, что, кажется, мог проорать в любом состоянии.
Диана огляделась, ища, чем бы написать заклинание, и, не придумав ничего лучше, смочила палец в крови собственного мужа и вывела на лбу Тимура затейливый символ.
Странный жест привлёк всеобщее внимание ещё до того, как рисунок наполнился магией. Некоторые из противников заинтересованно придвинулись ближе, силясь разглядеть написанное; другие, напротив, подались назад, испугавшись, что сейчас случится что-то опасное. Любопытный волчонок, почуяв важность момента, достал из кармана телефон и приготовился снимать. Ксюша, вынырнув откуда-то под самым его носом, выдернула мобильник у него из рук и отбежала подальше.
— Эй, отдай! — голос мальчишки звучал скорее удивлённо, чем злобно. — Отдай, а то укушу.
— Подавишься.
— Давай! — скомандовала Диана, и символ на лбу нагрелся от магии.
— Минуточку внимания, — произнёс Тимур, и этого оказалось достаточно, чтобы все немедленно повернулись к нему. Тишина наступила сама собой, безо всяких дополнительных заклинаний. Фоновый шум гомонящей толпы, волчье рычание, звуки шагов и тяжёлое дыхание — всё стихло в один миг.
Тимур подумал, что было бы неплохо освоить это заклинание и использовать на уроках, когда особо разбушевавшиеся дети напрочь игнорируют учителя. А потом Диана ткнула его локтем в бок, напоминая, что время идёт.
Впрочем, сорока секунд Тимуру не понадобилось, он прекрасно справился за пятнадцать:
— Оставьте в покое Людвига, он ни в чём не виноват! Он просто защищал меня. Всех этих людей убил я. Не было никакого заговора, только ошибка в заклинании. Моя ошибка.
Эффект разорвавшейся бомбы, который произвело это признание, существовал только в голове Тимура. В реальности же все вокруг удивились, конечно, но сделали это как-то очень тихо. Почти вежливо.
— Да ты гонишь! — выразил общее сомнение Лёха. — Ты просто его выгораживаешь.
— Это он меня выгораживал.
— Доказательства? — коротко рыкнул старший Рыбников. Он, конечно, всегда был из тех, кто сначала действует, а потом думает, но опыт работы в органах всё же давал о себе знать.
Доказательств у Тимура не было. Кроме признаний Людвига, но кто же им поверит.
— Быть не может, — пробормотала Диана. — Тим, ты же шутишь, да?
— Шутит! — крикнул Людвиг, с которого как раз в этот момент Инга сняла намордник и остатки сдерживающих заклинаний. Конечно, он сразу же сменил облик на человеческий и полез защищать друга. Точнее, пополз — встать он не мог, и даже голову поднимал с трудом, но упрямо рвался в бой. — Вы же его знаете, он мухи не обидит!
— Ещё одно слово — и я тебя силой заткну, — прошипел Тимур.
— Ещё одно слово — и я вас обоих заткну. — Вопреки собственным словам, Диана не угрожала, а жалобно просила. Почти умоляла. И вдруг совсем другим тоном гаркнула: — А ну вырубил телефон быстро, а то я его тебе в задницу запихаю и через весь ЖКТ протащу в обратном направлении!
Юный мохнатый папарацци, который смог-таки догнать Ксюшу и отобрать у неё свой мобильник, испуганно сжался. Тимур искренне понадеялся, что снять он ничего не успел. Хватит уже с него компромата!
— Быстро телефон мне отдал и марш отсюда! — рявкнул один из Рыбниковых. Видимо, он приходился волчонку отцом. Иди дядей. Или… неважно. В любом случае рыжина у обоих была явно семейная.
— Я не буду снимать, честно-честно! Только тихонечко посмотрю! — зачастил мальчишка.
— Быстро, я сказал!
— Ну пожалуйста…
— Придурок ты, Тима, — вздохнул Людвиг. Доползти пару метров до друга он всё-таки смог, а вот подняться или хотя бы сесть — уже нет. Так и валялся на земле в домашних штанах и футболке. И опять босиком.
— У меня был хороший учитель. — Тимур стянул пальто и попытался закутать этого страдальца, но Людвиг вместо благодарности скорчил такое недовольное лицо, словно он не лежал на подмерзающей земле, а загорал на пляже, и вдруг какой-то гад заслонил его от солнца.
— Учитель твой — дурак. И ты не лучше.
— Что-нибудь понимаешь? — тихо спросила Фрида, подобравшись поближе к Стасу.
— Не очень, — сознался тот. — Кажется, Тимур что-то натворил.
— Натворил, — согласился Тимур. — Я убил двенадцать человек.
Почему-то с каждой секундой становилось всё проще говорить о своём преступлении. Словно, перестав быть тайной, груз на душе сделался в несколько раз легче. Не исчез, нет. Остался тяжёлым, практически неподъёмным. Но сам Тимур как будто стал сильнее.
Он всё сделал правильно.
Наконец-то.
— Это не убийство! — немедленно влез Людвиг. — Это был несчастный случай.
— Это ничего не меняет.
— Меняет. Ты был несовершеннолетним! Даже школу ещё не окончил! А я был рядом, я нёс за тебя ответственность…
— Да зачем вы его слушаете? Что вы вообще стоите? — взорвалась блестящая тётка. — Если они так друг друга выгораживают, то оба и виноваты. Хватайте же их, ну! Или ждёте, пока я первая начну?
Конечно, она и до этого не молчала. Никто не молчал, просто все обсуждения и разговоры сливались в монотонный гул, который обтекал Тимура со всех сторон — но не мог причинить вреда. Те слова, которые Тимур повторял сам себе каждый день, всё равно были намного больнее. Били намного больнее.
Но тётка… То есть, конечно, женщина. Растрёпанная, слегка отёкшая женщина в платье, которое даже в полумраке блестело, как диско-шар.
Но эта женщина посмела обвинить Людвига, и её обвинение выбилось по тональности из общего гула и больно резануло слух.
— Оставьте его в покое. Только я виноват! — упрямо повторил Тимур.
— Мне плевать, кто из вас виноват! Верните мне моего мужа, твари! Что, не можете? Тогда отправляйтесь следом за ним оба! Чтоб вы сдохли!
Тимур понятия не имел, кто эта женщина. Он вообще не помнил, чтобы они встречались раньше. Но, очевидно, её муж был на злополучной сдаче дома — и не пережил её.
— Извините, — сказал Тимур. — Вы имеете полное право меня ненавидеть.
А что он ещё мог сделать? Мёртвых не вернуть.
Тётка заорала что-то совсем уж бессвязное и бросилась на него с кулаками, но стоявший неподалёку мужчина перехватил её за руку.
— Погоди ты голосить, разберёмся.
— Разберётесь? Знаю я, как вы разбираетесь! В тот раз доразбирались до того, что убийцу упустили, и сейчас…
— Да куда он денется, когда куча народу кругом? Видишь, даже не сопротивляется, — рассудительно заметил мужчина.
Его Тимур тоже не знал, но благодарно кивнул. Он действительно не собирался бежать или сопротивляться. Признался — и будь что будет.
— Мне плевать, сопротивляется он или нет! Слышишь ты, очкарик? Плевать! На тебя, и на дружка твоего плевать! Оба вы сдохнете! Сдохнете и будете вечно в аду гореть! Черви вас будут жрать! Черти вас будут на части резать!
Тимур был уже согласен и на червей, и на чертей, лишь бы она наконец-то угомонилась. Или крики и обвинения от безутешных родственников — это тоже часть причитающегося ему наказания?
Тогда ладно, пусть ругается. Он ведь действительно заслужил.
— Прекратите на него орать! Вам же сказали, что он нечаянно! — снова влезла Ксюша.
— Ты вообще кто такая? Мала ещё взрослым указывать! — огрызнулась женщина. Или всё же тётка? Вела она себя точно как склочная тётка с базара.