исследовать содержимое трюма.
К своему удивлению, мы обнаружили, что капитан Флек занимался безобидным делом перевозки продуктов питания. Пространство между двумя рядами деревянных загородок с обеих сторон было заполнено коробками с продуктами и напитками: мясо, фрукты, безалкогольные напитки. Скорее всего, он погрузил этот товар до того, как взять на борт копру. Догадка казалась вполне обоснованной, и все же Флек не производил впечатление человека безобидного.
В результате я позавтракал тушенкой с грушами. Мари это меню отвергла, брезгливо передернув плечами. Утолив голод, я принялся исследовать содержимое ящиков, заполнивших пространство между внешними загородками и стенами трюма, но не слишком в этом преуспел. Стойки в этом ряду не так легко отдирались, как во внутреннем. Они были привинчены сверху так, что могли подниматься вверх и внутрь, но поскольку их плотно снизу прижимали ряды ящиков, сделать это было совершенно невозможно. И все-таки две стойки, те, что стояли прямо за ящиками с лимонадом, оказались свободными. Я посветил фонарем наверх — не привинчены ли к потолку? Судя по светлым пятнам на дереве, шурупы были только недавно выкручены. Я раздвинул стойки так широко, как только мог, и рискуя сломать шею (судно по-прежнему швыряло из стороны в сторону, да и груз был не из легких) снял верхний ящик, поставил его на наше ночное ложе.
Ящик был два фута в длину, около восемнадцати дюймов в ширину и фут в высоту. Сколочен из проолифенных сосновых реек. На всех четырех углах крышки стрелообразный фирменный знак Королевского морского флота. Над этим знаком, полускрытым под жирной черной чертой, надпись: «оборудование». Чуть пониже: «Компасы спиртовые». И еще ниже: «Излишки. Подлежит списанию». Вместо точки — корона. Очень впечатляет. Я с большим трудом свернул крышку и увидел, что надписи не лгали —шесть немаркированных спиртовых компасов, укутанных в солому и белую бумагу.
— Заманчиво. Эти фирменные знаки мне уже приходилось встречать. Кстати, излишки — это типично морской термин, обозначающий «непригодный к употреблению». На гражданке можно получить хорошую цену. Может быть, капитан Флек подвизается в качестве легального агента по торговле списанным армейским оборудованием?
— Он больше похож на частного производителя маркировочных знаков.—Мари скептически поджала губы. Ну, а что в следующем?
Я снял следующий ящик. На нем была надпись «Бинокли», и внутреннее содержание этой надписи соответствовало. На третьем ящике снова стоял знак КМФ, опять-таки полу-зачеркнутый, и над ним надпись: «Комплект надувного спасательного оборудования». Маркировка не обманула и на этот раз: внутри оказались надувные спасательные пояса ярко-красною цвета, баллончики с углекислым газом и желтые цилиндры с пояснительной надписью: «Средство от акул».
— Знаешь, мы теряем время,— сказал я. При такой качке стаскивать и вскрывать ящики было совсем непросто. По мере того, как солнце на воле поднималось вес выше, жара в трюме становилась невыносимой. Пот уже градом катился у меня по лицу и спине. Он просто доморощенный спекулянт.
— Доморощенные спекулянты не похищают людей,— возразила Мари.— Давай снимем еще один. У меня предчувствие.
Я подавил желание огрызнуться, что, мол, предчувствовать гораздо легче, чем потеть, и потащил четвертый тяжеленный короб, еще немного укоротив аккуратно сложенную колонну. Все та же маркировка, надпись на этот раз другая: «Запальные свечи «Чемпион». 24 дюжины».
Пять минут труда и два дюйма содранной кожи с правой руки — вот чего мне стоило снять крышку с этого ящика. Мари на меня не смотрела: может быть, была неплохим телепатом, а может быть, уже начинала страдать морской болезнью. Но как только крышка поддалась, она заглянула внутрь, а потом задумчиво перевела на меня глаза.
— Все-таки, похоже, капитан Флек занимается изготовлением поддельных маркировок.
— Пожалуй,— согласился я. Этот ящик был заполнен металлическими барабанами, которые содержали вовсе не свечи, а пулеметные ленты, причем в достаточном количестве для того, чтобы совершить небольшой военный переворот. — Вот это уже интересно.
— А что он мне сделает, этот капитан Флек? Пусть приходит, если хочет. — И я стащил пятый ящик. Надпись та же (ха-ха, знаем!), а под крышкой, которую я свернул с помощью удачной комбинации из рычага и пары точных ударов, содержимое, обернутое толстой синей бумагой, надпись на которой, видимо, уже соответствовала содержанию. Я вернул крышку на место с нежностью и почтительностью гангстера, возлагающего венок на могилу своей последней жертвы.
«Аммонал, 25% порошка алюминия!» Мари тоже успела прочитать надпись на бумаге.
— Господи, это еще что такое?
— Чрезвычайно сильное взрывчатое вещество, вполне достаточное для того, чтобы вывести эту шхуну вместе со всем ее населением на околоземную орбиту.— Я со всеми возможными предосторожностями вернул ящик на место и облился теперь уже холодным потом, вспомнив, каким варварским способом его открывал.— Каверзная штука. Не та температура, неаккуратное обращение, избыточная влажность— шуму будет! Мне уже совсем разонравился этот трюм.— Я схватил ящик с пулеметными лентами и, как пушинку, водрузил на жуткую пороховую бочку.
— Ты что, хочешь все обратно поставить? — Мари сдвинула брови.
— Что ты об этом думаешь?
— Тебе страшно?
— Страшно — не то слово. В следующем ящике может оказаться нитроглицерин или еще что-нибудь вроде этого. Вот это было бы здорово! — Я вернул на место все остальные ящики, сдвинул рейки и, взяв фонарь, продолжил осмотр. Ничего особенно интересного больше не обнаружил: шесть доверху заполненных канистр с машинным маслом, керосин, ДДТ, несколько канистр с водой, по пять галлонов в каждой, с лямками для того, чтобы можно было таскать за плечами. Я решил, что они нужны Флеку для доставки пресной воды на наиболее отдаленные острова при отсутствии других погрузочных средств. По правому борту обнаружил пару квадратных металлических коробок, а в них беспорядочно наваленные и наполовину проржавевшие железки — гайки, болты, шурупы, кронштейны, полиспасты, воротки и даже пара гарпунов. Я долго в нерешительности смотрел на них и все же оставил на месте: трудно представить себе, что капитан Флек их прошляпил, но если даже и так, все равно гарпун гораздо медленней пули. Да и спрятать его нелегко.
Я вернулся к Мари Хоупман и увидел, что она бледна как мел.
— Больше ничего нет. Что теперь делать будем?
— Ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится, а меня сейчас стошнит.
— О, Господи! — Я заколотил в переборку, и когда подбежал к люку, крышка уже открылась. На меня смотрел капитан Флек собственной персоной: глаза ясные, лицо отдохнувшее, свежевыбрит, в белых парусиновых брюках, с сигарой в зубах. Прежде чем говорить, он соизволил вынуть сигару изо pта.
— Великолепное утро, Бентолл...
— Моей жене плохо,— перебил я. Ей нужен свежий воздух. Разрешите ей подняться на палубу.
— Плохо? —Тон его изменился. Простудилась? Жар?
— Морская болезнь! - завопил я.
— В такой день? — Флек распрямился и оглядел то, что в его понимании считалось спокойным морским пейзажем.— Минутку.
Он щелкнул пальцами, сказал что-то, чего я не расслышал, и дождался, пока к нему подбежал мальчишка, который приносил нам завтрак. На этот раз он держал в руках бинокль. Флек не торопясь оглядел горизонт, постепенно развернувшись на 360°, и опустил бинокль.
— Она может подняться. Ты тоже, если желаешь.
Я подозвал Мари и пропустил ее вперед. Флек подал ей руку и сочувственно произнес:
— Мне очень жаль, что вы плохо себя чувствуете, миссис Бентолл. И выглядите неважно. Что правда, то правда.
— Благодарю вас, капитан Флек. Вы очень добры.— Меня ее тон покоробил, но на Флека, видимо, произвел впечатление, потому что он снова щелкнул пальцами, и подскочил все тот же паренек с двумя шезлонгами, снабженными зонтиками.
— Можете оставаться здесь сколько захотите, но если вам скажут вернуться вниз, вы должны немедленно исполнить приказ. Понятно?
Я молча кивнул.
— Прекрасно. Надеюсь, что вы не допустите неосмотрительных поступков. Наш друг Рабат призов на соревнованиях по стрельбе не брал, но с такого расстояния едва ли промажет. — Я оглянулся и с другой стороны люка увидел маленького индийца, по-прежнему в черном, но уже без пиджака. На коленях у него лежал неизменный обрез, направленный дулом мне в голову. Взгляд у него был тоскливый, но в причинах его тоски мне было разбираться недосуг.— А теперь я должен вас покинуть.— Флек улыбнулся, продемонстрировав прокуренные зубы.— У нас, моряков, дел много. Увидимся позже.
Он пошел на капитанский мостик, который располагался над радиорубкой. Мы уселись в шезлонги, и Мари со вздохом закрыла глаза. Краска постепенно стала возвращаться к ее лицу. Не прошло и десяти минут, как она заснула. Я бы и сам не отказался вздремнуть, но полковнику Рэйну это вряд ли бы понравилось. «Бдительность и еще раз бдительность, мальчик мой» — его излюбленная фраза. Вот я и торчал тут без сна, изображая бдительность, но причин для такого самопожертвования в данном случае не видел.
Над головой — раскаленное добела солнце на фоне выгоревшего блекло-голубого неба, на запад — сине-зеленые морские воды, на восток—те же воды, но уже темно-зеленые, подсвеченные теплым, ласкающим поверхность моря ветром в двадцать узлов. На юго-востоке у самого горизонта темноватые очертания чего-то, что могло быть островами, а возможно, и плодом моего воображения. И по всему пространству морскому ни одного суденышка, ни даже дельфина. Удостоверившись в этом, я устремил свой бдительный взгляд на шхуну.
Наверное, это было не самое отвратительное судно на семи морях (всех я, честно говоря, не видел), но уверен, что далеко не самое лучшее. Оно было больше, гораздо больше, чем мне показалось с самого начала, наверняка не меньше ста футов в длину, но замасленное, заплеванное, грязное до чрезвычайности и некрашеное к тому же. То есть, может быть, когда-то его и красили, но это было очень давно, и краска вся облупилась и выгорела. Две голые мачты одиноко торчали над рубкой в тоскливом ожидании парусов, но парусов не было и в помине, зато с одной из них тянулся к радиорубке провод антенны, приблизительно в двадцати футах от того места, где я сидел. Над открытой дверью рубки виднелась проржавленная труба вентилятора, чуть выше помещение, которое, скорее всего, служило каютой самому Флеку, а может быть, штурманской рубкой, еще выше — застекленный капитанский мостик. За всеми этими постройками, по моему предположению, должны были располагаться матросские кубрики. Минут пять я глазел на все это, и меня все время не покидало чувство, что что-то не так — не так, как должно быть. Можем быть, полковник Рэйн сообразил бы быстрее, я вот не мог. Я чувствовал, что на настоящий момент полностью выполнил свои долг по отношению к полковнику и большего сделать не в силах. Закрою ли я глаза и засну или буду изо всех сил пялить их, не изменит ровным счетом ничего — все равно нас привезут туда, куда намерены привезти, хотим мы этого или нет. За последние сор