Это работало в любой непонятной ситуации – что-нибудь придумать. Правда, в школе за придумки крепко влетало, сначала от учителей, а потом и от отца. Но это никак не мешало Жилю придумывать снова и снова. И он бы не был Жилем, если бы отступился, не отступится и сейчас. Ерунда какая, одежда. Всё в кучу, потом разберёмся.
Но, пожалуй, была одна вещь, не относящаяся к его личным, которую Жиль хотел бы взять с собой из этого дома. Он оделся в ветер – будучи воздушником, и не самым плохим, он умел такое уже давно, и мог просочиться в любую щель и любую дыру, открыть любой замок, и найти любую информацию. Вот и сейчас он, незамеченный, прокрался к отцовской спальне, открыл дверь, проник внутрь и остановился перед туалетным столиком с зеркалом. О нет, он сам в такой момент не отражался в зеркале, такое он тоже умел, не отследят его и камеры. Отец поймёт, конечно, ну да и ладно.
Жиль подошёл, на всякий случай оглядываясь, и взял со столика медальон – овальный, золотой, на цепочке. Внутри медальона хранился портрет Одетт Лимура, матери Жиля и остальных, носил его отец – а мама носила парный к нему, с портретом отца. Но после того, как мама не вернулась домой из очередного путешествия в горы, отец снял медальон и положил на мамин столик, и дальше с него только пыль вытирали специальными магическими приспособлениями. Но Жиль считал, что вытирать пыль – вовсе не та судьба, которую заслужила эта памятная вещь, и надел медальон на шею.
И дальше уже было совсем просто. Найти в одной из кладовок самую большую сумку – кажется, это даже не сумка, а чехол для чего-то, ну и ладно, затолкать туда всё содержимое шкафа – а дальше будет видно, заархивировать магическим способом, и вытащить из дома. И ещё написать отцу записку – что с ним всё в порядке, просто он пошёл пожить в мамину квартиру к Анриетте. И всё.
Вызывать такси Жиль не собирался, но осмотрел суму – и понял, что сам будет её тащить очень долго, и процесс ему не понравится. В конце концов, отец и так всё узнает, чего себе жизнь осложнять?
Жиль связался с отцовским водителем и попросил отвезти его с вещами. Это было не просто нормально, а даже ещё и согласно отцовским правилам – он настаивал на том, что все перемещения детей должны происходить при помощи его водителей. Господин Кши, его имя Жиль осознать не мог, как ни пытался, не высказал никаких возражений и увез Жиля с вещами на улицу Хрустального Камня.
- Ты что, весь отцовский дом вывез? – изумилась Анриаетта, увидев, с чем он появился на её пороге.
- А зачем мне весь отцовский дом? Я просто пока не понял, что мне будет нужно, - пожал плечами Жиль.
В квартире из трёх спален, гостиной и кухни творился хаос, но это если посмотреть глазами отца. Если спросить Жиля – то всё просто отлично, людно и весело. Оказалось, что у Анриетты живут две подружки и пять кошек. Один из котов тут же заинтересовался имуществом Жиля и попытался забраться в сумку. О да, отец бы такого не потерпел.
- Так, комнату тебе мы разобрали, загружайся, - Анриетта открыла дверь и показала спальню. – И приходи есть, да?
- Обязательно, - есть хочется, факт.
Ели они не кушанья от специального повара, готовившего главным образом правильную еду, унылую и пресную, но жареные цыплячьи ножки и картошку фри из какой-то доставки, и запивали запрещённой в отцовском доме сладкой газировкой и ещё более запрещённым пивом. За отцовским столом пили воду, вино и какие-то отвары, морсы, компоты… не, не то.
- Какой сладкий красавчик твой брат, - девушка по имени Джесс, однокурсница Анриетты, коснулась кончиком пальца его носа.
- Эй, ты чего? Нашла сладкого красавчика, - фыркнул Жиль.
- А что? Очень даже, - она смотрела прямо на него и улыбалась. – Ты воздушник, да?
- Да, - сама она, как видел Жиль, тоже была воздушницей.
- Он лучший воздушник, чем я огневик, - усмехнулась Анриетта.
- Прямо крутой, да? Я помню, что лучший среди всех, кто нынче поступил.
- У нас сильные те, кто похож на маму, а не на отца, - пожала плечами Анриетта. – То есть Катрин и Жиль. Катрин – мощная водница, а Франсуа не зря занимается не магией, а политикой, - и скривилась – как всегда при упоминании старшего брата.
- Да нормальная ты, - отмахнулся Жиль. – И я тоже.
- О да, и ты тоже, - Джесс не сводила с него глаз.
Чего это она вообще? Хотя… симпатичная девушка, и вообще старше него, а смотрит, глаз не сводит.
- Но мои слабые силы не повод заставлять меня изучать теплотехнику, будто я не гожусь больше ни на что, - нахмурилась Анриетта.
- Теплотехника ничем не лучше вентиляции замкнутых пространств, - выдал Жиль, отец ему уже все уши прожужжал про эту вентиляцию.
- Не в вентиляции счастье, вестимо. И не в теплотехнике, - откликнулась Джесс и достала гитару.
О, гитара! Нужно научиться играть, это здорово вообще. А пока пусть девчонки играют.
Они просидели до поздней ночи – говорили об Академии и преподавателях, пели, тискали котов. Потом бросили стол, как был, и разошлись по комнатам спать. К Жилю пришёл тот самый кот, который рылся в сумке – с голубыми глазами, надо же – и бесцеремонно завалился ему под бок.
Наверное, они не проспят на пары. Анриетте же тоже туда надо, разбудит же, - подумал Жиль, и тут же уснул.
Крепко и без сновидений.
5. Руки-крюки
Клодетт очень нравилась её новая учёба. Нет, не так. Ей очень-очень-очень нравилось. Нравилось всё. И дорога до Академии – на метро, а потом пешком. И старинное здание, построенное бог весть когда. И то, что её семья изрядно в этом здании отметилась – первым ректором был далёкий предок, граф Орельен, и сейчас ректор тоже де ла Мотт, это круто. Правда, Филипп смеялся, что госпиталь тоже, можно сказать, имени их семьи, потому что он имени принцессы Жакетты, а принцесса Жакетта, как известно, была супругой того самого графа Орельена, и в замужестве носила фамилию де ла Мотт.
Преподаватели нравились… ну, почти все.
Госпожу декана она просто обожала. Потому что профессор Саваж – нереально крутая. Она ж не только за кафедрой, она ещё и пятнадцать лет отслужила в Легионе, а это не просто так.
Госпожу Монтенеро Клодетт тоже просто обожала. Потому что… наверное, когда дочь профессора Саваж поступила в Академию, то тоже была мелкой тощей девчонкой. А сейчас – крутой боевой маг, десять лет службы, и преподавать не боится. Кто его там вообще знает, где легче – против врага или когда перед тобой полная аудитория людей, и их нужно чему-то учить?
Вроде бы на практику по боевой магии будут приходить и другие преподаватели, вот тогда на них и посмотрим, когда придут.
Общую теорию магии читал любимый дедушка, профессор де ла Мотт. Клодетт всегда знала, что он крут, потому что у него всегда был ответ на любой вопрос, и он никогда не считал, что они с Филиппом недостаточно хороши для великой фамилии, и вообще с ним можно было отлично разговаривать ну хоть о чём. А как преподаватель он показался Клодетт превосходным – потому что какие-то сложные вещи объяснял так, что всё становилось понятно. Откуда в мире магия? Какие вообще существуют маги? Как в человеке проявляются магические способности? Как они сочетаются между собой, если разные? После каждой лекции он рекомендовал читать главы в учебнике и ещё по каждой теме называл книги, и Клодетт, конечно, успевала не всё, ой, не всё, но отмечала себе – прочитаю потом. На каникулах – будут же каникулы?
Из понятных в целом предметов была ещё анатомия. Уж конечно, невозможно вырасти в целительской семье и не знать анатомию если не отлично, то прилично. А госпожа Кариньян объясняет очень толково. Она на первом же занятии рассказала, что окончила медицинский факультет университета, специализировалась на патологической анатомии, и потом ещё работала по специальности. Помнится, они все тогда удивились – зачем ей ещё и в Академии учиться, потому что она так-то студентка выпускного курса. А она спокойно ответила – потому, что в университете не учат магии, а магу без этого никуда. И ещё она ждёт ребёнка, бабушка говорит – мальчика, он родится после Рождества. Как раз, говорит, Жийона – так зовут госпожу Кариньян – успеет принять у вас экзамен. А муж у неё – тоже некромант. Он красавчик и модель, то есть раньше был модель, а теперь тоже на выпускном курсе. Если не знать, что некромант – ни в жизни не поверишь.
Ещё был предмет «Магия в современном мире и магическая этика». Его преподавал профессор Рош, зимой ему нужно было сдавать экзамен, и про него рассказывали, что он всегда так наседает на студентов, что сдать ему предмет с первого раза удаётся очень мало кому. Вообще, конечно, правила взаимодействия магов и простецов – вещь важная, и все, кто вырос в нормальных магических семьях, это с детства знают. Ну хорошо, не всё знают, потому что со всем не сталкивались. Но все равно! Говорят, за ним нужно дословно записывать, и потом его же словами и отвечать. Парни из группы писали на диктофон, правда, говорили, что слушать его на второй раз вообще не хочется. Зато они же рассказывали, что на втором курсе будут основы магического права, и вот их-то будет вести молодая и красивая менталистка. Но до второго курса нужно дожить.
Ладно, это всё ерунда. Не ерундой неожиданно оказалась физкультура, которой в расписании было прямо через край. Каждое утро у студентов боевого факультета начиналось на спортивной площадке, а если дождь – то в спортзале. Вообще, конечно, комплекс был изрядный – спортзалы, три, что ли, потому что физкультура у всех, это у боевиков каждый день, а у всех прочих – два раза в неделю. Бассейны – обычные для всех и специальные для водников, у них там практика. Специализированные площадки для всяких секций.
Говорят, на прикладном есть хореографы – что-то там про магию и танец, так вот для них возле спортзала был балетный класс, и их тоже гоняли ничуть не меньше.
Первокурсники-хореографы занимались параллельно с боевиками, и после занятий вышедшие из зала парни всё время докапывались до девчонок из балетного класса – потому что девчонки там стройные, подтянутые и что уж говорить, красивые. Кажется, в итоге Флинну дали ногой в глаз – чтоб руки не распускал. Как только дотянулись – он же здоровенный. Но он потом бегал к целителям и упрашивал, чтоб спасли и фингал убрали – чтоб не позориться. Потому что госпожа декан ни слова бы не сказала, но непременно бы ехидно похмыкала.