— Потому что мои эрили пришли к выводу, что они едва знакомы. И что Гаранин максимум, что сделает, это поговорит с ним. Ведь Дмитрий, как глава рода Наумовых, отказался от опеки над Романом, когда умер Александр Юрьевич. — Громов поднял свой портфель и повернулся к двери, показывая, что разговор подошёл к концу.
— Какой опеки? — я непонимающе смотрел на него. — Впервые об этом слышу.
На Ванду я в этот момент старался не смотреть. И так кожей чувствовал её возмущённый взгляд. Будь она огневичкой, я бы, наверное, задымился.
— Твой отец, Александр Юрьевич Наумов, за две недели до своей смерти оформил опеку над Романом, — Громов посмотрел на меня с интересом. — Это обязательное условие для того, чтобы несовершеннолетний мальчик мог полноценно выйти из Рода. Нужно предоставить в мэрию опекуна, который будет нести юридическую ответственность за действия того, кто новый род образует. Вплоть до совершеннолетия последнего. Когда Александр Юрьевич умер, и ты вступил в права наследования, ваш поверенный вернул в мэрию все документы с пометкой отказа.
— Я не отказывался от опеки. Да я даже не знал о ней, — схватившись за голову, я чуть слышно выругался. Теперь понятно, о чём именно Ромка хотел поговорить, настаивая на встрече в Твери. И о чём хотел поговорить со мной отец в день своей смерти.
— Потому что отказ оформила я, — встрепенувшись, я посмотрел на женщину, вошедшую в гостиную.
— Мама?
Глава 4
— Да где же они? — Гаранин рылся в огромном сейфе, лихорадочно перебирая коробки, шкатулки, оружие и папки с документами. — Только не говори, идиот, что ты не выложил клинки после задания и оставил их в этой злосчастной куртке, — сквозь зубы процедил он. — Только не их. А если она к ним прикоснётся? Или поранится? Какой же ты, Рома, идиот. — Он поднялся на ноги и с силой захлопнул дверцу сейфа. — Конечно же, я их не выложил. Ведь сразу после закрытия контракта я поехал на эту сходку к Муратову.
Стоявшая на столе лампа неожиданно поднялась в воздух и, пролетев через всю комнату, вылетела в распахнутое окно.
— Вашу мать, — в сердцах выругался глава Гильдии убийц и выпрямился, закрывая глаза и делая глубокий вдох.
Прошло несколько дней со встречи с Дмитрием Наумовым и Вандой, и теперь Роман ощущал всё буйство собственной магии, которую он впервые за десять лет не мог взять под контроль. Слишком много событий, и ещё больше эмоций свалилось на него в тот день. Гаранин не в силах был сейчас с ними совладать, чтобы впасть в то состояние, так чётко прописанное в характеристике, выданной Ванде: холодный, безэмоциональный, лишённый эмпатии.
И у него не осталось ни одного тёмного артефакта, который помог бы ему справиться. Но последнее, что Роману хотелось сейчас сделать, — это сесть в машину и нестись в Тверь, чтобы встретиться с ними со всеми. Он не гордый, просить помощи ему не привыкать. Но Рома боялся, что не сможет после этого просто уйти. И даже если бы у него хватило решимости, он был уверен, что его не отпустят, и в этом случае он не сможет долго сопротивляться.
— Добрый день, я могу с вами поговорить, Роман Георгиевич? — Гаранин встрепенулся и повернулся к открывшейся двери, в которую вошёл молодой парень, внимательно разглядывающий хозяина кабинета.
— Евгений? — Рома нахмурился. Он практически сразу узнал в этом парне того полицейского, которому сломал руку в Колизее. — Я сейчас немного занят, — проговорил он, глядя на раскачивающуюся под потолком люстру. Источник, наконец, перестал активно бурлить, и Роману удалось хотя бы на время стабилизировать своё состояние. Только вот руки дрожали так, что это уже невозможно было скрыть. — Проходи, только быстро, — кивнул он, указывая рукой на стул.
— Что с вами? Вам плохо? У вас похмелье? — поинтересовался полицейский.
— Что? Нет. Я не пью, — тряхнул Рома головой и глубоко вздохнул, представляя, как выглядит со стороны.
— Роман Георгиевич, — в кабинет влетела девушка лет двадцати пяти на вид. Копна русых волос завивалась тугими локонами и падала на плечи, а яркий макияж привлекал внимание к миловидному личику. Высоченные каблуки, очень короткая юбка и провокационно расстёгнутая блузка довершали образ. — К вам Евгений Дмитриевич Ожогин, он говорит, что знает вас.
Роман перевёл взгляд с девушки на опешившего полицейского, а потом обратно на неё.
— Я уже в курсе, что ко мне пришёл посетитель, — скривился Гаранин. — Выйди.
Девушка ловко развернулась на шпильках и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь.
— Меня уволили, — сразу заговорил Женя, падая на стул, на который продолжал указывать Гаранин.
— Сочувствую, — сказал Рома, нахмурившись, без капли сочувствия в голосе.
— С волчьим билетом. Нашли козла отпущения, уроды, — хлопнул ладонью по столу Ожогин. — Я никуда теперь работать устроиться не смогу, потому что в моём личном деле стоит пометка, что я стал причиной конфликта между твоей Гильдией и полицией, — перешёл на «ты» парень, игнорируя охреневшего хозяина кабинета. — После этого от меня ушла жена. Не нужен ей такой муж, на которого пальцем показывают и смеются. И который никак не может работу нормальную найти. Как оказалось, не всем с девушками везёт, как… неважно, — он махнул рукой.
— Так, стоп, — поднял руку Гаранин, с лёгким изумлением разглядывая или настолько смелого, или окончательно улетевшего парня. — Это всё очень печально, вот только я к твоим проблемам совершенно точно никакого отношения не имею. Я даже не в курсе, что у меня с полицией существует какой-то конфликт. А теперь скажи мне, Женя, что тебе от меня нужно?
— Дай мне работу, — выпалил бывший полицейский, рассматривая груду бумаг, которыми был завален рабочий стол главы Гильдии. При этом на самого главу он предпочитал не смотреть.
— Что? — удивлённо моргнул Гаранин. — Ты в своём уме? Ты понимаешь, где находишься?
— Вполне, — он пожал плечами, вытаскивая какой-то листок. — Ого, он что, твой? — искренне удивился Евгений, разглядывая накладную.
— Да. Положи на место, — Гаранин выхватил листок из рук Ожогина и бросил его на стол, скривившись при этом. Слишком много бумаг, и он явно ещё не скоро разгребёт этот завал, образовавшийся после трёх дней отсутствия на рабочем месте. — Ты не убийца, и я не стану тебя им делать.
— Я умею стрелять, и навыки рукопашного боя у меня неплохие, — пробубнил Евгений. — Зачем он тебе? Он же совсем недавно открылся, и прибыль будет приносить года через три в самом лучшем случае.
— Моим мальчикам нужно чем-то заниматься в свободное время, чтобы не свихнуться. Работа у них тяжёлая, и нужно расслабляться. Кто-то картины рисует, кто-то готовит, кто-то щенят с котятами в приюте содержит, — задумчиво проговорил Роман. — Я помогаю, как могу. У меня отморозков нет, уже нет. Гильдия — это всего лишь оружие для заказчика. А для нас — работа. Неприятная, но что поделать, жизнь вообще несправедливая штука. Те, кто считает убийства призванием, у меня не работают. Женя, иди отсюда, не порти себе карму.
— Нет, — Ожогин покачал головой. — Мне некуда идти. У меня бывшая жена даже квартиру забрала. Мне жуткая конура при разделе досталась. Хорошо иметь отца судью. Даже трёх месяцев со дня свадьбы ждать не нужно. И плевать на законы. Папочка сделает всё для развода. Тем более он был от меня не в восторге. Как говорится в постановлении, брак расторгнут в связи с определёнными обстоятельствами, — скривился бывший полицейский. — И что бы ты ни говорил, Роман Георгиевич, но именно ты виноват во всём, что со мной случилось. Поэтому дай мне работу.
— Женя! — прорычал Роман. — Просто уйди! Ты не…
Он не договорил, потому что дверь распахнулась, и в кабинет влетел импозантный мужчина в распахнутом коротком пальто с шарфом в чёрно-белую полоску. В одной руке он держал веер, которым себя обмахивал, во второй — какой-то журнал.
— Мне нужен Роман Гаранин! — требовательно произнёс он. — Где он? Мне нужно срочно с ним поговорить.
— Вы кто? — опешил Рома, делая шаг назад. Он даже рефлекторно потянулся к пистолету, лежавшему на столе, но потом одёрнул руку. На убийцу этот человек был явно непохож.
— Я? Кто я? — мужчина задохнулся, глядя на него. — Я, молодой человек, Пётр Савин! А вы, как я понимаю, тот, кто мне нужен. — Модельер обошёл удивлённого Евгения, обогнул стол и, приблизившись вплотную к главе Гильдии убийц, начал рассматривать его лицо. — Вот, это ваше? — он наконец отстранился от Гаранина и всучил ему измятый журнал. Роман ни разу не пошевелился за всё это время, стараясь взять себя в руки. Его источник снова пришёл в движение, и Гаранин прилагал все усилия, чтобы не сорваться.
— Да кто вы такой? — повысил голос Рома, когда ему удалось с большим трудом справиться с собственной магией. Савин молча его разглядывал, и тогда Роман перевёл взгляд на раскрытую страницу, где сразу же увидел нашумевшую фотографию. На ней был запечатлён он с Вандой. Только эта была более чёткая, и его при большом желании можно было узнать.
— Я тот, кого вы унизили! Тот, у кого украли самое дорогое! — закатил глаза Савин, начиная обмахивать себя веером более энергично. От этих слов Гаранин впервые за несколько лет впал в ступор. Он совершенно не знал, что делать в этой ситуации и как вообще реагировать на этого странного мужика. Даже его источник перестал волноваться и на некоторое время замер.
— А у вас я что украл? — наконец, поинтересовался Роман, бросая журнал на стол и складывая руки на груди.
— Кроме моей музы? Моего источника вдохновения? Мою репутацию! — рявкнул Савин и наставил сложенный веер на Гаранина. — Где он?
— Кто? — Рома отодвинулся, настороженно глядя на модельера.
— Тот, кто посмел надругаться над искусством! Тот, кто буквально изнасиловал моду самым извращённым способом? Кто шил куртку, которую уже окрестили прорывом и новым веянием? Это же абсолютно топорная работа! Неаккуратная. Не лишённая определённой изюминки, в этом не могу не согласиться, но абсолютно бездарно выполненная! — почти нормальным голосом ответил Савин.