— Какое мероприятие? — глубоко вздохнул я, понимая, что пицца накрылась медным тазом. — Какие события? Ты вообще о чем? Марфа Петровна все же надумала востребовать законную награду? Не вопрос, поехали.
— Валер, не смешно. — Насупилась Стелла. — Я знаю, что ты парень с юмором, но сейчас так себе пошутил. Не сказать — никак. Начало в семь, и я не хочу опаздывать. Тем более что мне еще переодеться надо будет. Я все же спутница сына хозяйки дома, потому обязана блеснуть.
Хозяйки дома? Она о чем вообще?
— Стоп! — Воронецкая подошла ко мне вплотную и пальчиками вздернула мой подбородок вверх. — Вроде ты не придуряешься. Валер, сегодня твоя мама, Марина Леонидовна, суаре устраивает, с холодными закусками и демонстрацией картин. Этот старый пень Шлюндт ей недавно какое-то редкое полотно подарил, к тому все и приурочено. Думаю, кстати, что мы его там непременно встретим, уже заранее печалюсь. Само собой, мы тоже приглашены. Ну, было бы странно, случись по-другому, ты все же сын, я твоя потенциальная невеста, так что как без нас?
— Она мне ничего не сказала. — Потер лоб я. — Да мы вообще с ней не созванивались на этой неделе.
— Что разумно, — холодно отметила Стелла. — Особенно учитывая твой поганый характер. Что так смотришь? Ты бы просто отказался ехать, вот и все. Ну, не впрямую, само собой, нашел бы какой-то формальный повод, но тем не менее. А меня ты одну туда не отправишь, тебе совесть не позволит оставить мать с ведьмой наедине, потому поедешь как миленький. В очередной раз снимаю шляпу перед Мариной Леонидовной, хоть о моей истинной сути она понятия не имеет, зато проинтуичила все безукоризненно. Ладно, поехали уже. Видок у тебя, конечно, так себе, это не тот английский костюм, что я тебе в прошлый раз купила сдуру. И с чего я решила, что имею дело с нормальным человеком? Но и этот сойдет.
— Если что, у меня в комнате гардероб стоит, а там какой только одежды нет. В родительском доме, имеется в виду. — Я встал с кресла и потянулся. — За это веселое лето с боков килограммов семь-десять ушло, потому я в любую вещь точно влезу. Вверх-то я давно уже не расту, только вширь.
— Как молодой дуб. И голова у тебя такая же твердая. — Стелла похлопала меня ладонью по груди. — А вообще, надо будет глянуть. Какое-никакое, а приданое, это лучше, чем ничего. Папаша-то твой, поди, на нас часть акций своих предприятий после свадьбы не перепишет, он, насколько я поняла, дядька непробиваемый.
— Если я именно на тебе женюсь, он не то что ничего не перепишет, он нас еще и проклянет, — хмыкнул я. — Вернее, меня, на тебя ему попросту плевать. У него, знаешь ли, с давних пор в этой связи кое-кто другой в приоритете.
— Ах, ну да, конечно же, — мигом поняла, о чем я веду речь, Воронецкая. — Как видно, старею, очевидные вещи перестала замечать. Слушай, Валера, а твоя подруга детства все чаще начинает заступать мне дорогу. Это для нее может кончиться скверно.
— Ну, конкретно тут она ни при чем, — резонно заметил я, закрывая окно. — Тем более что в моих планах женитьба не значится, причем ни на тебе, ни на ней, ни на ком-то.
— А Изольда? — чуть ехидно уточнила ведьма. — Она как же? Все, все, молчу.
— Вот и молчи, — одобрил ее слова я. — И еще… Заканчивай сюда ходить, пожалуйста. Тебе забава, а мои старушки после эти визиты еще неделю обсуждают и мне дурацкие вопросы задают. Знаешь, как бесит?
— Представляю, — подтвердила Стелла, взяв в руки рисунок, так и лежащий на столе. — И меня это радует, потому что чем тебе хуже, тем мне лучше. Слушай, это новая цель, да?
— Да. — Я забрал у нее листок, сложил пополам, а потом еще раз пополам, а после засунул его в карман своего летнего светлого пиджака. — Не дергайся ты, я уже разослал письмо, твоя работодательница все знает.
— Вот какой же ты все-таки дятел! — возмущенно просопела ведьма, засунула мне руку в карман и вытащила бумажку обратно. — А демонстрация деловой хватки? Тем более что мои позиции в глазах Марфы упали очень сильно, и все по твоей вине.
— Не майся дурью, — попросил я ее, снова забирая рисунок. — Какая деловая хватка? Ты меня слышишь вообще? Эта картинка уже доставлена всем заинтересованным лицам. То есть ты Марфе отправишь, по сути, вчерашний день, чем точно свою репутацию не восстановишь. Ну а что до моей вины… Не-а, я тут ни при чем. Ты сама во всех своих бедах виновата. Тут поспешила, там сорвалась, здесь нахамила — вот и результат. Сейчас тоже крайнего ищешь.
— Чего искать-то? — Ведьма обняла меня за плечи. — Вот он ты. И не спорь, а то опять поссоримся, а мне очень этого не хочется. По крайней мере сегодня. Давай хоть один вечер проведем по-людски, без ругани и драк.
— Хранитель кладов и ведьма, — фыркнул я, — и — по-людски. Ладно, давай, почему бы нет?
— То есть мы едем? — уточнила Стелла немного удивленно.
— Ну да, причем прямо сейчас, а то на самом деле настоимся в пробках. — В этот момент я заметил, что девушка как будто чем-то смущена. — Что теперь не так?
— Просто была уверена, что ты так просто не сдашься, — пояснила она. — Готовилась к длительному спору, аргументы подготовила, а ты почти и не артачился.
— Ну, не совсем же я бессердечный, верно? Маме будет приятно, если мы с тобой приедем? Будет. Значит, поехали. Опять же — Шлюндт. Кто знает, что он задумал? Не просто же так он маме эту картину подарил, верно? Так что уж лучше я рядом с ней буду этим вечером. От греха.
— А отец? — помолчав, спросила Стелла. — Он как? Я в курсе вашей стычки, Изольда рассказала про нее Василисе, а та уже со мной поделилась.
Василиса — это, наверное, Васька, одна из тех красоток, что намылились меня из лап оборотней спасать, я ее помню. Светленькая такая.
И еще — ладно Стелла, она меня знает, но Ваське этой на кой подробности моей семейной жизни? Или я для московских ведьм стал чем-то вроде онлайн-сериала, и они теперь следят за перипетиями моей судьбы в реальном времени?
— С ним как раз все очень просто обстоит. — Я поправил прядь волос, которая выбилась из безукоризненной прически ведьмы. — Его там не будет. Отец никогда не присутствует на подобных мероприятиях, поскольку они его бесят. И бесполезностью своей, и наличием на них лиц, скажем так, нетрадиционной половой ориентации, которых он на нюх не переносит. В художественных кругах этого добра хватает, они же все как один тонко чувствующие натуры. Так что мои старики давным-давно заключили устный договор: мама не лезет в ту часть отцовской жизни, которая связана с бизнесом, а батя в свою очередь не препятствует ее интересам, связанным с живописью во всех ее проявлениях. Так что он вполне официально всегда отсутствует на этих, как ты говоришь, суаре и на выставки не ходит, даже те, что его фирма спонсирует. И как он тогда до театра доехал, тоже не понимаю, это на него совершенно не похоже.
— Ну, хоть не подеретесь, — оптимистично заявила Стелла. — Слушай, Валер, а удобно будет у Анны Петровны еще один пирожок попросить, а? Я ведь сегодня даже не обедала.
— Удобно. — Я убрал в карман телефон и закинул на плечо ремень сумки. — Почему нет? Все, пошли уже.
Глава вторая
Само собой, мы собрали по дороге все пробки, какие только возможно, пока не выбрались на платное шоссе, которое, впрочем, тоже не пустовало. Но оно и не странно — лето, как я уже говорил, подходило к концу, а вместе с ним заканчивались и безмятежные деньки у подрастающего поколения, которое по славной старой традиции проводило время на своих или съемных дачах. Мир может меняться сколько угодно, в нем могут происходить хоть какие технические революции и интеллектуальные прорывы, но как в России школьников отправляли на лето за город, так и будут отправлять. Хоть на месяц, но обязательно. Без этого каникулы не каникулы.
Само собой, к назначенному времени мы не успели, что очень раздосадовало Стеллу. Она, как я давно заметил, вообще очень не любила опаздывать.
— Все ты, — ворчала она на меня, паркуя автомобиль. — Ты виноват, Валера Швецов из Москвы. Телился долго, вопросы какие-то задавал. И вот результат!
— Да-да-да, все из-за меня, — признал я, надеясь, что данная жертва насытит демонов, обитающих в душе моей спутницы. — А ты великомученица, потому что со мной возишься.
— Совсем уж несмешная шутка! — окончательно вызверилась Воронецкая. — Потому что это самая что ни на есть чистая правда. Дай мне чехол с заднего сидения.
Говоря это, она ловко стянула с себя легкий летний сарафан, под которым не оказалась совсем ничего, кроме почти незаметных трусиков.
— Чего залип? — уточнила она, заметив мое удивление. — Что-то новое увидел?
— Не скажу, чтобы совсем уж, но да, — признался я. — По какому поводу сей перформанс?
— Тебя, оленя в загоне, собираюсь окончательно растлить, — выдохнула ведьма, чуть прикрыв глаза. — Сил нет как мечтаю подобное сотворить, потому выбрала такое необычное место и время. Иди же ко мне скорей, любимый, зажжем огонь прямо на этой дороге. Что там! Раскачаем весь этот мир на пару с машиной!
— Фига себе, — пробормотал я, не очень понимая, шутит она или нет. С одной стороны, это все смотрелось как откровенная издевка, с другой — вот она сидит без ничего и смотрит так, что я даже на Стречу с Нестречей плюнуть готов. Пущай шевелятся, переживу!
— Тьфу, идиот, — обреченно вздохнула Воронецкая. — Одна радость: под конец действа ты во мне наконец-то женщину увидел. Маленькая, но победа. Вот только жаль, что не слишком своевременная. Швецов, ты мне чехол с платьем с заднего сиденья подашь или нет? Я эксгибиционизмом не увлекаюсь, мне нагишом сидеть — радость невеликая.
Тьфу ты! Я просто не понял. У нее, оказывается, вечернее платье урочного часа ждало, она его отчего-то решила только здесь на себя надеть. Странные все же существа женщины, непонятные. Ты же не в метро едешь, в машине, оно же не испачкается, а если и помнется, то совсем не сильно. Тем более такое, как у Стеллы, тут и мяться-то особо нечему…