— Ладно, не скандаль, я просто не выспалась. И Анька тоже устала.
— Ага, только у вас работа, а я так — погулять вышла! — Юлька не злилась. Просто в компании она всегда была моторчиком, который раскручивал механизм. — Пока! Не опаздывай!
— Буду, — отозвалась Катерина и положила трубку. Потом подумала и позвонила Анне.
— Привет! Тут Юлька такую волну гонит, надо собираться. Ты как?
— Привет! А как я? Как все — буду. — Подруга, судя по голосу, тоже не хотела никуда вылезать из дому. — Подожди-ка…
Катерина услышала, как в квартире у Анны что-то грохнуло, послышался топот, крики, даже одно нехорошее слово, что было просто страшным исключением: в семье у подруги выражаться было не принято, берегли ушки невинной барышни Анастасии.
Через минуту Анна взяла трубку:
— Я когда-нибудь весь этот зверинец поубиваю! Представь, сейчас Вася залез на шкаф, где стоит его корм. Я увидела, пульнула тапком, но попала не в Васю, а в мешок. Эти орешки посыпались на пол, и сейчас вся эта голодная гвардия нагло жрет то, что им жрать не положено!
У Анюткиных родителей семь котов, Вася — любимый и самый домашний и изнеженный. У него что-то там с почками, и ему единственному покупают какой-то дорогущий корм. Остальные довольствуются кашей с кошачьими консервами и с завистью посматривают на зажравшегося Васю. А Вася периодически устраивает своим собратьям пир, если хозяева зазеваются и оставят корм на видном месте.
— Ань, да плюнь ты на этих котов на фиг! Ты лучше скажи мне, что с тобой происходит? Работы воз… или?
— Ой, Кать, не спрашивай! — подруга вздохнула на том конце провода. — Работы, конечно, воз. И «или» тоже присутствует. Я все хотела поговорить с тобой, да разговор не телефонный. Сегодня поболтаем. Только… — Аня затормозила. — Не при Юльке, ладно? Ты же знаешь, как она… У нее все просто, а мы с тобой, по ее мнению, полные дуры. Оно, может, так и есть. Вот поэтому и разговор будет тайный. Договорились?
Они встретились ровно в семь. Расцеловались и заняли свой любимый столик в дальнем углу у окошка. Там было спокойно и не так шумно, хотя и на шум в этом заведении жаловаться было грех. Музыка очень достойная, спокойная и не попсовая.
— Пьем пиво и едим салаты? — Не то предложила, не то спросила Юлька. — Если честно, девки, я бы не отказалась от граммульки чего-нибудь более серьезного. Простите, даже водочкой бы не побрезговала.
Юлька смешно скривилась и спародировала: «Масик хочет водочки!»
— Что это с тобой? — удивилась Катерина.
— А ты как думаешь? — Юля скинула куртку, пристроила ее на спинке стула. — Детки довели! Вот спасибо создателю, дал мне нервы крепкие! Это же кошмар, а не дети! Да еще маман, прости господи!
Юлька затарахтела про то, что старшенький ее опять сделал финт ушами, на сей раз не столь криминальный, как угон машины, но тоже будьте нате!
— Дело было в понедельник. Бабушка на суточном дежурстве в своей больничке, Ванечка у своего папы, — бодро начала рассказывать Юлька, сделав заказ — все-таки пиво с салатами. — А мы с другом Авксентием — вон, Катька знает, — Юля кивнула, поясняя Анне, кто есть «ху», — это мой очень-очень близкий «дрюг». Так вот, мы с Авксентием встретились, погуляли, как пионЭры, поели мороженого — у нас еще, пардон, конфетно-цветочный период совсем не закончился. Да, забыла сказать, что случилось это в рабочее время. Грешна, каюсь. Я и главному сказала: у меня работа с автором. «Автор» — он же по совместительству мой любовник, тут как тут. Сделали вид, что порулили с ним по делам, а сами после мороженого и прогулки — домой. Заходим тихонько, хотя таиться мне не от кого. Что я, девочка, что ли?!! Но… тем не менее. Так вот, заходим тихо. Я Ксюше — это я так миленького Авксентия окрестила, — показываю, мол, чеши в ванну. Сеня по понедельникам на курсах компьютерных. Дома — никого! Это ж какой праздник для меня, девки! Вы себе и не представляете!
— Ага! Особенно я, — Анна презрительно фыркнула.
У нее дом — тоже полная чаша… жильцов. В том числе угловых, хвостатых, от которых житья нет. И поголовье их росло бы в геометрической прогрессии, если бы Анька с Настей не пристраивали в добрые руки котиков, которых сердобольные Аннушкины родители перли домой со всей округи. Вот только этих самых «добрых рук» было все меньше и меньше, и Аня понимала, что скоро дом ее превратится в кошачий приют.
— Ты не сравнивай, — возразила ей Юлька. — Коты и родители — это чихня. Вот мою маму тебе бы на один денек, и ты бы поняла, как это здорово — стадо котов вместо нашей Серафимы Николаевны.
Что правда, то правда. Серафима Николаевна, да еще с Сеней в придачу — это врагу не пожелаешь.
— Ну, вот, — продолжила Юлька. — Я раздеваюсь, и вижу! Девки, вы такого в жизни не видели! Сапоги, женские, размера так пятидесятого!
— Такие не бывают, — возразила Катерина.
— Бывают! — С вызовом ответила Юля. — И стоят эти, с позволения сказать, «дамские сапожки» в моей прихожей. У нас такое никто не носит. Я уж решила, что кто-то из родственников в гости приехал. И тут, — Юлька резким движением вышибла из пачки дежурную сигарету, — из моей!!! …комнаты выходит Сеня. Я в запарке-то и не увидела, что его куртка висит на крючке. И говорит мне, глазки в пол уперев, мол, мам, ты прости, я не один! Ну, не хрена себе! Он «не один»! Это почти то же самое, как Савченко мне тогда в семь утра выдала — «Я не одна!»
Юлька изобразила в цветах и красках Катерину.
— Ну ты сравнила, меня со своим Сеней! — возмущенно ответила Катерина.
— А что сравнивать? — Юля закурила. — Что сравнивать, если я вас всех насквозь вижу! Твоя очередь рассказывать впереди. Так вот, я про Сеню. Я, как надо по сценарию, руки в боки уперла, козырек кепки вправо, — стало быть, я злая, — и говорю ему: «Сынок, что за фокусы?» И тут за его спиной вырастает такое!!! Такое!!! Девочки, это не женщина. Это танк. На ногах! Пятидесятого размера. Аккуратно так отодвигает моего Сеню в сторону и говорит мне: «Мамаша, вы бы не орали, а то обижу ненароком!» И мимо меня, нагло поправляя юбку, вернее — набедренную повязку, движется это чудовище на выход. Я онемела. А Сеня, паршивец, за ней. Курточку ее откопал на вешалке, за локоток эту лошадь поддерживает, пока она «сапожки» свои надевает. И провожает ее за дверь. Вот ведь паразит! Я чуть не визжу, а он мне: «Ну, должен же я как-то сексуальный опыт получать?!»
Катерина с Анной, слушая Юльку, умирали со смеху. Все-таки она классная, Ульяшка. Даже если ей очень хреново, она может любую самую тяжкую ситуацию обсмеять со всех сторон так, что никто и не поймет, что на самом-то деле все попахивало трагедией.
— Но это еще не все! Только я приготовилась вставить ему по первое число, что получение сексуального опыта в моей комнате это не просто грех. Это преступление. Как в этот момент тихонечко скрипнула дверь в ванной, и на пороге показался забытый мной Ксюша — Авксентий. Я, блин, и забыла, что сама же в ванную его отправила.
— Голый? — спросила вдруг Аня.
— Кто голый? — не поняла Юлька.
— Этот Ксюша твой из ванной вышел голый?
— Да ты с ума, что ли, сошла? — Вспыхнула Юлька. — Почему голый-то? Я его руки отправила мыть, они у него липкие от мороженого были. Ой, девочки, он сущий ребенок! Весь мороженым заляпался!
— Ты не отвлекайся, — встряла в Юлькино чириканье Катерина. — Мы уже поняли, что Ксюша был не голый. Дальше!
— А дальше! — Юлька заговорила так громко, что на нее покосились раскрашенные по-боевому девицы, сидящие за соседним столиком. — А дальше этот засранец мне, матери, и говорит… торжественно так, показывая пальцем на Ксюшу: «Мы квиты, мама!»
— Да-а-а-а… — протянули одновременно Катерина и Анна. — Попала ты!
— В общем, устроенный выходной коту под хвост. Ксюша, кстати, с Сеней общий язык мгновенно нашли. Но придется Сережу звать на помощь. Или не надо? Может и правда, пора уже этот самый сексуальный опыт получать? А? Вы-то как думаете?
— Я никак, у меня детей нет, — пискнула Катерина.
— А я бы с радостью сии мысли откинула в сторону, — согласилась с Юлькой Аня, — да куда от них денешься? Наська уже невеста почти. Слава богу, пока никого домой не водит.
— Ладно, красавицы, — подвела итог Юлька. — Ни для кого не секрет, что наша тихушница Катерина завела роман. И тихарится так, как будто у нее там прЫнц датский. Давай, Катюха, рассказывай, что за «любоФФ» с большой буквы тебя посетила.
Катерина смотрела, не мигая, в темное окно, за которым мокрыми хлопьями, налипая на проезжающие машины, на провисающие провода и шляпы прохожих, шел снег. Не первый, и не последний. Еще сто раз растает, превратясь в жуткую грязную кашу под ногами.
— Девочки, я влюбилась… — медленно, с трудом подбирая слова, начала Катя. — Влюбилась до слез. Когда он уезжал, я плакала. Даже не знаю почему. Просто никогда в жизни ни с кем мне не было так хорошо, как с ним. И никогда ни с кем не было так плохо, когда он уходил.
Катерина крутила в руках салфетку и рассказывала, рассказывала. Причем не так, как это обычно происходит: даты, факты, слова. А так, как будто читала красивую историю про любовь. В ней было все: и мокрый снег, такой же, как сейчас за окном, и желтый свет фонарей, и его руки, лежащие у нее на плечах, и его глаза, внимательно изучающие ее, и запах волнующий, особенный, и холод оконного стекла.
— Ну, ладно-ладно, это лирика все. — Подытожила Юля, когда Катя замолчала. — А что-нибудь конкретное о нем. Ну, где живет, чем занимается, как его фамилия, наконец?
— Фамилия у него Васильев. Остального не знаю. Каким-то бизнесом занимается. С кем живет — не знаю, но у него есть кот Кешка. Он его подобрал в каком-то лесопарке.
— Остается, как в том кино, спросить: нет ли у него шрама от аппендицита? — съехидничала Юлька. — Маловато знаешь, подружка.
— Да не души ты ее, — возмутилась Аня. — Ну, не знает пока. Ничего страшного. Узнает.
— Да, вы узнаете! — продолжила пилить Юля. — Вы узнаете, когда у вас из дому последнее унесут! Вот я с Авксентием в приличном месте познакомилась, на работе, к тому же он там не просто так был, а от Катькиной соседки по рекомендации пришел. И то я документы у него проверила. А тут… Встретила на улице, в машине прокатилась, домой приняла. Ты хоть номер машины запомнила и какая она, эта машина?