Но дрон — здоровый, белый, с торчащими из пуза ножками — вовсе не собирался садиться на землю. Вместо этого он повис где-то в полутора метрах над землей и не двигался никуда дальше, а я продолжал давить его своим невидимым «лучом смерти» из пушки. Итак, пока я его давлю, он висит на одном месте. Перемещаться до дрона и обратно достаточно далеко по открытой местности, больше сотни метров, могу быть оперативно срисован и получить неприятности, поэтому чинно идти в сторону цели, не сводя с нее пушки, у меня просто не получится. Нужно подбежать к этой херне, схватить ее и побежать обратно, и тогда шансы на выживание у меня заметно вырастут. Было бы глупо погибнуть из-за дрона, было бы глупо погибнуть из-за своей медлительности, да и в целом погибать — очень глупо. Я никогда не понимал людей, которые стремятся к геройской гибели. Хотя… Лет в восемнадцать-девятнадцать понимал и даже к ней стремился. Но сейчас я уже слишком стар для таких мыслей и слишком молод для того, чтобы повисшее надо мной лезвие обрубило нить жизни на каких-то задрипанных угледарских дачах. Нужно что-то придумать.
— Командир — Графу! Командир — Графу! Срочно нужна помощь.
Ротный оставался неподалеку, я даже слышал, как сработала его рация, шипя передав мой голос на несколько десятков метров в строну. Через минуту он оказался неподалеку и также привалился к забору чуть поодаль. Я спрятал голову обратно за угол и стал объяснять свой план действий. До ужаса примитивный, но весьма (на мой взгляд) действенный.
— Вон, видишь, квадрокоптер висит? Полностью не садится, не знаю, сколько еще будет. Сейчас возьми у меня пушку и гаси его дальше, а я побегу туда, схвачу его и обратно.
Все просто, понятно, все должно сработать. Быстро туда, быстро обратно. Разве что поперек дороги грозно стояла еле заметная МОН-50 (она же мина осколочная направленная), способная изрешетить меня за доли секунды и разбросать по окрестностям слайсами мелко нарезанного мяса, но кто не рискует, то не собирает вражеские дроны!
Пушка была в руках у командира, дрон не двигался с места, а я рванул вперед, опасливо поглядывая под ноги в попытке разглядеть натянутую к монке леску. Такой я на своем пути не заметил и поэтому понесся дальше, обогнул ТМ-62, семикилограммовые тротиловые фугасы, которые должны были остановить продвижение по этому участку танков, и, будучи на виду у противника (благо до него еще было очень далеко, но из побитых окон Угледара за моим спринтом точно сейчас наблюдали), побежал к своей цели, продолжающей уныло болтаться в воздухе на небольшой высоте. А чем меня сейчас вообще можно достать, на бегу? Минометчики не прицелятся, время подлета очень высокое. Снайпер… Нет, на ходу тоже невозможно. Если бегом, на таком расстоянии я почти неуязвим. ОстротА, может, и бежит за мной где-то поблизости, но не успевает, не догоняет, не дотягивается крепкими и пропахшими гнилью лапами. Я ее переигрываю — не схватит, не получится, не сможет.
Только быстрее! Бег в полной выкладке, в куче слоев кевлара, с автоматом, с магазинами и гранатами напоминал мне идущую в атаку тяжелую рыцарскую конницу — с тем лишь отличием, что я сейчас играл роль как рыцаря, так и его коня. Зато не убьют, мои шансы высоки, от МОН-50 я далеко… Мне еще через нее возвращаться обратно, но если я в первый раз бежал мимо и не подорвался, значит и обратно пробегусь.
А сейчас — вижу цель, бегу к цели! Дыхание уже начинает сбиваться, когда я вплотную подбегаю к добыче и что есть силы дергаю ее вниз за одну из торчащих вниз ножек, что вызывает автоматическую остановку пропеллеров.
Но… Как это говно вообще сюда долетело? Округлый дутый корпус, дешевый пластик, здоровая и как-то тупо сделанная камера. Что это за артефакт из начала 2010-х? Как они его сюда вообще запустили? Как это в принципе летает? Плевать, обратно.
Пусть добыча мне с самого начала показалась не особо-то и применимой в военных целях (мой Mavic-3, с помощью которого мы искали танк, по сравнению с добытой машиной представлялся образцом технологического совершенства), но сам факт того, что я смог его добыть, уже радовал. Люди же охотятся далеко не всегда для того, чтобы сожрать полученное. И я снял дрон вовсе не для того, чтобы запускать его самостоятельно, пусть так. Все-таки небольшая, но победа. Хотя бы крохотная месть. С куда большим удовольствием я бы накидал по скоплению противника из какого-нибудь «Гиацинта», обнаружив вражескую пехоту и скорректировав стволы орудий, но даже бесполезный дрон — это уже небольшая монеточка в бездонную копилку, на которой большими алыми буквами написано «Победа».
— Что это за модель? — поинтересовался ротный, когда мы наконец добрались до укрывавшего нас дачного домика.
— Понятия не имею, какое-то древнее дерьмище. Написано DJI, но я вообще не знаю, когда это производилось. Похоже, с дронами у них все так себе. Зато флешку вытащим, посмотрим, что у них там.
Пойти поспать после столь плодотворного забега? Нет, чего-то не хватает. Свой дрон я перезарядил, поставив туда новую батарею, пушку забрал, она опять на посту, автомат со мной… А вот перчаток нет! Новых перчаток, которые достались мне из привезенной гуманитарки, которые я впервые надел на боевые. Та незаменимая вещь, без которой воевать очень сложно — просто потому, что ты всегда по локоть копаешься в пыли, грязи и мусоре, а на этих дачах вообще невозможно не повредить кожу и не занести какую-нибудь заразу. Куда я их мог деть? Постоянно что-то теряю. Непозволительная для солдата расхлябанность.
Я позвал Гиннеса, и мы отправились к тому дому, из которого я управлял поднятым в воздух дроном. Опять эти канавы от прилетов, опять лежащий поперек дороги металлический лист, шумящий, когда на него наступаешь тяжелым ботинком, опять разбитая летняя кухня, выбитая и висящая под углом дверь, и вот — лежащие на нерабочем и побитом (конечно, на каком же еще) холодильнике перчатки. Отлично, одной проблемой у меня стало меньше. Однако их оставалось немало — начиная от обволакивающей мозг усталости и заканчивая вообще всем этим ОстрыМ миром, который в любую секунду может распороть меня. Перчатки мне бы с этим не сильно помогли, но с ними однозначно лучше, чем без них.
Возвращаясь к домику, возле дверей я встретил каких-то неизвестных мне бойцов. Худощавый и тоже какой-то «острый» парень в броне и разгрузке, из которой торчали худые жилистые руки, о чем-то беседовал с ротным. Я подошел, прислушался, и начал внимательно слушать увлекательный рассказ.
— Говорят, тут наши поставили глушилку, чтобы дроны не летали. И они и не летали! Только потом хохлы глушилку вычислили, из танка сюда накидали, и опять «птички» появились, — рассказывал Комар (таким позывным представился солдат) командиру.
Что же, слухами земля полнится, а факты моментально обрастают домыслами и фантазиями. «Мангал» мы даже не включали, как бы от него могли пропасть дроны? Или как бы его могли вычислить хохлы? Засечь установщик помех в теории возможно, но не когда он выключен. Так что оставались только две версии — либо танк отработал по тому домику случайно (злую шутку судьбы нельзя исключать даже в подобных случаях), либо меня засекли наблюдатели с Угледара и решили уничтожить дом, на котором копошился противник. Может, они подумали, что мы там обустроили наблюдательный пункт, и решили на всякий случай хорошенько проутюжить сектор… Впрочем, ладно. Эта часть рассказа Комара могла бы нас позабавить, если бы не заваленный обломками дома РЭБ. И аккумулятор. Но вот вторая часть диалога меня просто выбила из колеи.
— Нашим тут недавно совсем квадрокоптер еще приземлили…
— Белый? — поинтересовался я.
— Да.
— Древний?
— Угу.
Так вот откуда это дерьмо в воздухе. Его над нашим расположением подняли морпехи и, вместо того чтобы полететь в сторону противника, пытались что-то рассмотреть, зависнув над нами. Это был тупо (засеченная точка взлета вражеского дрона — лакомая цель для наблюдающего противника), это однозначно заставит нервничать тех, над кем вы висите, это заставило меня бегать мимо гребаной МОН-50, что в любой момент могла рвануть и превратить меня в фарш, несмотря на кучу слоев бронезащиты. И я никому не отомстил. Дрон отдам владельцам, так что этот случай «дружественного огня» если и имеет какие-то последствия, то только в виде меня, который еще чуть больше вымотался в процессе охоты за «птичкой» разведчиков, и в виде оператора-морпеха, что был крайне огорчен временной утратой своего дрона.
Все было бесполезно, никакой, даже эфемерной победы, не было, было очередное проявление тупости, к которой за время участия в войне уже пора бы было и привыкнуть. Ситуации, когда все все действительно делали как надо, умно и рационально, можно было пересчитать по пальцам, если бы их вообще можно было пересчитать. Все остальное — какой-то цирк с конями. Ладно, я сам все сделал правильно. Что мне еще оставалось сделать? Заметил цель — захватил. Сработал аккуратно. То, что цель была, кхм, не самой достойной… черт бы с ней. Сейчас нужно хоть немного перекусить и поспать.
Опять чай, заваренный на белой таблетке сухого спирта, еще одна вскрытая консерва, опять попытка завернуться в мой прекрасный, мягкий и теплый спальник. Но глаза не закрыть, не заснуть, не погрузиться в забытье — слишком уж я на взводе. Я на выезде чуть больше суток, у организма еще достаточно ресурсов для того, чтобы постоянно поддерживать режим боеготовности и не давать мозгу отключиться для отдыха. Где-то в подкорке осознание постоянной, сиюминутной опасности — шевелится, топает и шкрябается, как забредший в дом ежик, и спать в таком состоянии невозможно. Я раньше множество раз засыпал в блиндажах, разбитых домах, землянках и прочих архитектурных объектах, но колкие, режущие и убивающие предместья Угледара не могут мне дать успокоиться.
Как выяснилось чуть позднее, организм был до боли прав. Новые разрывы, шатающиеся стены, все до безобразия привычное, но точно не дающее спокойно отдохнуть. Снова погреб, изменилось только размещение тел в сумраке — теперь я был на лестнице, возле выхода. И пока мы сн