Шатер отца, ну и мой, находился в центре поселения. Большой, размером с хороший дом тех же игенборгцев, он сверкал на солнце, точно крылья бабочки. Я издалека увидела, что отец стоит рядом с входом. А возле него крутится – вот грон недоделанный! – эл’нари Тхамул. Ох, чую, он послал Око следить за мной…
Я спрыгнула с Гнеды и передала ее поводья подбежавшему конюху.
– Этого не трогать, – кивнула на жеребца. – Дик и необучен. Подготовьте стойло, свежей воды, сена. Близко не подходить, пока не разрешу.
Надо показать добычу отцу, а после освежиться. Я чувствовала, что вся пропахла бешеными скачками. Жеребец за моим плечом что-то негромко фыркал. Я посмотрела ему прямо в глаза, огромные и бирюзовые, обрамленные длинными ресницами.
– Не кусаться! – предупредила тихо, но строго.
На самом деле мог и прихватить за плечо. Но те, кто с детства живет рядом с аквиллами, знают их характер, могут сразу разгадать намерения.
– Дочь, – приветствовал меня папа, оглядывая с ног до головы.
Представляю, как я сейчас выгляжу. Волосы растрепались, потная, шаровары и безрукавка в пыли. Но довольна-а-а-ая!
– Отец. – Я прижала руку к левой груди.
– Говорят, ты нашла себе кое-что новое.
Он перевел взгляд на жеребца, пока я мрачно разглядывала Тхамула. Старший сын эл’нари Тамала – советника по торговым делам. Тхамул считал себя великим поэтом, сочинял оды в мою честь и раздавал всем поселениям. Почему делал это он, а стыдно было мне?..
Сейчас Тхамул смотрел на меня так, точно в голове складывал очередной эпос. Не надо! Это все девы Гатаза и других поселений томно вздыхают о нем, восхищаясь умением красиво слова слагать, а вот меня воротит. Болтун – он и есть болтун, и нечем тут восхищаться.
– С каких пор, – медленно проговорила я, – считается честью следить за дочерью повелителя Степи?
– Я не следил за тобой! – Голос у Тхамула приятный, таким и правда только стихи рассказывать. – Я следил за твоей безопасностью, принцесса!
Я чуть вздернула бровь, как бы давая понять, что думаю о таком заявлении. Отец хмыкнул.
– Золотой аквилл! Тхамул, ты забыл сообщить, кого именно укрощала моя дочь.
В глазах отца светилась гордость. После гибели моего брата я стала первой на очереди к наследованию трона. А это значит, что надо быть сильной, ловкой, умной и хитрой вдвойне, чтобы мое право признали мужчины. А еще смелой. Смелость – она помогла выжить нашим предкам.
А мне поможет быть мудрой правительницей, хотя, надеюсь, это случится не скоро. Отец правит мудро, да хранит его Мать-Степь.
– Повелитель, она подвергала себя опасности!
Я скривилась, услыхав голос Тхамула. Этот грон думает попасть в мои мужья? Ха! Если только в его мечтах, от которых меня аж передергивает.
– Тхамул, – спокойно проговорил мой отец, – думаю, Эсфер сама может оценивать степень опасности, которой подвергает себя. Разве она не моя дочь? Разве не обучал я ее всему, что знаю? Разве не течет в ее жилах кровь Степи?
– И эта дочь, – мрачно сообщила я, ногтем очищая край безрукавки от грязи, – выберет себе избранника или избранников под стать. Смелых и справедливых. Умение читать вирши рассматривается в последнюю очередь, – уведомила с откровенным намеком. – Отец, я тебе еще нужна?
– Занимайся своим золотым жеребцом, дорогая. Не будем отвлекать тебя.
Очень хотелось показать Тхамулу язык. Но я все же взрослая, к тому же наследница. Потому лишь гордо отправилась к конюшням, что располагались ближе к краю поселения. За спиной услышала подозрительно мягкий голос повелителя, который сулил кому-то неприятности.
– Давай поговорим, Тхамул, о том, как не стоит поступать тому, кто смотрит на наследницу престола как на свою избранницу.
Думаю, в ближайшее время этот грон будет выглядеть слегка пришибленным.
Имя аквиллу придумалось само. Золотой – он и есть Золотой. Его шерсть красиво сочеталась с моими волосами. За лето они выгорели еще сильнее, так что солнечные и светлые пряди чередовались красивыми полосами. Внешностью я пошла в маму – умершую в послеродовой горячке много лет назад. К сожалению, и мой младший братик не выжил. Говорят, иногда Степь забирает себе дань. Мне тогда было три года. Я не помню ее, но портреты говорят, что мы похожи. Те же светлые прямые волосы, те же ярко-синие глаза и чуть вздернутые вверх брови. А вот кожа у меня довольно смуглая, как у отца.
Я направилась в свой шатер, расположенный неподалеку от шатра отца. Моя гордость! Я заслужила право на него, пройдя наравне с остальными все испытания для желающих обрести право называться воином, едва мне исполнилось восемнадцать. Степь мудра и дает равные возможности что мужчине, что женщине. Хочешь быть независимой и сама распоряжаться своей жизнью? Пожалуйста! Если докажешь, что можешь сама за себя постоять, обеспечить пропитанием и не уступаешь в ловкости и смелости другим воинам.
Если не знаешь, с какой стороны держать меч, а ткать ковры или вышивать тебе милее, никто неволить не станет. Отец будет заботиться о тебе, а когда придет время, подберет мужа. От тебя лишь требуется покорность и смирение относительно любого его решения касаемо твоей судьбы, а впоследствии полное подчинение супругу.
Меня ведение домашнего хозяйства никогда не привлекало, хотя для грязной работы у нас полно служанок. С детства тянулась к братьям, учась наравне с ними владению оружием и участвуя в их шалостях и вылазках. Наверное, это от мамы. У них с отцом был брак равных.
Политическая необходимость вынуждала его брать в свой шатер других жен, для закрепления мирных договоров, но ложе он с ними не делил, пока была жива моя мать. Да и после выдержал год траура, прежде чем впустил в свою постель других. Поэтому разница в возрасте с единокровными сестрами у меня не меньше пяти лет. Да-да, пока еще ни одна из его жен не подарила ему сына, что их невероятно злит. А жен этих целых семь! Вечные бабские склоки между собой порядком портили мне нервы, и я долго мечтала обрести право жить отдельно.
И почти со всеми сестрами у меня мало общего, несмотря на родную кровь. Они пошли в своих матерей, вместо оружия предпочитая играть с куклами и украшая себя лентами да нарядами, когда я арканила лошадей и участвовала в набегах. Пусть большой любви к ним нет, но и ненависти тоже. Скорее чувство долга. Именно на мне будет лежать ответственность за их судьбу, случись что с отцом, да продлит его годы Мать-Степь!
Сердце болезненно сжалось. Не думала я, что это когда-нибудь станет моей обязанностью. Одного старшего брата я потеряла еще в детстве, когда непонятный мор косил людей, а вот второго семь месяцев назад, и боль потери живет в моем сердце. Ведь до сих пор ничего толком выяснить не удалось.
Аркелл получил записку и сорвался куда-то, никому ничего не говоря. Обратно вернулся лишь его конь, седло под которым было в крови. Но ни его тела, ни следов нападавших найти не удалось, как и не поступало никаких требований выкупа. Спустя время в двух днях пути охотники нашли у водопоя труп рыси с клоком его плаща в когтях, а еще позже в степи – обглоданные кости какого-то бедолаги в обрывках того же плаща. Я не верила в гибель Аркелла, скорее всего, он свой плащ кому-то одолжил. Но через полгода после исчезновения его признали погибшим.
– Это от кого же так несет?! – Капризный возглас вырвал меня из нерадостных воспоминаний.
Изольда, младшая жена отца, выползшая из шатра, сморщила свой нос, преувеличенно кривясь.
– Нужно будет попросить Конора отселить тебя подальше, а то от этой вони меня так мутит, что еще рожу раньше времени.
В подтверждение слов она обняла свой огромный живот, заботливо его поглаживая.
Знаю я, от чего ее мутит, – от меня. Вся извелась, едва меня отец назвал наследницей. Дай мне сил Мать-Степь сдержаться и не нагрубить беременной! Она уже всех достала со своей беременностью. Вбила себе в голову, что именно она родит отцу сына, и теперь задирает перед всеми нос. Да вдобавок нещадно гоняет слуг, заставляя исполнять ее малейший каприз.
– Ветер в мою сторону, эл’нари Изольда. Если от чего вас и тошнит, то от запаха благовоний или количества съеденных блюд, – как можно более нейтральным тоном ответила я.
Она своими вонючими пучками трав уже весь шатер отца провоняла, считая, что они оберегают от болезней. А еще ест как не в себя, убежденная, что ей нужно как можно лучше питаться, чтобы ребенок родился сильным и здоровым. Отчего уже скоро в шатер будет бочком протискиваться.
– Ты слышала, Илгара? Она уже мне еды пожалела! – всплеснула руками мачеха, обращаясь к своей нянюшке, которую привезла с собой.
– Не нервничай, моя дорогая. Это вредно для твоего сына. Давай я тебе лучше травок заварю, – заворковала над ней Илгара, успокаивающе поглаживая ее по руке.
Неприятная старушка, с тяжелым взглядом из-под кустистых бровей, от которого у всех мороз по коже, но души не чает в своей хозяйке.
В чем в чем, а вот в травах она действительно разбирается и готовит разные зелья не хуже любой ведьмы. Но скупа на помощь для других, к ней только в крайних случаях люди обращаются. Кстати, именно она отцу заявила об ожидаемом сыне. Потому-то с этой Изольды всю беременность пылинки сдувают, исполняя любой каприз.
Пока нянька ее отвлекла, я прошмыгнула в свой шатер за чистой одеждой. Помыться мне действительно не мешает. А обмениваться колкостями с мачехой можно хоть до вечера. И так знаю, что она меня ненавидит. Ведь втайне надеялась, что отец дождется рождения ее ребенка и объявит его наследником, а он выделил меня.
Но это уже ее проблемы – как пережить горечь от несбывшихся ожиданий. Мне бы до ее родов продержаться, а там уже, кого бы она ни родила, я смогу поставить ее на место и укоротить ядовитый язык. Что бы она себе ни думала, но отец ко всем своим женам ровно относится, никого особо не выделяя. У него их семь, а я одна наследница. Он всегда будет на моей стороне.
– Опять ты с утра убежала, даже не позавтракав! – упрекнула вышедшая навстречу Тамарис. Служанка еще моей матери, которая вынянчила меня.