— Слушаю, босс, — сказала она и покачалась на своих длинных ногах.
— Подойди сюда.
— Мне сегодня нельзя.
— Я говорю подойди сюда. На прошлой неделе ты говорила мне то же самое.
Секретарша пожала плечами и подошла к креслу босса. Тот погладил ее ноги, но ничего, кроме здорового эстетического чувства, не испытал. Мэри Келли была по-прежнему красива, но больше не излучала той силы, которая когда-то так легко заводила Дэниела Глосберга.
— Ну что? Я могу идти? — сухо спросила Мэри Келли.
— Иди… — обронил Дэниел.
«Она ко мне совершенно равнодушна, — подумал он, провожая взглядом секретаршу. — А сколько хороших пилотов я уволил из-за этой стервы. Дурак — самый настоящий дурак».
Мэри Келли ушла, и Глосберг остался один на один со своим ожиданием.
«Может, посмотреть бумаги? — подумал он, но вид стопки рабочих документов вызвал у него легкую тошноту. — Нет, лучше попозже». — поспешно отказался он.
— О, я знаю, как скоротать время! — воскликнул Глосберг и, выдвинув нижний ящик стола, достал пару ботинок для занятия степом.
Быстро переобувшись, Дэниел вытащил из-за шкафа специальный лист пластика и, бросив его на пол, приступил к первой фигуре.
27
«Щелк-клац, щелк-клац, цок-клац, цок-клац…» — доносилось из кабинета босса, и Мэри Келли только качала головой.
— Что это он делает? — удивленно спросил Том Питсбург, глава профсоюза пилотов. Он пришел по вызову Глосберга, чтобы принять участие в совещании с представителем «Бати».
— Чечетку бьет, — пояснила секретарша и положила ногу на ногу. Ноги были красивые, а Питсбург сидел немного сбоку, поэтому ему пришлось чуть-чуть вытянуть шею.
— Какую чечетку? — спросил он, на самом деле больше интересуясь ногами Мэри Келли.
— Обыкновенную. — Девушка склонилась над столом и делала вид, что занята работой, хотя перед ней лежал кроссворд.
— Понятно, — кивнул Том Питсбург и еще немного наклонился влево. Так было видно намного лучше, но в этом положении быстро уставала спина. Решив больше не заглядывать под стол Мэри Келли, Том уставился на часы, но девушка снова пошевелила ногами, и бедняга опять стал склоняться в левую сторону. Мэри подняла на Питсбурга глаза и сказала:
— Послушай, Том, сядь так, чтобы тебе было хорошо видно, и не вертись.
— Ты о чем? Я не понял, — сказал Питсбург, однако передвинулся левее.
А между тем босс не переставал стучать, молотить, стрекотать своими волшебными ботинками, да так ловко, что Том на какое-то время даже заслушался.
— Что, нравится? — язвительно спросила Мэри Келли.
— Да. А что?
— А то, что у мужчины не только ноги должны работать, но и кое-что другое. Догадываешься?
— Ага, — кивнул Питсбург. — Мозги?
Мэри Келли уже хотела высказать все, что она думает о самом Томе Питсбурге, его профячейке и обо всем профсоюзном движении в целом, когда дверь в приемную открылась и появился незнакомец в дорогом плаще и красивой фетровой шляпе. По приемной поплыл аромат дорогого одеколона.
— Здравствуйте, — сказал он, — мне назначено на это время.
— Вы из «Бати»? Мистер Хаш? — уточнила Мэри Келли.
— Да, мисс, — улыбнулся Хаш.
«Ишь, какой франт выискался», — подумал Том Питсбург.
«Ой, какой мужчина появился», — подумала Мэри Келли.
— Я сейчас доложу о вас шефу, — сказала она.
28
Мистер Хаш сидел в кресле напротив хозяина кабинета и с интересом рассматривал распаренное лицо Дэниела Глосберга.
«Что он здесь, в футбол, что ли, играл?..» — думал гость. Меж тем Дэниел начал переобуваться под столом, и стук его подкованных ботинок мистер Хаш принял за стук бутс.
«Точно — играл в футбол. — Хаш осторожно оглядел стены, но следов от мяча нигде видно не было. — Странно, может, у него мяч какой-нибудь особый?»
— Ну, слушаю вас, мистер Хаш, — бодро произнес Глосберг и лихо щелкнул по статуэтке «Писающий мальчик».
— Собственно, это я вас слушаю, мистер Глосберг. Суть нашего предложения вам давно известна.
— М-да… — произнес Глосберг. Потом перевел взгляд на сидевшего в углу Тома Питсбурга. — Кстати, Том, это и тебя касается — двигайся ближе.
— Хорошо, сэр.
Питсбург перебрался к столу начальника и, усевшись на стул, опасливо покосился на Хаша, а тот, в свою очередь, неприязненно посмотрен на Тома.
— Я пригласил тебя, Том, чтобы ты как профсоюзный босс помог мне принять нелегкое решение, — начал Глосберг, но, встретившись с колючим взглядом мистера Хаша, запнулся. — Короче, нам предлагают очень выгодный заказ, но при его выполнении возникает опасность для здоровья пилотов.
— Это исключено, мистер Глосберг. Профсоюз этого не допустит.
— Постойте, мистер Глосберг, — вмешался Хаш, — так нельзя! Начните лучше с того, сколько вы им заплатите за этот рейс!
— Тебе это интересно, Том? — спросил Дэниел Глосберг.
— Да, сэр. Конечно.
— Я дам сто тысяч кредитов тому, кто доставит груз в новые колонии.
— Подумайте, мистер профсоюзный лидер, — миролюбиво произнес Хаш, — это больше, чем жалованье пилота первого класса за целый год.
Том Питсбург поерзал на стуле, прикидывая и так и эдак. По всему выходило, что предложение было заманчивым. Он и сам был не против рискнуть за такие деньги, но давно не сидел за штурвалом и уже потерял профессиональные навыки.
— Я могу только посоветоваться с членами нашего профсоюза. Пусть они сами решают, подойдет им это предложение или нет. Но я должен знать, о какой опасности для здоровья идет речь.
— О, это пустяк, — поспешил заверить мистер Хаш. — Некоторые акты саботажа, которые могут инициировать наши конкуренты. Скорее всего, ничего существенного.
Ища подтверждения этих слов, Том Питсбург посмотрел на своего босса. Тот вздохнул и сказал:
— Вчера мне позвонили из «Маркоса», Том. Они посоветовали не лезть в это дело. Мало того, их совету уже последовали «Лайта экспрессе» и отделение Федеральной почты.
— Конкуренты мистера Хаша настроены так решительно? — уточнил Том.
— Да. Они пообещали сжечь тот уиндер, который повезет семена, и еще несколько других, чтобы мы это запомнили.
— Тогда нам это предложение не подходит, — категорично заявил Питсбург.
— То есть вы плюете нам в лицо? — холодно спросил мистер Хаш.
Глосберг поежился — ситуация все больше напоминала ему ловушку. Неожиданно ему в голову пришла подходящая мысль.
— Значит, так, господа. Перед лицом опасности, которая нависает над нашей фирмой, я принимаю следующее решение. Чтобы оправдаться перед корпорацией «Бати», я не запрещаю своим пилотам принять это предложение в частном порядке. — Глосберг посмотрел на Хаша, и тот удовлетворенно кивнул. — Думаю, что это убедит и «Маркос» в моем полном нейтралитете. Я не хочу участвовать в чужих войнах.
— Хорошо, — сказал Хаш и, повернувшись к Тому Питсбургу, спросил — Когда у вас будет собрание?
— Завтра в шестнадцать ноль-ноль.
— Отлично, в шестнадцать ноль-ноль я буду у вас, господа. А теперь разрешите откланяться.
29
Машина Энрике стояла на обочине магистрали, которая вела в район Энтуш. Пальцы нетерпеливо барабанили по рулевому колесу, а нога притоптывала в такт неслышной песенки, которая крутилась в мозгу Энрике. Он немного нервничал и вспоминал вчерашний разговор с Лучано.
Когда он позвонил Папе и объяснил ситуацию, Лучано, со свойственным ему спокойствием, посоветовал ехать домой и лечь спать.
— Расслабься и поостынь, Рико. Завтра в одиннадцать утра жди на шоссе номер двадцать четыре, возле транспортного отстойника. Знаешь это место?
— Знаю.
— Значит, до завтра.
И вот теперь Энрике ждал возле отстойника, мысленно репетируя начало разговора.
Мимо проносились машины и обдавали новенький «дигли» воздушными потоками. Энрике поминутно смотрел в зеркало заднего вида, однако машины Лучано видно не было.
Наконец после череды тяжелых грузовиков на шоссе показался лимузин Папы Лучано
Он плыл уверенно, как представительский корабль, и слегка покачивался на неровностях дороги. Казалось, попадись навстречу стена, и этот лакированный снаряд пройдет сквозь нее, не поцарапав своих холеных боков.
Лимузин объехал «дигли» и остановился в десяти метрах впереди. Из машины выбрался Педро Гуин и придержал дверку, приглашая Энрике сесть в салон.
Коррадо подошел к лимузину и, не глядя на Педро, забрался на широкое сиденье. Дверь бесшумно закрылась.
— Здравствуй, Рико.
— Доброе утро, Папа.
— Ну рассказывай.
— Вчера в «Черной жемчужине» я увидел парня с часами клуба «Трайдент». Этот парень работает в «Доу-Форс».
— Ты думаешь, что это те самые часы?
— Человек с часами «Трайдент» не может работать в какой-то занюханной почтовой фирме.
— Это так, — согласился Лучано. — Что ты планируешь?
— Ну что я планирую? — пожал плечами Энрике. — Грохну этого сопляка и заберу часы.
— А ты не думал, откуда у него деньги на «Черную жемчужину»?
— За него платил посол. Не настоящий посол, а просто черный парень — его я тоже видел у проходной «Доу-Форс».
— То есть они жулики?
— Думаю, что да.
Обдумывая услышанное. Папа немного помолчал, а потом пристально посмотрел на Коррадо и сказал:
— Рико, я считаю тебя серьезным человеком. Проверенным и честным, поэтому я тебе скажу то, чего не знает даже Педро. Водитель нас не слышит, а Педро это тоже ни к чему. Я специально выставил его на улицу. — Лучано сделал паузу и продолжил: — Я дам тебе миллион, Рико. Вслушайся в это слово — «миллион». Почувствовал, как оно звучит?
— Да, — кивнул Энрике, все еще не осознавая, что миллион предлагают именно ему.
— Так вот, если эти часы окажутся именно теми часами, я дам тебе миллион. Ты меня понял?
— Как не понять, Папа.
— Вот и отлично. Только не нужно прямо сейчас мчаться к «Доу-Форс» и открывать беспорядочную стрельбу. Большие деньги требуют внимания и осторожности. Ты меня понимаешь?