— Никакого «если бы». Ты всё сделал правильно. И, кстати, прекрасно справился бы и без Ксюхи. Да, получилось бы чуть больнее для меня, но всё равно получилось бы, ведь именно ты довёл заклинание до конца. И довёл бы в любом случае, потому что бросать его незавершённым было гораздо опаснее для нас обоих. И всё бы закончилось благополучно.
— Какое там благополучно? Ты даже после обезбола отключился и потерял связь с человеческой ипостасью, а перейти целиком в звериную не мог из-за блокировки. Так и застрял где-то между. Я тебя насильно обратно выдёргивал, ты уже не дышал! Ещё бы чуть-чуть — и всё…
— Да? — Людвиг наконец-то перевёл взгляд с окна на Тимура. Он казался удивлённым, но не обеспокоенным. — Я не помню… А почему ты сразу не сказал?
— При Ксюшке? Она и так из-за тебя переволновалась, а меня вообще теперь побаивается…
— Не тебя, а того, что ты опять без спросу применишь против неё магию, да ещё и такую неприятную. Она и так всего боится, а ты её ещё больше испугал — естественно, девчонка обиделась. Но, насколько я её знаю, больше не обижается. Можешь сам у неё уточнить, если не веришь.
— Да она же врёт как дышит!
— Не в таких случаях. Кстати, что конкретно ты с ней сделал? Что-то типа сенсорной депривации?
Судя по искреннему любопытству в голосе, вопрос этот занимал Людвига довольно давно, и он не собирался упускать момент. А Тимур вроде как не горел желанием обсуждать ещё один свой косяк, но, с другой стороны — почему бы и нет. Лучше это, чем та мысль, которая назойливо мельтешит на границе сознания и которую одинаково хочется проорать во весь голос и не произносить вообще никогда.
— Да, сначала слуховая депривация, потом зрительная. Последовательно. Зря, конечно, но… Я же понятия не имел, что вы с ней уже успели познакомиться. Подумал, что если она увидит, как у нас тут люди превращаются в волков и пробивают головами бетонные стены, то может испугаться. Или, что хуже, бросится меня спасать и начнёт путаться под ногами. В общем, надо было как-то её угомонить, а ничего более аккуратного в голову не пришло.
— На заготовках делал?
— Да.
Людвиг сощурился. На мгновение Тимуру показалось, что сейчас он заявит в своей обычной манере: «Действительно, кто бы сомневался!» или «Не мог придумать что-нибудь менее травмоопасное?»
А как тут придумать?
Одно дело, когда есть время на расчёты, сверку данных и вычерчивание сигилл, и совсем другое — когда действовать надо быстро, а у тебя выбор из трёх вариантов, и все паршивые, потому что заготовлены были давным-давно на гопников, увидевших в Тимуре лёгкую добычу, или на пьяных деревенских мужиков, которым чем-то помешали студенты-историки. Или на Людвига. В те годы, когда Тимур ещё мечтал самолично найти и поймать Людвига.
Правда, не особо представлял, как искать, поэтому обычно просто бесцельно бродил ночами по городу, пока не сталкивался с теми самыми гопниками. И тогда заклинаний, вписанных в татуировки, как раз хватало, чтобы парочку из них оглушить.
Но условный гопник, даже самый тощий, обычно всё же крупнее пятнадцатилетней девчонки, поэтому неудивительно, что ей досталось куда сильнее.
И Людвиг, конечно же, имел полное право обвинить Тимура в неосторожности.
Но он, вопреки ожиданиям, не стал ехидничать и отчитывать. Только склонил голову набок и коротко спросил:
— Покажешь?
— Конечно. — Тимур с готовностью задрал футболку. — Смотри, там стоит ограничение на силу воздействия в зависимости от веса, но шаг довольно большой. Так что, думаю, ей прилетело вторым уровнем, который от пятидесяти килограмм начинается. Ну и накрыло, конечно, прилично, потому что…
— Да не тараторь ты, сам вижу. — Людвиг пробежался кончиками пальцев по символам. — Диана делала?
— Ага. То есть идея была моя, но она помогла расчертить, а Фёдор… Ты Фёдора не застал уже, да?
— Единственный раз, когда ты успел про него рассказать, он был ещё Теодор.
— Да ну, это же совсем недолго было. Ты бы видел эту гориллу бородатую! Какой из него Теодор? Фёдор — он Фёдор и есть. Так вот, он как раз татуировкой увлёкся, и надо было на чём-то тренироваться. Вот и получилось, что ему — практика, а мне — бесплатные татуировки.
— И что, так и будешь теперь всю жизнь этот магический арсенал на себе таскать? — Людвиг бесцеремонно развернул Тимура к свету, чтобы разглядывать было удобнее. — Заготовки — это не всегда плохо, но не на коже же! Нарисовал бы на листочках, или на дощечках каких-нибудь…
— А дощечки, думаешь, с собой таскать удобнее? — буркнул Тимур.
Хотя в чём-то друг был, конечно, прав.
Почти во всём на самом деле. У заклинаний, вплетённых в татуировки, минусов было куда больше, чем плюсов: на пляже и в спортзале пялились и приставали с тупыми вопросами, в школе требовали ходить в закрытой одежде даже в самые жаркие дни, любая случайная царапина или прыщик могли нарушить тщательно выверенный узор, а во время использования вся эта красота нагревалась и начинала зверски чесаться. И это только самые простые, бытовые проблемы.
Основной же аргумент, который выдвигали против татуировок большинство магов, звучал примерно так: «Очень удобно, когда чип от банковской карты вшит напрямую в руку, — можно расплачиваться в магазине лёгким касанием пальца. Но если тебя решат ограбить, то ты лишишься не карточки, а руки».
Диана была с этим полностью согласна. Она вообще не терпела никаких постоянных рисунков на теле, даже на перманентный макияж ворчала неодобрительно, хотя в её салоне его, конечно, тоже делали.
Но Тимур попросил — и она разработала для него все необходимые заклинания.
— В целом придумано толково, — признал Людвиг и одёрнул футболку обратно. Налюбовался, видимо. — Но в детей я бы таким тыкать не стал. Они же мелкие, хрупкие.
— Я больше не буду, — ляпнул Тимур. Получилось глупо и наивно, словно шестиклассник оправдывается за бумажный самолётик, запущенный во время урока. А стоит учителю отвернуться — самолётик снова летит через весь кабинет, невзирая ни на какие «больше не». — То есть… Да, я признаю, что сделал глупость. На месте Ксюшки я бы на себя за такое тоже обиделся.
— А ты вообще эту дрянь на себе испытывал?
— Конечно! Нужно же было всё проверить, прежде чем татуировку делать.
— И как ощущения?
Как-как… как будто сидишь в болоте с закрытыми глазами, но дышать почему-то можешь. Когда не забываешь это делать.
— Хочешь, на тебе покажу?
— Не надо.
— Боишься?
— Не особо. Было бы интересно попробовать, такого опыта у меня ещё не было. Но не сейчас, когда у тебя простуда и проблемы с контролем энергии.
— Так у меня всё-таки простуда?
— А ты сам не чувствуешь?
— Мне плохо, — признал Тимур. И от этих простых слов, произнесённых вслух, не стало легче, но появилось некоторое… понимание, что ли. Словно чувства приобрели чёткость просто от того, что их признали и озвучили. — У меня голова раскалывается и в горле першит. И слабость дикая. И внутри… — Он коснулся груди чуть ниже татуировки, пытаясь хоть как-то обозначить место. — Внутри что-то болит. Жжёт. Но это, наверное, не от магии, не от простуды, а вообще… от жизни.
И, наверное, та боль, которая от жизни, теперь будет всегда.
Она и раньше была — то сильнее, то слабее, то затихала на долгие месяцы, позволяя дышать полной грудью, то снова запускала когти под рёбра так, что хотелось свернуться калачиком и тихо скулить. Но прежние ощущения не шли ни в какое сравнение со свежими: их можно было перетерпеть в укромном уголке или слегка облегчить позитивными мыслями, а от новых хотелось только одного — перестать быть.
— Тебе бы полежать, — вздохнул Людвиг и ласково взъерошил Тимуру волосы. Как в детстве.
Спасибо, что обошёлся без «всё будет хорошо» и тому подобной ерунды.
Полежать, наверное, действительно стоило. Но гораздо важнее было сказать то, что уже давно вертелось в голове. То, что болело внутри.
Проговорить.
Выпустить наружу.
Именно сейчас, когда Людвиг не придуривается, когда вокруг нет посторонних, когда…
В телефоне тихо пиликнуло уведомление мессенджера. И почти сразу же — ещё одно.
Тимур вздохнул и смахнул с экрана блокировку.
Оба сообщения были от Дианы. В первом обнаружилась фотка её самой в белом платье. Во втором вопрос: «Как тебе?»
Длинное строгое платье Диане шло, но выглядело очень непривычно. Хотя, наверное, это общая особенность свадебных платьев: в них кого ни наряди — будет странно. Как будто слишком ярко, несмотря на полное отсутствие других цветов.
Тимур задумался, как лучше сформулировать эту мысль, но тут сообщения посыпались градом, одно за другим.
«Всё в порядке?»
«Выгони этого блохастого и ложись спать!»
«Поставь блок на перемещения внутри квартиры.»
«Нет, ничего не делай. Я сама завтра зайду и сделаю»
«Ты здесь? Почему не отвечаешь? Я вижу, что ты прочитал!»
«Не успел», — честно набрал Тимур в ответ на последний вопрос.
«Посмотри, плиз, в ящике под кроватью лежат мои зелёные итальянские туфли? Я их найти не могу…»
— Что там? — Людвиг бесцеремонно заглянул в телефон, пристроив подбородок на плече Тимура.
— Платье. — Тимур отлистал сообщения назад и снова открыл фото.
— Красивое. Напиши, что ей идёт. Хотя… стой. Здесь же можно голос записывать и пересылать, да? Ксюха говорила, что сейчас везде так можно. Включай.
Тимур нажал на кнопку совершенно машинально, не особо задумываясь, что случится потом. Он и раньше всегда так поступал: сначала делал то, что велел Людвиг, а потом уже анализировал произошедшее. Оказалось, за шестнадцать лет рефлекс никуда не делся.
— Включил. Диктуй.
— Короче, Дин, платье клёвое, ты в нём как королева. Хорошо, что без рюшечек и всяких там кринолинов. Зелёные туфли ты забирала, я точно видел, так что сама ищи, куда засунула. Что ещё? А, вспомнил! Я никуда не уйду, пока Тимуру не станет лучше. И ничего ему не сделаю. И блокировка тебе не поможет, не трать время. Всё, отправляй. Слушай, а удобная штука! Терпеть не могу писать!