ы тот примкнул к группировке Клещёва. Гаранин сделает всё от него зависящее, будет идти против всех, с кем у Георгия были тёплые деловые отношения, просто в пику отцу, — тихо проговорил Троицкий, глядя на дорогу.
И они замолчали, думая каждый о своём.
Я искал Эдуарда. Его любимая гостиная находилась на реставрации, и теперь он мог находиться где угодно. Подходя к библиотеке, я остановился, услышав знакомые голоса.
— Неужели ничего нельзя сделать? — голос Ванды звучал жалобно.
— Я вообще не понимаю, что ты хочешь, чтобы я сделал, — в голосе Эдуарда слышалось удивление.
— Ага, вот они, — пробормотал я и вошёл в библиотеку.
Огромное полутёмное помещение всегда выглядело уютно из-за множества ламп, создающих локальный, направленный строго в одно место, свет. Эдуард стоял в тени, а Ванда — напротив него, сложив руки на груди в молитвенном жесте.
— Не помешаю? — спросил я, подходя ближе.
— Нет, — Эдуард покачал головой. — Мы как раз обсуждали проблему Гаранина. Ванда просит меня ему помочь, но я не понимаю, с чем. Это был его выбор, совершенно сознательный и добровольный. По-другому это не работает.
— Помоги ему снять привязку к Гильдии, — прошептала Ванда, протянув к нему руки.
— Ванда, я не вижу здесь Романа, говорящего, что он совершил глупость и просящего ему помочь, — Эд прервал несчастную Ванду очень мягко. — Тебе не приходило в голову, что он не хочет ничего менять и его вполне устраивает существующее положение?
— Да, но… — Ванда замолчала, а затем опустилась на диван, закрыв лицо руками. М-да, если Эд сейчас прав, то получается очень нехорошая перспектива, в которой главе Гильдии убийц запрещено иметь постоянные привязанности, а Ромку это абсолютно устраивает.
— Эд, я как раз о Роме хотел с тобой поговорить. Он эфирит, да? — спросил я его, а Ванда подняла голову, с удивлением посмотрев на меня.
— Да, он эфирит, — нехотя проговорил Эдуард. — А какое это имеет отношение…
— Прямое, — перебил я его. — Золотые нити второго дара Ванды как-то влияют на его источник. Они его словно укрывают, блокируют практически всё, кроме серебристой нити. — Быстро проговорил я и повернулся к уставившейся на меня подруге. — Ты же ничего не делала осознанно?
— Нет, — она покачала головой. — А что…
— Я понял, — Эдуард щёлкнул пальцами и вытащил телефон. — Егор, подойди в библиотеку. Сейчас!
Я недоумённо посмотрел на него, а потом сел рядом с Вандой.
— Так что с ритуалом Служения? Существует способ снять привязку? — спросил я, беря Ванду за руку и ободряюще сжимая её.
— Конечно, — Эд пожал плечами. — Не такая она и страшная, как её пытаются выставить. Например, все твои слуги приносили клятву Служения. И что, это как-то помогает содержать дом в идеальном порядке? — спросил он у меня ехидно.
Я насупился. Эдуард сдержал слово. Он ничего не сделал, чтобы заставить прислугу хорошо работать. Я же иногда что-то упускал из вида, как, например, уборку под шкафами. Обнаруживал я пыль случайно, чаще всего когда был занят, и потом забывал натыкать в неё Николая. И, по-моему, это не закончится никогда. Если только кто-то надо мной не сжалится и не выстроит уже моих слуг как положено.
— То есть ты можешь снять клятву с Романа? — в глазах у Ванды загорелись огоньки.
— Я этого не говорил, — Эд покачал головой и столкнулся с моим щенячьим взглядом. — Ну, хорошо. Мне нужно посмотреть, что там за привязка. Очень может оказаться, что конкретно я не смогу её снять. Принцип у любых ритуалов Служения один. Но зная Гараниных, которые и подмяли под себя в своё время убийц… Они вполне могли что-нибудь изощрённое добавить.
— Спасибо, — прошептал я, а Эдуард только вздохнул.
— Кто такие эфириты? — спросила тихо Ванда, но ответить мы не успели.
В библиотеку вошёл Егор. Он был взъерошенный, а на щеке у него был след от ручки. А, ну да, у него же сегодня занятия с приходящим рунологом.
— Что-то случилось? — сразу же спросил он, глядя на нас с Вандой. — У вас такие лица…
— Дима, иди сюда, — распорядился Эдуард и повернулся к Дубову. — Егор, сядь с Вандой.
Мы поменялись с Егором местами. Он сел на диван, а я встал рядом с Эдом. Прошла минута, другая… Мы недоумённо переглянулись.
— И? — наконец спросил Егор. — Мне что-то нужно делать?
— Нет, просто сиди рядом с Вандой. Можешь её за руку взять, чтобы тактильный контакт появился, — ответил Эдуард. — Дима, смотри внимательно.
Я недоумённо взглянул на него, а затем повернулся к друзьям, активируя магическое зрение, и чуть не упал. Потому что золотые нити дара Ванды перетекали в Егора. Но не укутывали серебристые нити, а, казалось, усиливали их, пристраиваясь рядом.
— Что это? — прошептал я, не в силах оторваться от завораживающего зрелища.
— Я должен был раньше догадаться, — Эдуард отошёл к окну, сцепив руки за спиной. — Просто уже даже в моё время носители золотого дара были редкостью. Золотые нити Ванды усиливают эрилей. Они для этого предназначены. Считалось, что больше эти нити ничего не делают.
— Усиливают эрилей? — недоверчиво спросил Егор и посмотрел на Ванду.
— Ну, конечно же, — я хлопнул себя по лбу. — Вспомни, в Дубках ты делал такие предсказания, которые даже опытные эрили не могут сделать. А ведь ты был всего лишь первокурсником! Егор, ты не мог их сделать, у тебя просто не хватило бы собственных сил.
— В этом есть рациональное зерно, — Егор нахмурился, а потом, прищурившись, посмотрел на Ванду.
— Но это не объясняет того, что Ванда делала с Ромкой, — я повернулся к Эду. А тот только усмехнулся.
— Как я уже говорил, дар Ванды усиливает эрилей. Он для этого предназначен. Уж не знаю, как произошла подобная связка. Скорее всего, когда-то эрили давали золотым что-то взамен. Не могу сказать. — Эд говорил, глядя в окно, а перед моими глазами снова возникла картина, как от Ромки отделяется какая-то нить и, в свою очередь, идёт к источнику Ванды. Неужели это он спровоцировал тот срыв, который сам же потом помог преодолеть?
— Я не понимаю, при чём здесь Роман, — очень тихо проговорила Ванда.
— Роман — эфирит. Так уж получилось, что из его источника выходят нити практически всех известных даров, кроме тёмных нитей, — продолжил Эдуард. — Есть и серебристые нити эрилей.
— Они мешали ему, — прошептал я, прикрывая глаза. — Остальные нити мешали ему усиливать серебряные нити, и он просто накрыл их, на время изолировав. Но в таком случае, Рома должен был действовать более рационально, а он…
— Вот это для меня загадка, — Эдуард даже руками развёл.
— Кстати, я видел, как и нити дара воздуха, отделяясь от Романа, подпитывали источник Ванды. Это могло повлиять на то, что произошло в гостиной? — спросил я, не глядя на Ванду. Нам всем было необходимо это знать, чтобы больше не допустить подобного.
— Нет, — уверенно проговорил Эд, поворачиваясь ко мне. — Эфириты не подпитывают магов других направленностей, а усиливают их дар. Но только в одном случае: если они в этот момент стабильны. Как ты понимаешь, подобного добиться даже в условиях лаборатории было проблематично. То, что произошло с Вандой — исключительно её проблемы с магией и эмоциональной нестабильностью. Хотя, если смотреть на эту проблему с другой стороны, именно Роман спровоцировал Ванду на выброс, — сжал он недовольно губы.
— Ты же хорошо к нему всегда относился. Что-то изменилось? — тихо спросил я.
— Кроме того, что теперь я не могу просто избавить этот мир от Гильдий? — усмехнулся Эд. — Ванда, Егор, выйдите на пару минут, мне нужно поговорить с Дмитрием наедине.
Они переглянулись и без лишних разговоров вышли. При этом Егор обнял Ванду за плечи. Она выглядела потерянной и, похоже, начала чем-то себя накручивать. Дверь за ними закрылась, и я повернулся к Эдуарду.
— Как так получилось, что Ромка — эфирит? Вы же их уничтожили.
— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, — Эдуард снова сцепил руки за спиной и подошёл к окну. — Я виноват перед Романом.
— В чём ты виноват? — я невольно нахмурился.
— В том, что он родился, — ответил Эдуард. И пока я пытался вникнуть в его заявление, он молчал, вглядываясь в собственное отражение в стекле.
Глава 2
— Я практически закончил работу над созданием Службы Безопасности, когда поступил приказ о ликвидации эфиритов. Слишком они были нестабильны, слишком много жертв было при их взрывах, которые начали происходить всё чаще и чаще. Тёмные, особенно Лазаревы, не могли находиться при них постоянно, тем более что эфир закрепился на генетическом уровне и передавался детям. Половая принадлежность не учитывалась, и девочки были ещё опаснее мальчиков, — начал говорить Эдуард.
— Тёмные могли их стабилизировать? — тихо спросил я.
— Да. Особенно Лазаревы, — Эдуард ответил, не поворачиваясь ко мне лицом. — Это мы создали полуразомкнутый контур и, как понимаешь, не могли не подстраховаться, — он замолчал, а потом продолжил: — Ты же видел, как Роман постоянно искал ваше общество, твоё и, хм, Леопольда. В Демидове, как ни крути, а течёт капля нашей крови через Веронику. Я даже не представляю тот предел самоконтроля, который выработался у этого мальчика. Но тут, как ни странно, надо сказать спасибо его безумному отцу. Роман уже в семь лет спокойно мог проваливаться в медитативное состояние, чтобы успокоиться и замкнуться, не давая чувствам выйти наружу. Поэтому он смог справиться и с первым выбросом, и со своим даром, не привлекая к нему внимания и ничего при этом не разрушив, — Он скривился, словно лимон съел. — Тем не менее, я всё равно жалею, что ты не дал мне удавить этого скота.
— Ты его читал? — задал я вопрос, прекрасно зная на него ответ.
— Разумеется, как и всех в гостиной Первого факультета, кроме Демидова, — как-то чересчур равнодушно произнёс он. — Я не переношу эту семейку из-за выкрутасов своей сестры, и совершенно ничего не хочу знать о Демидовых, в принципе.