Эх! Кем я только не был. И из воды людей спасал, и из пожаров вытаскивал, по деревьям лазал, да и летал с тех деревьев, теперь вот в акробата превратился. Конец ли мой пришел, или еще какие испытания будут? Сколько просидел я на дереве, не знаю, только настал тот час, когда я с грустью проводил взглядом свой бело-голубой теплоход.
«Ну как же так? Почему меня не нашли? Впрочем, тут никого винить нельзя. Еще неизвестно, на какую глубину я забрался в лес. А у лайнера ведь график. Он человека-то ждать не будет. Как говаривал мой незабвенный Иван Савельевич, семеро одного не ждут. А их там на корабле около четырех тысяч человек, если вместе с экипажем считать. Горюшко ты мое горе. Ну почему вечно со мной происходят какие-то приключения? И что теперь? Мне до конца жизни воевать с этими глупыми обезьянами? Как выкарабкаться из ловушки? Хотя я рассуждаю так: если кто-то поставил ловушку, он же должен прийти ее проверить – вдруг какой зверуган попался. Придет, а тут я. Вот и спасение! Впрочем, тоже радости мало – может, у них тут на острове принято такими царями, как я, завтракать. Я уже ничему не удивляюсь. Меня в России беспризорники едва на шашлык не пустили, а тут и подавно не поперхнутся…»
Теплоход гукнул на прощание и исчез за горизонтом. Вот и все. Ужасно хотелось пить, в горле все пересохло, меня начало клонить ко сну. Чтобы во сне не свалиться и не повиснуть, как парашютист на стропе, я покрепче зацепился передними лапами за ветку и начал дремать. Что мне только не снилось на этом дереве. Даже страшно рассказывать. Крокодилы, бегемоты, какие-то огромные муравьи, даже дельфин скакал промеж деревьев. Ну, от такого сна любой проснется. Пробудившись, я вдруг услышал внизу человеческий смех. Ну вот, Трисон, готовься – или пан, или пропал. Смотрю, темнокожая девочка стоит и рассматривает меня.
–Урюм! Урюм!– кричит.
–Ав! Ав!– отвечаю. А что я еще могу ответить? Все равно не понимаю ничего. А так хоть голос подал, что, мол, живой еще.
Девчонка куда-то исчезла и минут через десять вернулась с таким же темнокожим парнем и лестницей. Ловкими движениями они меня быстро освободили, и уже через пару минут я сидел на земле. Признаюсь, первой мыслью было драпануть. Но куда? Куда мне драпать, если океанское корыто уплыло? Смирился уж. Сел, голову склонил и молчу.
–Кери брам цуби?– спрашивает девочка.
–У-у-у!– отвечаю на всякий случай, в смысле не понимаю я ничего.
Девчонка громко рассмеялась и, неожиданно поцеловав меня, громко закричала:
–Уача! Уача!– она махнула мне рукой, давая понять, чтобы я следовал за ней.
Такой поворот событий меня устраивал. Смотрю, ребята ко мне относятся дружелюбно, гладят, подбадривают. А Уача, я так понимаю, моя новая кличка? Любопытно, что она может означать? Освобожденный? Или, напротив, пойманный? А может, какая-либо летучая собака? Слышал и такие есть. Вообще-то все летать хотят: и собаки, и мыши, и рыбы.
Через некоторое время мы пришли в островной «микрорайон». С одной стороны, сплошь и рядом какие-то шалаши, а с другой – на столбах висят спутниковые тарелки, жители ходят с мобильными телефонами и гаджетами. Здесь словно встретились два времени. Легко ужились и Гомер, и Стив Джобс. Нестор и Бил Гейтс. Это была местная деревня.
Посмотреть на меня сбежалось, наверное, все население, во всяком случае, молодежь точно. Моя новая хозяйка, давшая мне кличку Уача, что-то весело рассказывала, время от времени кивая в мою сторону. Я слушал и думал: когда же они мне воды-то нальют? Уж не до яств, но хотя бы водички похлебать – в глазах уже мутнеет. И вдруг я заметил рядом с местом, где происходили смотрины, валяется бутылка из-под кока-колы. Я видел, что она пустая, но пошел на хитрость. Чтобы привлечь как-то внимание, начал лизать горлышко бутылки. Ребята стали смеяться, но наконец-то до них дошло, что меня нужно напоить. Новая владелица лабрадора подвела меня к водопроводной колонке и нажала на рычаг. Наконец-то! Живительная влага вырвалась из трубы под таким напором, что меня чуть не снесло в океан. Напившись вдоволь воды, освежив голову, я встряхнул свою золотистую шубу и обдал девчонку брызгами. Она присела рядом со мной и принялась меня обнимать, гладить.
Вечером, когда стало смеркаться, пришел, как я понял, отец девочки. Она что-то проворковала ему на непонятном мне языке, тот внимательно меня осмотрел, пощупал живот, заглянул в пасть, что-то проворчал и удалился. Через несколько минут мужчина вышел с большой чашкой, в которой лежало несколько тоненьких рыб. Не скажу, что я наелся вдоволь, но и голодным не остался.
Поселили меня за домом, если, конечно, можно назвать их жилище домом. Скажем казенным русским словом: за жилплощадью – домом называть как-то и язык не поворачивается. Из разговора дочери с отцом я уловил, что девочку зовут Игис. Красиво, не правда ли? Потом я слышал, что ее так же называют и другие соплеменники. Игис моя была такой хохотушкой! Ну вот все, что я ни сделаю, вызывало у нее дикий восторг и смех. После чего она подскакивала ко мне, обнимала и радостно целовала. Впрочем, такое отношение к собаке мне нравилось. Мне всегда везло на девчонок. Помните, как Тамарка-беспризорница спасла меня от неминуемой гибели, когда ребята хотели пустить меня на шашлыки? [2]
Глава 4
Ночью мне как-то не очень спалось. То мерещились какие-то птицы, то что-то шуршало в траве, то выло где-то неподалеку. То что-то щелкало, стрекотало, стонало, ухало… Господи! Куда я попал? Как с этим жить?
Под утро, когда уже стало светать, из травы вылезло какое-то оранжевое чудовище. Ну вот настоящий динозавр, только маленький. Поклацал челюстями, пошипел, потряс лапами, покрутил хвостом, глаза выпучил. Видя, что я насторожился и приподнялся, утренний гость резко развернулся и исчез в траве. Надо полагать, это местная ящерица. И где она всю ночь ползала? Наверное, спала.
Днем меня ожидал и вовсе сюрприз сюрпризов! Я после рассвета еще немного задремал. Слышу, сквозь сон кто-то надо мной сопит. Открыл глаза и чуть не подпрыгнул от испуга. На меня в упор смотрит большая обезьяна. Правду говорят, что у страха глаза велики. Сначала обезьяна показалась мне ростом со слона. Но сюрприз был не в этом. Моя новая подруга (а подружились мы с ней довольно скоро) отлично понимала русский язык. Не подумайте, что она из России. Нет, она родилась на этом острове и здесь же выросла. Ростом обезьяна была (когда она вставала на задние лапы) с двенадцатилетнего подростка. И откуда же она знает наш язык, спросите вы. Все просто: ее хозяин русский бизнесмен. Правда, в настоящее время он находится в отъезде, а обезьяна живет у местного приятеля.
Звали мою новую подругу-шимпанзе Чанга. Теперь вы понимаете, почему я вспомнил вначале повествования веселую песенку о чудо-острове? А может, русский хозяин как раз и назвал обезьяну Чангой из-за этой песни? Скорее всего, так и было.
–Как же ты сюда угодил, песик?– спрашивает у меня Чанга.
–Отстал от корабля,– грустно вздыхаю я.
–И что собираешься теперь делать?– участливо спрашивает обезьяна.
–Поживем – увидим,– отвечаю.
–Есть хочешь?– осведомилась Чанга.
–Да не отказался бы,– скромно пролаял я.
–На, ешь, я не жадная!– Чанга протянула мне большой банан.
Я сначала подумал, что она шутит. Смотрю, угощает серьезно, без всяких там ерничаний.
–Чанга,– спрашиваю,– ты действительно думаешь, что собаки едят бананы?
–Я не думаю,– улыбается обезьяна,– я знаю. Местные все едят и бананы, и кокосы, и ананасы.
–Собаки, что ли?– раскрыл я пасть.
–А мы сейчас о ком говорим, о леопардах, что ли?– съехидничала Чанга.
–Не знаю, смогу ли?– усомнился я.
–Есть захочешь, сможешь,– рассмеялась Чанга.
–Это да,– согласился я.– С голодухи и банан покажется деликатесом. Слушай, а рыбу здесь можно ловить?
–Можно, конечно,– закивала Чанга,– но чем? Лапами и ушами будешь ловить? Рыба так близко к берегу не подходит. Слушай, а чем тебе бананы-то не нравятся?
–Ну как тебе объяснить,– начал я,– понимаешь, собаке нужно мясо, то есть белок, но можно и рыбу… то есть…
–Юра говорил…
–Что за Юра?– не сразу понял я.
–Мой хозяин,– отвечает Чанга.– Рассказывал, что у вас там в России морозы все время, потому и нужно есть мясо. Правильно?
–Не постоянно, у нас тоже лето бывает,– решил я опровергнуть такой поклеп.
–Юра говорил, что и лето у вас холодное,– возразила Чанга.
–Если сравнивать с вашим, то, наверное, да, холодное. Но мясо мы едим не из-за этого.
–А из-за чего же еще?– удивилась моя новая знакомая.
–Организм требует,– ответил я и сам задумался: а почему мы должны есть мясо? Как-то раньше не приходило в голову. Хотя я всю жизнь в основном питаюсь сухим кормом, но в его состав ведь входит мясо. С другой стороны, кто проверял? Ой, что-то я совсем запутался.
–Да ладно тебе,– настаивала моя подружка,– на, ешь!
Попробовал я бананчика… Жевал-жевал, еле проглотил. Нет, лучше умереть, чем эту гадость есть. Ну что же это я, совсем в травоядное животное превращаюсь? А тут еще добродетель сидит, вопросы задает:
–Не нравится? Может, кокос попробуешь?
–Чанга, миленькая,– взмолился я.– Не могу я это есть, понимаешь?
–Не понимаю,– замотала головой обезьяна.– У нас тут на острове все это едят. И ты привыкнешь. Не переживай.
Я ничего не ответил, только тяжело вздохнул.
–Ладно,– говорит моя подруга,– пошли я тебе кое-что покажу.
Мы отправились за поселок.
–Видишь, кисточки из травы торчат?– спросила Чанга.
–Вижу.
–Знаешь, что это такое?
–Не-а…
Я не сразу сообразил, что это такое. Но в конце концов разобрался. Это была крупная саранча.
–Радуйся,– предложила обезьяна,– ходи себе по полю да хрумкай. Вот тебе и будет мясо.
«Радуйся!» Надо же такое придумать! Я брезгливо поморщился. Да что там поморщился – меня всего передернуло. Когда-то я по телевизору видел, что есть такие места, где даже люди едят саранчу. Только вот как ее живую-то есть? Я ведь домашняя собака. Не дикий волк, который запросто может в лесу живого зайца задрать и проглотить его, как устрицу. Сплошные ужасы. И все же пару кузнечиков я попробовал: голод не тетка. Знаете, как неприятно они хрустят на зубах? Чуть было не поперхнулся. Удовольствия никакого не получил. Мне стало так дурно, и даже показалось, что они у меня в животе прыгают. Боже мой, ну за что мне такое наказание? И тут слышу, моя Игис меня зовет: