— Очень хорошо, садись, — улыбается госпожа Агнесс последнему докладчику. — Я закончу. В феврале 2074 года, когда лейко 2.0 болело уже шестьдесят пять процентов населения Земли, а лекарство так и не было найдено, Высший по имени Виктор Морено, являющийся главой семьи Морено и всех вампиров, связался с правительством глобо и встретился с президентом глобо-альянса Антуаном Брантом. Благодаря сыворотке, которую господин Морено давал нескольким больным в закрытом экспериментальном госпитале, вся пробная группа в составе трёх человек выздоровела меньше чем за неделю. 26 марта в Москве было проведено первое собрание между членами глобо-правительства и старейшими вампирскими семьями, где были озвучены пожелания со стороны представителей альянса по урегулированию вопроса лечения человечества от эпидемии лейко 2.0. Были установлены предварительные договорённости. 28 марта был подписан так называемый Кровавый договор, согласно которому всем вампирам были предоставлены такие же права, как и людям. 29 марта 2074 года на всех глобо-ресурсах было объявлено о существовании вампиров и о том, что «наши старшие братья и сёстры предоставляют нам лекарство от лейко 2.0», подкреплённые видео и интервью первых выздоровевших пациентов, среди которых был и сын президента Бранта. 30 марта было начато широкое лечение первых больных. Очереди к больницам занимали по несколько километров. Вскоре были открыты первые точечные реабилитационные станции, где все желающие могли получить и сразу же принять лекарство. К концу мая 2074 года были излечены даже больные на третьей стадии болезни, длительно находящиеся в больничных стационарах. Мир почувствовал облегчение, мы смогли побороть болезнь с помощью, которой не ожидали. Благодаря протянутой руке вампиров мы выжили и человечество смогло начать свой путь к новой жизни, бок о бок с новыми членами нашего глобо-сообщества.
С первых парт раздались всхлипывания: так проникновенно преподаватель рассказал о страшной эпидемии, об отчаянии. Чудом выглядело наше спасение, сдержаться было невозможно. У некоторых выступили слёзы. Да и сама рассказчица прослезилась и вытирала глаза бумажным платком.
— В благодарность за полное излечение человечества от лейко 2.0 в 2074 году были подписаны дополнительные правительственные постановления, одно из которых касалось открытия Домов Крови. Уже в декабре был открыт первый Дом Крови — тот самый, в котором мы с вами имеем честь находиться.
Нас охватило всеобщее чувство ликования. В порыве чувства благодарности и общности мы встали и зааплодировали госпоже Агнесс, Дню Благоденствия, истории о чудесном спасении.
После урока, ещё думая о страшных годах лейко 2.0 и каково было заболевшим неизлечимой болезнью без лекарства, я отправляюсь на тренировку по теннису, а Дина — на плавание.
Мой партнёр Михаэль уже ждёт меня. Как всегда, серьёзный, сконцентрированный, а в уголках глаз таится улыбка, которая и появляется на лице при виде меня. Он подходит, тепло обнимает и поздравляет с победой. Мне неловко и приятно.
— Посмотрим, — шутит он, — сможешь ли ты выиграть сегодня.
Наш инструктор, здоровается и делает замечание насчёт объятий. Я смущаюсь ещё больше.
А потом тренер выжимает из нас все соки. К концу занятия чувствую, что я просто в ауте: ноги подгибаются, руки трясутся — давно нас так не гоняли. Михаэль выигрывает с преимуществом в четыре очка, и я нисколько не огорчена. После тренировки и душа партнёр ждёт меня за кортом и предлагает прогуляться.
Мы идём по кирпичным дорожкам, вокруг зеленеет трава, поют птицы, и я замечаю первую робкую зелень на деревьях.
— Ты очень круто вчера выступила! — делает комплимент Михаэль. — Я так и думал, что ты выиграешь.
— Спасибо, а я так не думала. Мне казалось, что у меня не самая сильная работа, и ещё я так волновалась, что толком и не помню, как читала.
— У тебя отлично получилось, — тепло улыбается Мик, и берёт за руку. — Мне не верится, что это были финальные чтения и год заканчивается.
— Да, год просто пролетел, до выпускного осталось совсем немного, а там и назначения начнут приходить. Начнётся совсем другая жизнь, мы все разъедемся и не сыграем больше с тобой. Ты не разгромишь меня, как обычно. Потом мы не пойдём с тобой гулять в саду. Нам останется только переписка, и увидеться можно будет в лучшем случае через год. И с Диной так же. Каждый раз, когда об этом думаю, у меня аж сердце сжимается.
— Правда? — неожиданно низким голосом спрашивает Мик.
— Конечно, а у тебя разве не так? Как это сложно, представь, жить в новом месте, без друзей, привыкать к партнёру…
— Ну да, — как-то разочарованно звучит голос друга. — К тому же, назначения могут приходить уже сейчас.
— Да ладно? Сейчас ведь только март, а уезжать мы начнём не раньше мая, когда пройдёт выпускной.
— В прошлом году был один парень в команде по бейсболу, который дружил с моим соседом. Его экстренно назначили партнёром, и он уехал за две недели до выпускного.
— Надо же, не знала, что так может быть. В правилах ведь написано, что мы учимся до конца, и только после выпускного, когда уже есть итоговые аттестаты, с которыми можно поступать в универы, назначают служение партнёру.
— Ага, ну это и не рассказывают особо, это, типа, исключение, и мало кто в Доме знает об этом. Группе того чела сказали, что у него сместился позвонок, якобы после матча его отправили на месяц в санаторий для профилактики и терапии. Но Анту он успел сказать, как раз на игре, что ему пришло назначение и об этом сказали с утра. Даже вещи собрать не дали. Дополнительно выделили только один день, и то из-за того, что была важная игра между Домами Европейского сектора. Ант технично сказал мне, а я тебе, но это секрет, не распространяйся особо.
— Конечно, я никому, — сжимаю его руку.
— Я знаю, ты не болтушка, потому и сказал тебе. Мы столько лет с тобой знакомы, а я от тебя ни одной сплетни или гадости не слышал ни про кого. Ты не такая, как остальные девчонки, — останавливается Мик, а потом поворачивается ко мне и спрашивает: — Тебе понравились цветы?
Я так смущена, что готова провалиться под землю. Думала перед тренировкой, как поблагодарить за цветы, потом уже в душе, и ничего не смогла придумать.
— Конечно! Как они могут не понравиться⁈ Я даже не представляю, как ты их достал.
— Есть способы, — подходит ближе Мик, — особенно, когда очень хочешь кое-кого порадовать.
— Тебе удалось, — смущённо улыбаюсь.
Он придвигается ещё ближе, берёт за руку и явно хочет что-то сказать, но тут из-за деревьев, весело смеясь, нам навстречу выходит Дина и другие пловцы. Парень отступает, мы прощаемся, и я ухожу с девушками в столовую: уже время обеда.
Остаток дня проходит как обычно: обед, уборка, домашние задания, ужин и прогулка перед сном. Вечером засыпаю за книгой. Жизнь входит в обычную колею.
Глава 4Хочу и беру
Тео
— У тебя какой-то новый табак? — тянет носом Джун.
— Да, решил попробовать новый сорт, — протягиваю ей самокрутку.
Она затягивается, выпускает колечко дыма и поворачивается на спину. Блики свечей соблазнительно подсвечивают её высокую грудь, тёплый свет от них делает её похожей на прекрасную голую статуэтку из золота.
— Неплохо, но мне немного жестковато.
— Я думал, ты любишь пожёстче, — забираю сигарету.
— А я думала, ты любишь понежнее, — в тон мне отвечает любовница и проводит рукой по губам, груди, спускается ниже и дерзко смотрит в глаза.
— Возможно, нам нужно хорошенько проверить всё ещё раз, — тушу сигарету и поворачиваю Джун к себе спиной.
Мои руки скользят по этому прекрасному телу, вызывают стоны, дарят наслаждение. Любовница не отстаёт в своей страсти, в какой-то момент перехватывает инициативу, задаёт темп, и вот уже я оказываюсь снизу. Настоящая вампирская страсть. Между нами не остаётся воздуха, только полыхающее пламя, которое уже не потушить.
— Так ты хотел? — глядя в глаза, хрипло стонет Джун.
— Не останавливайся, — рычу, сжимая её бёдра.
Больше мы не говорим, иногда только кричим.
«Всё-таки не зря я снял этот звукоизолированный люкс на крыше самого высокого отеля в Лондоне», — снова закуриваю через пару часов.
— Нам нужно почаще бывать в новых местах, — надевает чулки Джун, — здесь какие-то другие вибрации и секс совсем другой.
Сквозь дверь приоткрытого балкона я ещё пару секунд наблюдаю, как одевается любовница, а потом поворачиваюсь и смотрю на ночной город. Миллионы огней делают эти старые здания огромным светящимся шаром. С тридцать шестого этажа нашего ультрамодного отеля виднеется ярко освещённое кольцо Трафальгарской площади, и я улыбаюсь, вспоминая, как притворялся человечком и зажигал там под «Джингл Беллс» с раскованными европейскими туристочками, покупал им глинтвейн, мило коверкал английские слова, а потом в чопорном английском отеле две подружки показали мне высший класс.
«Эх-х, Лондон! Всегда тут так — за узкими каменными улочками и внешним приличием происходят не самые благопристойные дела».
Я приглядываюсь к движению: гломобили снуют туда-сюда, сегодня пятница, и тусовка будет особенно шумной. Посмотрим, как веселятся в Лондоне в этом столетии, я тут не был с прошлого века. К тому же, нужно кое с кем встретиться: уже третий день мысли об Александре и её запахе не дают мне покоя.
«Александра…» — и мысли снова уносятся к ней. И к тому, что навстречу мне не пошли.
При личном разговоре директриса Мария сказала с холодной улыбкой, что они не раздают ещё даже не выпустившихся девушек. К тому же программа межкультурного обмена ещё не запущена и никаких директив Дом Крови не получал. Я не стал настаивать — не до бессмысленной грызни. Очень вежливо заметил, что таким ценным и принципиальным работникам надо выписывать премии и мне понятно, почему их Дом Крови считается лучшим. И правда, не часто встретишь таких вовлечённых в своё дело людей, похвально. А я получу желаемое так или иначе. Сделаем всё по закону.