Но всё же бываем, бываем. Ура!
А, значит, отсюда ещё не пора,
Поскольку лишь здесь, невзирая на сложности,
Даны нам такие большие возможности:
Дано от восторга руками всплеснуть,
Дано на плече драгоценном уснуть.
«Луч скользит по потолку…»
Луч скользит по потолку
И по стенке.
Небо в радужном шелку,
В белой пенке.
Это я июньский рай
Вспоминаю.
Я про звонкий птичий грай
Столько знаю,
Про кузнечиков в тиши
И про блики, —
Хоть садись да и пиши
Труд великий,
Чтоб он был всегда у всех
Под рукою.
Ведь на свете, как на грех,
Нет покоя.
Чтоб когда забот не счесть
И напастей,
Можно было перечесть
Труд о счастье.
«И всё же стихи — островок безопасности…»
И всё же стихи — островок безопасности.
Темноты любые его и неясности
Едва ли кому-то угрозу несут.
А может случится, что даже спасут
От доли сиротской и непонимания.
А может случится, составят компанию,
Чтоб, не докучая и не теребя,
Всё, чем ты живёшь, рассказать за тебя.
«Коль музыка кончилась, ты её требуй…»
Коль музыка кончилась, ты её требуй.
Ты требуй её у земли и у неба,
У ночи, у дня, у любого момента.
И коль музыканты свои инструменты
Уже зачехлили, сложили, убрали,
Ты их упроси, чтоб ещё поиграли.
А если откажут, тогда остаётся
Лишь музыка та, что душою поётся.
Тогда остаётся по белому свету
Кружить под неслышную музыку эту.
«Давно пора умерить пыл…»
Давно пора умерить пыл,
Но так не хочется.
Господь свой луч у нас забыл,
И луч щекочется,
Его легчайшее туше —
Прикосновение —
Внушает страждущей душе
Хоть на мгновение
Надежду робкую, что слов
Всегда чурается.
И ждёт душа любых даров
И загорается
От одинокого луча,
К плечу прильнувшего,
На тропку беглую с плеча
Легко скользнувшего.
«Да человек ведь жить собрался…»
Памяти жертв теракта в Париже 13.11.2015
Да человек ведь жить собрался.
Едва родился, жить старался,
Смешными ножками сучил.
Когда подрос, стишки строчил.
Всё время чем-то загорался.
Да как же можно вдруг лишить
Его святого права жить,
Лишить излюбленных занятий,
И тело, ждущее объятий,
Слепыми пулями прошить?
«Жизнь травматична и тяжка…»
Жизнь травматична и тяжка,
Мы все контужены,
И от шального сквозняка
Слегка простужены.
И то и дело сердце жмёт,
Не жмёт, так ёкает,
А счастье рядышком идёт,
Подковкой цокает.
Окликнуть надо бы его,
Приветить надо бы.
Неужто нет ни у кого
В нём, бедном, надобы?
Оно поведать бы могло
О разных разностях
И позабыть бы помогло
О несуразностях.
Я это знаю по себе.
Мы как-то шёпотом
С ним говорили о судьбе,
Делились опытом.
И оказалось, что оно
Само намыкалось,
В окно стучалось не одно
И в стенки тыкалось.
Решив, что жить уже невмочь,
Пора отчаяться,
Оно увидело, что ночь
Уже кончается,
Что крону тронули лучи
Чуть-чуть опасливо,
Что можно, выйдя из ночи,
Начать жить счастливо.
«Вон тот щебечет, тот стрекочет…»
Вон тот щебечет, тот стрекочет,
А тот поёт. И каждый хочет
Поведать миру: «Вот он я,
И я попал в сии края,
Где лист шуршит, а ветер свищет,
Где каждый что-нибудь да ищет,
И каждый верит, что найдёт,
Где время мчится, жизнь идёт,
И все дорожки убегают,
Да быстро так, как будто знают
Куда, зачем они бегут.
И не задерживаясь тут
Летим и мы за ними следом,
Хоть смысл спешки нам неведом».
«Я жить привыкла под опекой…»
Я жить привыкла под опекой
В родимом небе тучки некой,
Той, что над темечком висит,
Из коей дождик моросит.
Я жить привыкла под приглядом
Вороны, что уселась рядом;
И под присмотром голых крон
Иду в любую из сторон.
Я жить привыкла под защитой
Дороги, осенью размытой,
Но той, что вечно вьётся тут
И точно помнит мой маршрут.
Я знаю, что другие страны
Мне не дадут такой охраны.
Лишь здесь, где жизни грош цена,
Я дивно так защищена.
«Жди у моря погоды…»
Жди у моря погоды,
Обязательно жди.
Ведь несметные годы
У тебя впереди.
Непременно дождёшься,
Коль готов подождать.
Вот однажды проснёшься,
А кругом благодать:
И на небе всё чисто,
И на море — покой,
И песок золотистый
У тебя под рукой,
С неба золото льётся
И спешит обласкать,
А из дел остаётся
Ветра в поле искать.
«Коль нам отпущенные сроки…»
Коль нам отпущенные сроки
Малы, и можно не успеть,
То, значит, время брать уроки
Вокала и учиться петь.
Коль всё на свете — тяжесть, бремя
И неподъёмное кайло,
То, значит, наступило время
Начать отращивать крыло.
Ведь если выпадет родиться
Вновь там, где купол голубой,
Тогда и пенье пригодится
И крылышки само собой.
«Коль спросишь меня, как живу, — не найдусь я с ответом…»
Коль спросишь меня, как живу, — не найдусь я с ответом,
И вместо ответа поздравлю с красивым рассветом.
Коль спросишь про планы, — с ответом опять не найдусь
И просто словами про выпавший снег обойдусь.
А что ещё можно сказать про ближайшие планы?
Они не надёжней, чем те, что у ближней поляны,
Которая нынче чиста и тиха, и бела,
Но только всё это едва ли земные дела.
«Таким дорожкам не к лицу…»
Таким дорожкам не к лицу
Вести нас к грустному концу.
Они ж застелены пушистым
Уютным снегом, мягким, чистым,
И приводить должны туда,
Где будем мы, как никогда,
Довольны, счастливы, беспечны
И бесконечны, бесконечны.
«Я взвесила шансы …»
Я взвесила шансы —
Все против и за,
И вдруг поняла, что небес бирюза,
Оттенки, нюансы,
И после дождя золотая слеза,
И птичьи романсы —
Они за меня, за меня, за меня,
Без них не смогла б продержаться ни дня.
Они — моё лобби.
И обе зари, не жалея огня,
Прекрасные обе,
Готовы и дальше меня освещать
И столбики строк моих бедных вмещать,
И даже, — о счастье, —
Готовы и дальше меня посвящать
В секрет своей страсти.
«А день текущий не считается…»
А день текущий не считается,
Поскольку нынче мне летается.
Я нынче в воздухе кружу
И к пешим не принадлежу.
И, хоть вполне живу и здравствую,
В земном сюжете не участвую.
И, из сюжета выйдя вон,
Я обрела небесный фон.
И, если часики затикают,
На них здесь ангелы зашикают,
И, коль мгновенье пролетит,
То век мой не укоротит,
Поскольку, — светлое иль тёмное —
Оно летает неучтённое.
«Что новенького?..»
Что новенького?
Снег.
Что новенького?
Ветер.
Всё нынче в новом свете:
И дом и мир, и век,
Небес клочок любой.
Сегодня всё новинка:
И наш внучок — кровинка,
И даже мы с тобой.
«Он шлёт мне всё новые хвори. Видать…»
Он шлёт мне всё новые хвори. Видать,
Ему интересно за мной наблюдать.
Кому? Да тому, кто заведует нами —
И нашими днями и нашими снами.
Ну что ж, коль охота ему посмотреть,
Как буду справляться, пусть шлёт их и впредь.
Мне даже приятно, что я интересна
Тому, чья душа непостижна, небесна.
«Перспективы туманны, дела не ясны…»
Перспективы туманны, дела не ясны,
Но зато есть немыслимый запах весны,
Той весны, что лишь мреет и лишь предстоит.
Перед нею, о Господи, кто устоит?
Я готова воскликнуть: «Полжизни отдам
За бездонную синь, щебетанье и гам,
И зелёную дымку и градус тепла…
Я бы жизнь отдала, но она истекла».
«Найдёныш я, найдёныш ты…»
Найдёныш я, найдёныш ты.
Коль не нашли бы мы друг друга,
То нам пришлось бы очень туго
В глухую пору темноты.
Не забываю ни на час,
Что ты — счастливая находка.
И жду, приемля беды кротко,
Чтоб ты пришёл домой и спас.